После ночи всегда наступает рассвет. Глава 1

далеконько от деревни-то отошёл. Сердцем почуял, что что-то не так, я тебя позже заприметил. Тебя снегом уже запорошило немного. Замерзала ты. Очень боялся, что не успею отогреть тебя. Спасибо Макаровне -  помогла. Она у нас знатная знахарка: от всех хворей излечить может. Вот и ты, слава Богу, очнулась. Да ты уж, девонька, устала от моей болтовни, отдохни, поспи.
От слабости веки Серафимы словно налились свинцом. Она закрыла глаза и крепко заснула.

Ей снился сон.
Серафима, папа и мама прогуливаются по палубе красивого лайнера. Папа одной рукой ласково обнимает за плечи маму, а другой – Серафиму. Он очень любит своих девочек. Папа так всегда и говорил: «Мои девочки».  Они все вместе весело смеются.  Они счастливы. Папа оставляет их ненадолго, чтобы купить мороженое. Вдруг что-то взрывается, начинается пожар, очень быстро охватывающий судно. Паника.  Все куда-то бегут, кричат, слышится плач.  Несколько матросов раздают спасательные жилеты, помогают пассажирам облачиться в них, другие пытаются потушить огонь.  Спускаются на воду шлюпки. Раздаются ещё взрывы. Мама надевает на Серафиму спасательный жилет и выталкивает её в воду. Серафиме очень страшно. Мама осталась на корабле. Папа потерялся.  Уже в воде Сима поворачивает голову в сторону лайнера и ищет глазами мать. Последнее, что видит Серафима – сильный взрыв за маминой спиной.

Этот сон снился очень часто. Почти каждую ночь. Серафима вновь открыла глаза. Ей хотелось плакать. Холодящее чувство одиночества сковывало душу. Девочке уже давно ничего не желалось, ей было всё безразлично.

Сима пошевелилась. Она всё ещё лежала на печи, накрытая тёплым одеялом. У изголовья развешаны какие-то пучки трав. Они издавали удивительный аромат, напоминающий о лете. Вдруг что-то тяжёлое, но мягкое упало ей на ноги. От неожиданности девочка вздрогнула. Рядом сидел кот. Он был очень большим. Такой величины кота Серафима видела на европейской выставке кошек в Берлине, куда они ходили всей семьёй. Серафима некоторое время с родителями жила в Германии, затем они приехали жить в Россию. Тот кот весил четырнадцать килограмм. Если хозяйского кота Баюна перекрасить и к ушам пришить кисточки, то получится маленькая рысь.

- Баюн, кыс-кыс, – позвала Серафима, но кот остался недвижим.
Послышались шаги. К печи подошёл дед Матвей.
- Проснулась? Вот и ладушки. Чайку бы тебе, красавица, попить. Тебя как звать-величать-то?
- Серафима, – тихо ответила девочка.
Матвей заулыбался: «Слава Богу! Имя своё помнит!».
- Ты лежи, я тебе чайку сюда принесу. Рано пока тебе вставать. А имя-то у тебя какое красивое, русское, старинное. Ты кота-то не бойся, он хоть и ерепенистый, но добрый.
Матвей принёс большую чашку душистого травяного чая.

- Вот, пей. Макаровна велела им тебя поить. Вкусно?
- Очень, – Серафима осторожно отпила из чашки и почувствовала, как по телу пробежала какая-то приятная волна, несущая бодрость и силу. – Дедушка, а вы одни с Баюном живёте?
- Одни. Как Параскевью схоронил шесть лет назад, так и живём одни.
- Дедушка, а как у вас Баюн появился?

- О! Это целая история. Параскевья моя работала воспитательницей в детском саду. А когда вышла на пенсию стала подрабатывать там же нянечкой. Сильно она детей любила. Как-то осенью к ним в детский садик подкинули чёрного котёнка. Видимо надеялись, что кто-нибудь из ребят возьмёт его к себе. Но, ты знаешь, что в деревне в каждом доме есть кот или кошка, потому никому он не пришёлся. Так котёнок и остался в детском саду при кухне. Все его баловали. Дети Баюном назвали. Когда наступила весна, и начались собачьи свадьбы, по деревне бегало несколько пришлых и местных псов. Проблем из-за них, к счастью, не возникало, поэтому собак никто не трогал.  Но однажды, когда у детей был тихий час, собаки забрели на территорию детского сада. Баюн гулял на одной из веранд. Самый крупный пёс, по-видимому вожак, решил поохотиться на кота и загнал его в угол веранды. Остальные собаки не вмешивались: субординацию соблюдали.  То ли со страху у кота что-то перемкнуло в голове, то ли ещё что, но Баюн с рёвом кинулся на морду пса и пробежал по его спине. Такого поворота событий свора никак не ожидала.  От растерянности они не пытались даже его преследовать.  Но после этого случая Баюн возомнил о себе.  Он стал наглым драчуном. Он передрался со всеми котами и собаками в деревне, никому ни в чём не уступал. Стал совершенно не управляем.  Но одна слабинка всёж-таки была у Баюна: он очень любил Парашу.   Она была единственным существом, которому он подчинялся, только она могла его урезонить. Сначала кот только провожал её до дома с работы, потом решил, что будет жить с нами. Вернее, мы с ним, но в нашем доме.

- Дедушка Матвей, а дети у вас есть?
- Я, деточка, бывший военный.  Танкист. Много пришлось нам с Парашей мыкаться по гарнизонам. Она беременна была, когда получил приказ о переводе в Читу. В общем, скинула она ребенка, и после этого зачать уже больше не смогла.  

Матвей тяжело вздохнул. Он тоже был очень одинок. Серафима с состраданием смотрела на старика, ей очень хотелось сказать Матвею что-нибудь доброе, но не находила нужных слов и корила себя за глупые вопросы, которыми причиняла боль этому человеку. Матвей словно угадал мысли девочки:
-  Не ругай себя. В жизни всякое бывает. Расскажи мне о себе. Как ты в лесу оказалась?
Серафима понимала, что поведать о себе ей всё равно придётся. Дед по-доброму относился к ней, заботился, был искренен и начинал заслуживать доверие.

- Я из интерната сбежала.
- Мне кажется, ты там жила не долго.
- Откуда вы знаете?
- Когда у тебя был жар, ты говорила на трёх языках: русском, немецком и испанском. Звала кого-то. В интернатах таких знаний не дают. Расскажи мне всё о себе без утайки. Давно ли ты в детском доме? Почему оттуда сбежала, да ещё и в лютый мороз? Кто твои родители? Откуда ты? Словом, рассказывай.

- В интернате я уже два года живу, а до него ещё полтора месяца в приёмнике-распределителе для детей жила.  Когда меня привезли в интернат и повели знакомиться с группой, в которую определили, я очень надеялась, что меня хорошо встретят, я подружусь с девочками, и мне не будет так одиноко. Но меня почему-то сразу невзлюбили. Не все, конечно. Когда воспитательница вышла из группы, ко мне подошли четыре девочки и стали надсмехаться над моим именем, обзываться и сказали, что с сегодняшнего дня я у них буду стирать трусы. Дедушка Матвей, я так растерялась, что не смогла им ничего ответить.  А вечером я с ними очень сильно подралась.  Когда они стали ко мне приставать в туалете, я схватила швабру и пыталась защититься. Я в кино видела, как это делается.  Но их было четверо, а я одна. Остальные девочки из группы не вмешивались.  Одна из плохих девочек подкралась сзади и очень сильно дернула за косу. Потом они меня очень сильно били и даже пинали. Это была моя первая в жизни драка.  Обычно все проблемы я решала мирным путём.

- Что ж ты воспитательницу не позвала? – прервал горькую исповедь дед Матвей.
- А толку? Она не будет находиться со мной каждую минуту, а подобные разборки вполне могут повториться при первом же удобном случае. Папа учил меня во всём разбираться самой и только в исключительных случаях обращаться к взрослым.  Девочки приостепенились после того, как я разбила тарелку о голову самой наглой. Её, кстати, Лариска-крыска зовут. Она даже внешне походит на крысу: высокая, худая, жидкие прямые волосы, узкие губы и большой острый нос.  А какая злая!  Дня не проходило, чтобы она кого-нибудь не обидела. Очень часто девчонки вредничали исподтишка.

- Неужели ты так ни с кем и не подружилась?
- Ну, почему? Подружилась. Просто остальные девочки боялись им сопротивляться. Они, так же, как и я, пытались дать им отпор, но их забивали.  Группа как бы разделилась на два лагеря. Один из тех девочек, другой -  из меня и остальных.  Лариску и ее приятельниц раздражало то, что я хорошо знаю иностранные языки, хорошо учусь (мне всегда легко давалась учеба в школе), что я умею петь, танцевать, играю на пианино, знаю много стихов и басен, разбираюсь в живописи. Их даже мои волосы и то раздражали!  Меня мама всегда учила делать добро даже тем, кто плохо к тебе относится. Я всегда старалась так поступать. Пусть не всегда получалось, но очень старалась.  Они постоянно меня изводили мелкими пакостями: то воду выльют на постель, то в компот соли бросят, а однажды в тапочки кнопок насыпали. В общем, намучалась я. Воспитатели у нас хорошие, но при всём желании не могут уследить за всем.  Да и жаловаться я не люблю и не буду.

Серафима замолчала.
- Но не из-за девочек же ты убежала. Наверно, была другая причина?
- Дедушка Матвей, а я красивая? – неожиданно спросила девочка.
- Красивая.
Немного помолчав, Серафима тихо продолжила.
- У Лариски есть парень. Его зовут Колька, а кличка «Лёпа». Он тоже из нашего интерната, но из другой группы. В той группе одни мальчишки, а в нашей группе одни девчонки.  Может, я ему понравилась, а может, ещё что-нибудь, но он стал за мной бегать.  Колька мне очень не нравился: он грубиян какой-то.  Он иногда вечером курил, пока никто из взрослых не видит, пил вино с другими парнями.  Он вообще какой-то злой.  Я его побаивалась и всячески избегала.  Лариска, конечно, злилась, ревновала, несколько раз устраивала скандалы. Девчонки мне позднее объяснили, что они встречаются по-взрослому. Дедушка, ты понимаешь, о чём я говорю?

Дед Матвей кивнул головой. Серафима снова замолчала. Было видно, что ей трудно говорить, но она продолжила.
- Накануне, когда я сбежала из интерната, у нас меняли постельное бельё. Воспитательница, пересчитав все простыни, наволочки и пододеяльники, попросила меня всё отнести в прачечную и рассортировать там по кучам.  Бельё меняли все группы.  Я так и сделала.  Пришла в прачечную, начала раскладывать бельё. Там я одна была. Слышу Колька- Лёпа с Ромкой Чалкиным идут.  Они тоже бельё из своей группы несли.  Я испугалась и залезла под кучу с пододеяльниками.  Лежала тихо-тихо, даже дышать боялась, и услышала:
- Достала меня Лариска со своей ревностью и истериками.
- Это из-за Симки что ли?
- Ну.
- Так ты объясни ей, что именно тебе от Симки нужно. Заткнётся. В первый раз что ли?
- Объяснял, даже наорал на неё, ничего баба не понимает.
Помолчали.
- Я, когда Симку увидел, так у меня всё сразу застолбило. Ну, думаю, я не я буду, если не оседлаю её. Красивая девка, жалко, если другому достанется.  Странная она какая-то. Умная, а не выпендривается, её пинают морально и физически, но она всё по-доброму. Вспомни, сколько раз пытались подавить её, а она как столб железобетонный несгибаемый. Характер чувствуется. Тем и интересней её оседлать, как лошадку необъезженную.

- Поэтому и трахнуть ты её не можешь.
- А за спор, что поимею её в постели. За неделю управлюсь.
Когда я это услышала, дедушка Матвей, то поняла, что мне нужно уходить из интерната и чем скорее, тем лучше. Мальчишки вернулись в свою группу, а я выползла из-под кучи белья и бросилась в кабинет воспитателей. Отпросившись погулять, я оделась потеплее, зашла в пищеблок, к счастью, там никого не было, украла несколько кусков хлеба и ушла. По территории интерната я шла медленно, боялась, что окликнут и вернут обратно, если буду торопиться, но, когда