никогда нельзя отказываться от искренности, от единственного для развития личности неповторимого пути, от того, что и когда именно есть, какую пищу, ку-ша-нь-е (ку-общаясь, уш-в свершении работы тела, ша-восхожу на высоту, нь-отрицая лишнее, е-объединяюсь), яс-т-во (яс-в свершении воли, т-выбираю, во-связь), мя-со (м-мя-материализуясь в свершении воли-яс, мудрею-со).
В слове «мясо» таковым образом прямо указано, что результатом потребления сего продукта (п-мера, род-родовой жизни, ду-путь, ук-в общении, т-выбор) будет развитие воли, умение доводить дело до конца и творчески развиваться.
К слову будет сказано, в мясе – всё то, чего не хватает сегодня русскому человеку, у которого смирения навалом, а об отсутствии гордыни и говорить не приходится. Вот для того, чтобы не было свободной воли и отдельных от «духовных учителей» дел, которые говорят сами за себя, и воспрещается «неофитам» есть мясо.
Русского человека запугивают кровью невинно убиенных, вводят европейский запрет на смертную казнь для того, чтобы воспретить Жертвенные искренние отношения и глубокую подлинную Веру.
Так вполне ясный по содержанию четвёртый стих 15 Псалма, где речь идёт о нечестивом народе, от которого Бог не хочет соборного служения, переведён в синодальном тексте так, чтобы шельмовать «кровавые возлияния» язычников, хотя там речь идёт как раз о тех, кто собрал соборы от кровей лукавых, то есть об отдавших свою кровь – Род свой сатане:
«Умножились немощи их, по сих ускорились на зло: не соберу соборы их от кровей, не помяну же имён их устами моими» (церковнославянский) – «Пусть умножаются скорби у тех, которые текут к богу чужому; я не возлию кровавых возлияний их, и не помяну их устами моими» (синодальный перевод).
Нам внушают боязнь крови – испытания крепости и чести своей. Эта чисто ветхозаветная боязнь передалась ныне и т.н. «язычникам», в том числе и русского происхождения. Новомодные «язычники» с пеной у рта доказывают всеми способами, что наши предки никогда не совершали в отличие от «неразвитых» народов кровавые жертвоприношения, не пили возбуждающее страсть вино, но возливали Богам маслице растительное – елей, а не тук бараний и козий, пили соки и «вино из одуванчиков» - Сурицу.
В подложной «Велесовой книге» - это одна из основных тем. В таковом, изначально якобы присущем русскому народу «миротворчестве», по мнению новейших «язычников» проявляется истинное смирение, кротость и доброта нашего народа. Из нас стараются вылепить вегетарианцев, живущих одною растительной пищей жвачных животных. И премного в том преуспели и с разных «духовных» сторон.
Отметим, что и растительную пищу для более лёгкой её усвояемости наши предки предпочитали употреблять в варёном виде, то бишь обработанную огнём ( су-уп, бо-р-щ, ка-ша, щи ).
А нас сектанты как диких и домашних животных вновь хотят перевести на сырояденье, т.е. вернуть даже не в животный, но в растительный мир?! Возможно, это и хорошо для физического здоровья, но надо полагать очень часто вредно для эмоционального умственного и интеллектуального, хоть никто и никогда не догадается приметить это.
Что же касается духовной жизни, то какая пища ей соответствует, это большой вопрос, но ясно должно быть совершенно каждому не предвзятому человеку, что прежде чем приступать к более сложному надо развить в себе простое – инстинкты, импульсивное, чувственное и умственное естество.
… «Во обличении о беззаконии наказал еси человека, и истаял еси яко паучину душу его…» (Пс.38, ст.12). «Лета наша, яко паучина поучахуся…» (Пс.89, ст.10).
О чём здесь сказано? Неужели только о суетности жизни человеческой, что подобна паутине, что разрушается порывами ветра?
Постараемся понять буквенный и слоговый смысл слова «паук» ( «паут» по-украински) и сравнить этот смысл с живым существом паука. Мера-п, пространства-а, принимаю от себя-ут, или же вхожу в общение от себя-ук).
И в украинском и русском языке видим здесь примерно одно и то же определение паука, нитями ядовитой слюны заполняющего пространство вне себя и при помощи сих застывающих липких нитей переваривающего жертву. Вот также и мыслящий себя отдельно от мира человек, от себя и из себя умножается в своих проявлениях во «внешнем» ему мире, становясь неугодным Богу и ближним…
Но в пауке при пристальном рассмотрении видим не только само внешнее пищеварение, но и то, что оно способно заместить работу ферментов и внутреннее движение пищи по сложным путям желудка, двенадцатиперстной кишки, толстому и тонкому кишечнику, работу печени, жёлчного пузыря, поджелудочной железы.
Вот в точности также, как для паука, так и для человека, горячая, хорошо проваренная или прожаренная пища, - пища богатая хорошо и быстро всасывающимися белками, аминокислотами, легко усваивающимися жирами, глюкозой заменяет грубую растительную пищу, отправляющую развитый интеллект в растительный мир, в постоянную в течение всего дня для жвачных животных, нудную и кропотливую работу, невозможную к тому же без бактерий и простейших и их окислительно-восстановительных процессов – брожения медленного и длительного.
Вот потому и у человека, как и у плотоядных животных, отсутствует развитый аппендикс, хотя и остаётся длинный кишечник. Но функция его несколько иная, чем это представляется вегетарианцам.
Тонкий кишечник позволяет человеческому пищеварению взять из пищи максимальное разнообразие белков и аминокислот, освобождая тем самым организм от ненужного ему их синтеза.
Потому для высших организмов так необходима разнообразная растительная и мясная пища, и никакая самая заумная диета не может в принципе её заменить. Очень ошибаются и те, кто считает, что нужно питаться только тем, чем питались наши предки, т.е. обязательно продуктами своего региона. Лозунг «щи да каша – пища наша» прав лишь отчасти и скорее в нравственном смысле.
Бананы, апельсины, ананасы необходимы русскому человеку в той же степени как американская картошка и томаты, к которым он уже давно привык, ибо расширение возможностей пищеварения освобождает человека для умственной и творческой работы: отсюда желание хорошо поесть после счастливого разрешения творческой задачи, радость удовлетворения потребностей изысканного вкуса.
Горячая, перчёная, насыщенная запахами и вкусом пища возбуждает не только физиологическую и физическую активность, но и сексуальную, чувственную и умственную деятельность, даёт необходимый отдых сердцу и мозгу.
Переключает сознание, уводя его от однообразия чисто рассудочной механической работы, снимая самолюбование, располагает к общению с ближними: отсюда пиры и застолья, отсюда и священная Т-ра-пя-за Любви - Агапа у первых христиан.
Во время застолья Сын Божий ЕдиноРодный Иисус Христос благословил хлеб и вино перед обильно вкушавшими дары земные Апостолами. А сегодня прочно забыто преломление хлеба друг другу перстами ближних.
И именно потому, что трапеза (т-выбор, ра-света и тепла, а-простанство, п-мера, пя-вбирать в себя, яз-рождённая в роде свободная воля, за-свободной волей ограниченное пространство) освобождает человека от индивидуализма и закомплексованности в себе, для искреннего общения с ближними, именно по этой причине она и была в III столетии н.э. отменена теми надзирателями за «чистотою веры», которым она мешала превратить Соборную Церковь в выморочный сектор индивидуального самовозношения «богоизбранных» адептов и их требоисполнительства.
Напомним, что выбор пищи способствовал эволюции животного мира. И если для растений роль внешнего женского начала в развитии их естества играли неорганические вещества земли, а роль внутреннего мужского начала играл Свет неба, осуществлявший синтез органических веществ, то для животных роль женского начала играли органические вещества растений, роль же мужского начала стал играть выбор определённой, более насыщенной питательными веществами животной пищи.
И на этом пути произошло разделение животных, на хищных и травоядных. Именно пища и развитие пищеварительной системы привели в живых организмах к совершенствованию работы органов чувств, что освободило их от прикованности к месту и к циклическим временным процессам, развило внутреннюю крепость (кость, вертикаль позвоночника, захват конечностями пространства) и привело к постоянству энергетических процессов во внутренней среде – в крови.
В связи с этими безоговорочно принимаемыми наукой и здравым рассудком данными совершенно нелепым оказывается представление о благодетельности вегетарианства, яко останавливающем дальнейшую эволюцию человека, и уводящим его к дольнему материально-растительному образу жизни.
В этом же контексте следует рассматривать и половые отношения, выражающие квинтэссенцию Родовой жизни; их красота и интенсивность не могут быть приемлемы для последовательных импотентных моралистов.
Для них должны быть в самой сути своей отвратительны генеративные органы растений – цветы, впрочем, в точности также, как и презираемая ими способность материнства и кормление молоком, коя наблюдается в природе не токмо у человека, но и у всех без исключения млекопитающих.
Из этого следует печальный вывод. «Христиане» и вегетарианцы уводят оторвавшихся от Единства Родовой жизни и доверившихся им людей - от полноты жизни в объятия смерти, последовательно служа врагу Рода человеческого.
Вегетарианство – это последовательное отрицание Жертвенности, сиречь полный разрыв с Сыном Божиим, пришедшим принести Себя в Жертву Отцу Небесному, это мракобесие есть и отрицание Самого Отца Небесного - Жертвою из своих глубин сотворившего Мир.
Вегетарианство – есть страх перед жертвоприношением, в первую очередь человеческим. Нравственная суть вегетарианства всего лучше выражается в лживой «заповеди» «непротивления злу силою», полностью устраивающею сатану. Эта установка самоустранения от активной жизни предопределяет победу лжи и зла на грешной земле.
Роза растёт на навозе, но происходит не из навоза, но из семени. В точности так же, как неправы атеисты, ждущие подобно Ж.Ламарку немедленных изменений в жизни и строении живых существ от воздействий окружающей среды, неправы и «идеалисты», постулирующие постоянство Родов и видов.
Был и есть и всегда будет Единый Проект жизни, усвояемый эволюционно развивающимся организмом в зависимости от полноты приятия той или иной степени Свободы его Родовой жизни, осознавшим своё место в пространстве и времени бытия своего Рода, устоявшим от соблазна безропотно
