предметы, проносившиеся мимо, которые, как он знал, были машинами. А он всё ходил и смотрел, только иногда присаживаясь прямо на асфальт рядом со стенами домов. Он смотрел и наблюдал за людьми – не такими толстыми и простодушными, а худыми и быстрыми, озабоченными и эмоциональными. Каждый раз, когда он смотрел на них, они были заняты каким-то делом, и не один не задерживался на месте дольше нескольких минут. Как многое они успевали сделать за один день! Побывать и там и тут, поработать до седьмого пота и развлечься до упада! Один раз компания подвыпивших молодых людей затянула Витека в одно из зданий, где всю ночь его заставляли дрыгаться под резкие и плавные звуки, поили его чем-то отвратительным, после чего у него невероятно закружилась голова и он еле вырвался оттуда на улицу, а там завернул в один из тупиковых переулков и лёг на землю рядом с одним их железных баков. Ему было так плохо, что он подумал, что умирает. И умер.
Его разбудили утром несколько взрослых людей в яркой оранжевой одежде, которые забрали бак, к которому он прислонился. И снова Витек отправился в своё бессмысленное и поразительное путешествие. Когда ему встретился человек, евший что-то, то Витек попросил у него есть, и человек, хотя и сильно удивившись, отдал ему булку с мясной полосочкой внутри. Это было вкусно и не похоже ни на что, что Витек видел раньше. Потом он встретил какого-то грязного старого человека, который попросил у него денег, и Витек отдал у него всё, что было, и пожелал тому удачи.
Он видел много странных и непонятных вещей, чувствовал новые запахи и звуки. Четыре дня он ходил будто во сне, наблюдая эту жизнь только со стороны. Иногда днём он мог видеть облака, летящие где-то между стёклами домов.
И вот на исходе четвёртого дня он, измученный и грязный, пришёл к воротам завода «Гампбиль и Гупиль». К нему тут же выбежала Мила и довела до своего корпуса, где накормила его и согрела.
-Я тобой не довольна,- как мать говорила Мила, вытирая ему лицо салфеткой.
-Там всё по-другому…- говорил он,- там не так… Там люди живут по-другому. То, что я видел здесь даже пародией назвать нельзя… Я в этой жизни и сотой части не знал!.. Хочешь, посмотри под гипнозом – я просто сейчас не могу всё рассказать.
Мила вздохнула и уложила его спать.
Весь следующий день Витек ходил угрюмый. На предложение выйти погулять за территорией Завода он отвечал резким отрицанием.
-Я – не они, моё место здесь!- говорил он озлобленно и отворачивался, будто обдумывая что-то. На все расспросы он не отвечал, даже когда его спрашивали Ник или Мила.
В душе Витека начиналось какое-то перерождение. Так уж получалось, что никогда в нём не соединялись одновременно знание и навык. И вот теперь он получил то знание, ради которого старался, но его оказалось недостаточно, оно требовало использования как нечто другого. Он видел этот мир и увидел тот, и вот теперь в его сознании что-то переворачивалось: он одновременно понимал, что там было лучше, но его место – здесь, среди этих людей, которые его тупей. «А что, если рассказать им всю правду?- думал он,- что, если просветить их? Если они сумеют понять истину и последуют за мной? Тогда мы будем жить в другом мире… Только бы они поняли меня, ведь тогда я спасу их!»
Он поговорил с Милой и Ником. Он сказал, что о нём уже знает весь мир, что этот процесс уже необратим, и он будет добиваться, чтобы Завод закрыли и выпустили всех людей на свободу.
-Вы ведь не понимаете! Если вы смогли научить меня, то сможете научить и их – они же такие как и вы, только менее приспособленные для жизни – они даже сотой её части не видели! Но они тоже умеют смеяться и плакать, сопереживать и бороться!..
-Вот уж не знаю…- саркастично заметил Ник,- как они будут бороться с такими животами! И к тому же – тебе дали свободу, всё! Считай, что произошло чудо! А ведь на это могли и не пойти… Конечно, сейчас тебя на консервы никто не пустит, но и зазнаваться не стоит. Никто их не выпустит.
-Ты не пытайся меня разуверить…- прищурился Витек,- Я всё знаю и без тебя. Я видел, сколько споров вызывает производство этих Заводов… Так вот знай, среди этих людей, этого скота, как вы говорите – мой дом, и я уйду только с ними, я уйду и уведу их за собой!..
-Что ты сделаешь?- вскипая, прошептал Ник.
-Да ничего он не сделает!..- придерживая друга, возмущённо сказала Мила, смотря Витеку в самые зрачки,- он просто сейчас на таблетках сидит, а они эмоциональную возбудимость повышают…
-Тоже мне, Моисей!- прошипел Ник, вырываясь из объятий подруги,- на таблетках он! Буду я ещё из-за тебя работу терять!..
И он вышел, возмущённый, но не такой испуганный.
Мила смотрела в глаза Витеку, за эти четыре дня повзрослевшему и отчаянно решительному.
-И что, ты думаешь, что у тебя хватит сил повести их за собой?- спросила она и чуть наклонила голову.
-Я думаю, да…- выдохнул он,- Иначе зачем всё это? Я с самого рождения был вместе с ними, но не таким как они… Я будто уже тогда знал, что делаю всё не просто так, а с какой-то высшей целью, тогда мне ещё не понятной… Но теперь я понял. И от этого… как-то больно на душе.
Девушка посмотрела на него и неожиданно поняла, что стоит сейчас с поистине уникальным человеком – героем своего времени.
-А если уж так…- продолжил он после некоторого молчания,- то я готов принести свою судьбу в жертву ради будущих поколений… ради надежды, что они поймут мой призыв и хоть что-то изменят.
-Что ж, тогда, пожалуй, я знаю, как тебе помочь…- вздохнула девушка.- К тому же, я всё равно думала увольняться.
Ночью они ещё с пятью добровольцами захватили центр телевещания на Заводе – и запустили по всем каналам экстренное сообщение. Тогда Витек первый раз выступал перед публикой, первый раз обращался к своим сожителям – в своей заводской одежде, на фоне родных заводских стен. И он рассказал им всё. Он сказал им, что знает, что они искали всю жизнь, но не находили – та бессознательная память о тех далёких временах, когда их предки ходили по улицам городов, дышали свежим холодным воздухом и были сами себе хозяевами. Витек сказал, что видел это, и что он отдал бы всю свою жизнь за это, но вернулся обратно только для того, чтобы повести их за собой.
Этот подростковый максимализм, эта вера в достижимость истины и вера в то, что мир можно изменить!.. Как вдохновенен был его монолог, как много сердец отозвались ему!.. и даже когда дверь на студию начали выламывать силой, он продолжал говорить, и сотни заводских видели по своим телевизорам, как люди в белом схватили его, заломили руки и вкололи шприц в плечо – а он всё продолжал и продолжал кричать, смотря будто всем им в глаза.
Наутро, через день после произошедшего, к нему в отдельную палату зашла Мила и сказала, что его выпустят этим же днём. Однако ему удалось-таки сделать своё дело – девушка принесла подшивки газет, в которых значилось одно – бунт на главном заводе «Гампбиль и Гупиль».
-Вот!- она показывала ему статьи и улыбалась восхищённо,- считай, что ты это сделал! Вот, смотри! «Бунт заводских! Сотни заводских требуют освобождения своего лидера и своего освобождения».
Витек, придерживая голову рукой, взял газету и начал читать дальше. «По заявлениям одного из заводских: «Этот чел реальные вещи говорит! Я не я и не свекла, если он врёт!.. Блин, ну нафиг нельзя нас всех освободить, что ли? Фак мой мозг, мы им ололо устроим, если нас не выпустят на свободу!.. они не имеют прав насильно держать нас в этом… дерьме, блин!» конец цитаты. Из этого следует, что действительно основная масса заводского вида людей поддерживает инициативу своего лидера, номер 414-ирф, назвавшего себя Витеком. Дальнейший ход развития событий зависит от начальства завода «Гампбиль и Гупиль», хотя уже половина персонала завода поддерживают эту идею, пока – ради неизвестных целей. Сейчас же сообщается о новых волнениях правозащитных организаций по всему миру, и именно они собираются оказывать давление на предприятие, если же оно не уступит, они грозятся собрать новое совещание ООН…»
-Мощно…- прошептал Витек, не до конца понимая размах содеянного.
-Это ещё не всё!- воскликнула Мила,- ты бы видел, что твориться сейчас в Интернете!..
Но он не стал смотреть.
Он вышел из палаты и пошёл в телевизионный центр, провожаемый взглядами всего персонала Завода – они смотрели на него как на живую легенду, как на идущего по воде Спасителя.
-А я его видел в первый день, когда он только сбежал!..- проносилось где-то в толпе,- Я тогда его ещё ловил… а он вот как!..
Однако же, Витека не пустили в центр телевещания. Персонал смотрел на него как на равного, но сказал немного подождать. Ещё совсем чуть-чуть – и Витек поверил им. Он сидел на скамейке перед помещением, а вокруг проходили люди и озабоченно и любопытно смотрели на него.
Ровно в 11 часов 30 октября было принято открыть все двери заводского корпуса главной компании «Гампбиль и Гупиль» и освободить всех заводских. Эта новость облетела весь город, а вместе с ним и Завод. Витек дёрнулся и вскочил со своего места…
Перед Заводом уже собиралась целая толпа толстых белощёких людей – человек восемьсот, но это был вовсе не предел, и каждую минуту эта толпа всё возрастала и возрастала. Они делали свои первые шаги по необработанной земле, подозрительно принюхивались к холодному воздуху и, смотря вокруг себя, издавали радостные громкие нечленораздельные звуки. Витек кое-как добрался до ворот, пробиваясь через толпу своих последователей, поминутно грозящих раздавить его своей неописуемой массой. Он добрался до ворот, там ему помогли забраться на флигелёк, откуда он, поражённый и почти испуганный самим собой, начал кричать в рупор, обозревая владения, только что рухнувшие под его ногами.
-Товарищи! Мы это сделали!- кричал он в толпу, ни на момент не смолкающую,- Теперь вы свободны! То, что вы видели здесь, лишь мизерная часть того, что вы увидите там, что вы сможете там сделать и получить!.. Я благословляю вас – с миром!
И он махнул рукой – и тяжёлые железные ворота начали медленно открываться. По толпе пронёсся вздох удивления и радости. И как только появилась возможность пролезть в щель между ними, толпа заводских людей устремилась к тому, что было за ними – к свободе, равенству и братству.
-Эй, чел, айда к нам!- крикнул кто-то из толпы, и, умилённый признанием, Витек поспешил спуститься вниз.
-Это тот парень!- крикнул кто-то пискляво,- на руки его! Трололо!
И Витека, боящегося быть погребённым под движущейся массой, подняли на руки, и пронесли, и понесли его вперёд, передовая его тщедушное тело через руки. На этой вибрирующей массе Витек ехал, одновременно смеясь и плача от счастья… Вот уже перед ним начали проплывать знакомые дома, вывеска про «демократичную еду», плазменные фонари… Люди, обычные городские люди, выглядывали из окон, из магазинов, боясь препятствовать медленной, но беспощадной массе заводских людей, впервые увидевших свободу. Никто ведь не знал, как они будут реагировать на что-либо…
И вдруг движение прекратилось. Спереди послышались писклявые крики: «Стой! Прры!.. Стойте!..» И люди, впервые встретив сопротивление, остановились. Витека передали последние руки, и он увидел, как перед
