Кадар

не имело. И гранит, и глину, и базальт, и даже железо поле пронзает с одинаковой лёгкостью. Таким образом, как следует из несложных подсчётов, на преодоление намеченного расстояния уйдёт чуть менее пяти суток. Земных, разумеется. Последние, впрочем, от местных почти не отличаются. Местные короче на четыре минуты.

Биогенератор, наконец, скрылся из виду. И сразу же скорость его увеличилась. Это стало заметно по тому, как из ямы полетела порода — целая туча из разлетающихся во все стороны камней и прочего мусора. Все снова бросились с визгом прочь. Несколько камешков достигли даже нашей палатки, хотя мы и стояли достаточно далеко.
Продолжалось, впрочем, это недолго. Сопровождавший бурение гул стал затихать, летевшая из ямы порода — тоже. Вскоре они стихли окончательно. Над котловиной воцарилась тишина — биогенератор ушёл под землю так глубоко, что следить за ним можно было только по показаниям приборов.

Со всех сторон в котловину полезли роботы-уборщики — приводить её в первоначальный вид. Стоявшие же по краям зрители разразились аплодисментами снова.
Зазвучали аплодисменты и в нашей палатке. Все вскочили. Дверь распахнулась, и палатка чуть ли не до отказа наполнилась людьми. Все что-то разом кричали, поздравляли друг друга, а больше всех, конечно, Раковского. Кто-то даже, не смотря на протесты, потащил его наружу — качать. Порция поздравлений в виде дружеских тумаков по спине и плечам досталась и мне. Я тоже, признаться, радовался вовсю. Куртис, перекрывая всеобщий гвалт, кричал, что как только биогенератор заработает, он тут же сотворит бочку с квасом и всех до отвала напоит. Кто-то, не дожидаясь, откупоривал символическое шампанское. Грянула музыка. Какая-то девушка бегала то там, то здесь, швыряя в гостей пригоршнями разноцветного конфетти, которое оседало на головы блестящими блестками. Как будто новый год стали вдруг праздновать...

Один только профессор Черных не принимал участия во всеобщем веселье. Он стоял в стороне и, глядя на нас, грустно так улыбался. А может, и не грустно, а многозначительно. Кто знает, кто знает...

Свидетелей великого события оказалось так много, что глайдеры потом взлетали с посадочной площадки чуть ли не два часа. Между прочим, глайдеры здесь, на Кадаре, едва ли не единственное транспортное средство. Большегрузные машины используются только в крайних случаях, нуль-транспортировка же запрещена вообще. Требования, так сказать, экологического комитета. Очень уж здесь — как я, кажется, уже говорил — уникальный биологический мир.

28 мая.
Первый после Великого Перелома день.

Я на дежурстве. Первое моё самостоятельное дежурство. Впрочем, самостоятельность эта весьма относительная. В соседнем кресле — согнувшийся над кроссвордом Савватий. Я же, в свою очередь, согнулся над дневником.
Если бы нас увидели со стороны, наверняка бы задумались, а чего это они так?
Я же на это готов хохотнуть.

Нет, дело тут, конечно же, не в халатности. Просто... Просто надо же хоть чем-то себя занять. Это ведь только в первый час интересно разглядывать мигающие индикаторы, плывущие на экранах линии диаграмм, слушать гудение работающей аппаратуры (между прочим, аппаратура может работать и бесшумно, гудение же — этакий целенаправленно запланированный конструкторами фон, чтобы сотрудники не заснули совсем; при желании его можно и отключить), но потом... Когда дежурство перевалило за середину, даже гудение перестало нас занимать. Всё-таки мы люди конкретного действия. Пассивность же противна нашей природе по сути. Думаю, многие, если не все, со мной согласятся. Да.
А всё потому, что процесс, видите ли, автоматизирован. Биогенератор своё движение корректирует сам — по направленному в центр планеты гравитационному вектору. Ближе к центру, правда, в зависимости от распределения планетных масс, вектор этот, возможно, станет более неопределённым, тогда в действие вступит корректура извне, но и здесь это будем делать не мы, а всё та же соответствующим образом настроенная аппаратура.
Возникает справедливый вопрос — а зачем тут мы вообще?

Отвечаю: а чтобы вовремя среагировать, если вдруг что-то пойдёт не так. Вероятность этого, конечно же, исчезающе мала. Чтобы что-то пошло не так... такое даже в страшном сне не может присниться. И всё-таки... Нужно быть готовым ко всему.
Вот, кстати, и получается (в который уже убеждаюсь раз), что человек не сам по себе, а придаток у собственной же технической мощи. Эх, поскорее бы Проект завершился...

Всё, заканчиваю.
Савватий, оказывается, кроссворд разбомбил и теперь предлагает партеечку в шахматы.
Бедняга, он даже и не подозревает, на что покусился. Такой ему сейчас мат закатаю!

30 мая. 15.43. по среднегалактическому.
Мы опять на дежурстве. В этот раз я с Бэлой.

Ничего особо интригующего за прошедшие после запуска два дня не произошло. Биогенератор преодолел уже около двух с половиной тысяч километров. Когда он достигнет центра, силовое поле снова примет шарообразную форму. Потом включится ещё одно — биоэнергетическое, то самое, ради которого, собственно, и вся эта заварушка. Вот тогда...
Эх, поскорее бы!

31 мая. 9.15.
И снова мы на дежурстве. И снова со мной Бэла.
Смотрю я на неё и всё не перестаю удивляться. Ну в конце-то концов, нельзя же быть всё время такой непередаваемо скучной. Да ещё с такой сногсшибательной внешностью. Ей бы жизни побольше радоваться, веселиться. Нет, как сядет перед приборами, так перед ними и сидит, не может от них до самого конца дежурства оторваться. Боится она меня, что ли? Или, может, влюблена? Если бы не Раковский, изредка к нам забегающий, чтобы повеселить нас очередными шутками, так ведь и от скуки можно было бы помереть.
Ну, ничего, ещё пара деньков, и мучениям нашим — конец.
Жду-у-у-у!!! У-у-у-у-у!!! А-а-а-а-а!!!


1 июня. 11.27.
Всё по-прежнему. Биогенератор продолжает движение. Что же до охватившего нас нетерпения, то оно возрастает.
Я вдруг понял, что это, между прочим, очень даже и неплохо. Пусть, пусть нетерпение растёт. Плод, в конечном итоге, будет более сладким.

3 июня 3176 года. 12.34.
И вот, наконец, долгожданный день наступил. Биогенератор на месте. В Штабе идёт последняя проверка поступающих от него данных. Когда она закончится, останется только одно — включить биополе.

Тот же день. 13.17.
Биополе, наконец, включили. Ур-ра!!


Тот же день. 13.41.
Что-то неладное...

Тот же день. 17.24.
Все, кто имеет хоть какое-то касательство к Проекту, сейчас в Штабе. Все обеспокоены, но не настолько, чтобы возникла паника. Что-то явно пошло не так. Как только поле было включено, связь с биогенератором оборвалась. Прошло уже более четырёх часов. Связь же, однако, не только не восстановлена, но даже сказать, почему она так неожиданно оборвалась, ничего определённого пока что нельзя.
Странно всё это, странно.

Тот же день. 18.51.
Связи по-прежнему нет. Зато фиксирующие напряжённость биополя индикаторы просто зашкаливает. Подумать только, включить их догадались только сейчас.

Тот же день. 19.07.
Появились, наконец, и первые гипотезы. Прохождению сигналов, судя по всему, мешает генерируемое в центре планеты биополе. Плотность его сейчас такова, что искажения накладываются как на радио-, так и на «Г»-режимы. Это очень, очень плохая новость.

Профессор Черных заявил, что причина возрастания плотности — скорее всего, Аномалии. Именно они, сыграв роль этакой энергетической линзы, и не дают полю распространиться по запланированному объёму пространства радиусом в 4 световых года, а, наоборот, собирают его энергетический потенциал вокруг себя, создавая некую чудовищную по свойствам зону. Скорее всего, зона эта по объёму невелика. По мере удаления от планеты плотность биополя должна в геометрической прогрессии падать. Так что эта беда — дело сугубо местное, за находящуюся рядом Птолезу, которую населяет около двух миллиардов человек, можно не опасаться.

Как бы там ни было, а ситуация казалась безвыходной. Нужно было немедленно ликвидировать поле. Для этого всего-то и требовалось, что отключить биогенератор. Только вот генератор находился уже не рядом, а в центре планеты, и всё то же поле блокировало всякую с ним связь.

Тот же день. 21.25.
Связь на Кадаре утрачена полностью. Что сейчас творится в других поселениях, даже и представить нельзя. Мы-то хоть знаем причины. Господи, только бы не поднялась паника.

Тот же день. 21.36.
Савватий и Черных сделали расчёты. По ним выходило, что плотность биополя превышает сейчас запланированную почти в три миллиона раз. Такие сумасшедшие цифры просто не укладываются у меня в голове. Я хоть и не маститый учёный, но всё ж таки понимаю, к чему это может привести. Длительное нахождение биологических организмов внутри такого поля почти наверняка вызовет в них необратимые мутации. Да что там биоорганизмы, любая находящаяся здесь материя станет через несколько дней меняться.
Воцарившееся в Штабе напряжение ощущается чуть ли не физически.

Тот же день. 22.19.
Черных предложил немедленную эвакуацию. Так как связи по-прежнему не было, на космодром послали два глайдера. Параллельно продолжились поиски способа, каковым можно было бы отключить генератор. Раковский в полной растерянности. Все остальные — тоже.

Нет, наверное, смысла говорить, что такого финала не ожидал из нас никто. Кроме, разве что, профессора Черных.
Да и он, честно говоря, изрядно обескуражен.

4 июня. 00.05.
Один из посланных на космодром глайдеров вернулся. На нём прибыл начальник колонии. Вид у него был непроницаемый. Он сообщил, что связи с Птолезой, как и с прочим внешним миром, нет, что эвакуация пока что невозможна, но поводов для беспокойства нет никаких. Основанная на биотехнологиях автоматика кораблей вышла из строя, но специалисты пообещали её к утру наладить. Что же до связи с Птолезой, то планетарный «Г»-передатчик, посылая сигналы, работает непрерывно. Может, кто и услышит.

Больше всего нас поразило то, что биополе оказалось способным так сильно воздействовать на «Г»-связь. До этого считалось, что сферы эти, био и гравитация, друг от друга почти не зависят... Да что там почти, совсем, совсем не зависят. Искать между ними связь считалось почему-то ну если и не глупостями, то, по крайней мере, правилами дурного тона. Знать бы заранее, где упадёшь, соломки бы подстелил. В любом другом случае такое открытие наверняка бы всех заинтересовало, но только не сейчас. Сейчас всем было просто не до этого.

Тот же день, утро. 5.13.
Уже больше суток я не смыкаю глаз. Да и никто у нас тут не смыкает. К эвакуации уже готовы все, но Шлемов, собрав колонистов на футбольном поле, призвал их не торопиться. Наладка вышедшей из строя аппаратуры ещё не завершена. Следовательно, лететь на космодром смысла никакого нет. Разместить там такое количество людей просто негде. Здесь же — вся необходимая для нормального жизнеобеспечения инфраструктура.

Осуществляя связь, между космодромом и городом то и дело летают глайдеры.
Шлемов уверяет, что через час-другой неисправности будут устранены. Что-то в меня закрадываются сомнения. И, признаться, не только в меня.

Тот же день. 11.17.
Мне всё-таки удалось подремать. Раковский заставил. Толку от меня в Штабе всё равно никакого, а завтра, быть может, потребуется