Ей было спокойно в этом доме, тут она чувствовала себя в безопасности. Она очень устала от постоянного напряжения, необходимости контролировать действия других людей для собственной защиты. Здесь её никто не обижал и не пытался подчинить себе.
На стене у обеденного стола висела иконка Богородицы. Серафима, впервые обходя комнату, увидела образ и остановилась перед ним. Ласковые и внимательные глаза Богородицы буквально притягивали к себе девочку.
- Мамочка Иисуса, – прошептала Серафима, – пожалуйста, помоги мне, дай мне силы пережить плохое, дай защиты, мне очень страшно. Я одна и никому не нужна. Если дедушка Матвей будет не против, сделай так, чтобы мы жили вместе. Он тоже одинок. Вместе нам было бы хорошо. Я заботилась бы о нём. Я доверяюсь тебе, знаю, что всё будет хорошо. Ты прости меня, если я что-то не так сказала.
_
- Ну, хозяюшка, встречай нас с добычей! – довольный дед появился в дверях и выложил на лавку убитого зайца. – Баюн как всегда отличился!
- Дедушка, зачем ты убил этого зверька? – всплеснула руками Серафима.
- Это не я. Мы с Баюном вместе его заприметили. Пока я ружьё вскинул, пока прицелился, так этот охотник уже гнал косого. Заяц попался молодой, неопытный. Баюн его и придушил. Смех, да и только! Все охотники с собаками ходят на охоту, а я с котом. Ты не печалься. Охота у зверей – это естественный отбор. Выживает сильнейший.
Матвей снял тулуп и валенки. Достав из русской печи горшок с гречневой кашей с мясом и луком, он быстро собрал обед.
- Баюн у нас особый кот. Он и защитник, и добытчик. Был у меня такой случай, – начал свой рассказ Матвей. – По своей должности лесничего я должен обходить вверенный мне лес. Дело было летом. Как раз малина поспевала. Параша дала мне кузовок и попросила заодно побрать ягод: она оладьи поставила. Баюн увязался за мной. Ну, конечно, как я без него! Пропаду! Дошли мы до малинника, и я стал собирать созревшие ягоды. А малинник был большой, при случае я обязательно тебе его покажу. Вдруг слышу боевой кошачий вопль и рёв медведя. Напугался я тогда: ведь без ружья был. Выскочил из кустов и вижу: Баюн, как резиновый мячик, скачет перед мордой косолапого, при этом в прыжке, находясь на уровне носа и глаз, выпустив когти, бьёт бедного мишку. Тот ничего понять не может, ему больно, а укусить, защититься толку не хватает: чётко врага увидеть не может. Терпел мишка, терпел, заревел, да и бросился в лес. Нашему стражу, видимо, мало показалось, так он, продолжая дико орать, вскочил на загривок медведю. Кому расскажешь – не поверят.
Звонкий Серафимин смех осветил дом. Она смеялась долго и беззаботно, а Матвей, улыбаясь, любовался обретённой внучкой.
_
На улице давно звенела капель. Солнышко начинало припекать. Радостные звуки пробуждающейся природы веселили сердце. Серафима выздоровела и, чем могла, помогала дедушке. Матвей был приятно удивлен, что девчушка недурно умеет готовить, перемыла всю посуду, выскоблила дом. Она заставила его отремонтировать старую стиральную машину и перестирала бельё. Окна улыбнулись чистыми стеклами и свежими занавесками.
- Я что подумал, внученька, - собрался с духом Матвей, – тебе необходимо вернуться в интернат. – Увидев отчаяние в глазах Симы, торопливо стал объяснять. - Ты только не перебивай. В мае ты заканчиваешь девять классов, и вас будут распределять по училищам для дальнейшей учёбы. Тебе необходимо получить какую-нибудь профессию. У нас в районном центре есть училище, в котором учат на портных. Конечно, есть и другие специальности, например, механизатор или ремонтник тракторов, только тебе это не надо. Я попробую договориться с директорами интерната и училища. Если ты там будешь учиться, то сможешь жить у меня. Районный центр всего в трех километрах от нашей деревни. Как ты смотришь на это?
- Дедушка, я буду только рада, – Серафима с благодарностью обняла Матвея.
- А пока ты доучиваешься в школе, я буду навещать тебя, чтобы тебе не так скучно было. Да и мне тоже.
-2-
Серафима с волнением открыла двери группы.
- Симка вернулась! – кинулась навстречу беглянке Наташка. – Ты, где была? Ты знаешь, какой переполох был, когда ты сбежала? Всю милицию на ноги поставили, везде развесили твои фотографии, даже по телевизору объявление давали. Нонна Васильевна так переживала из-за тебя! Даже плакала. Она тебя любит.
Подружка тараторила без умолку. Девчонки обступили Серафиму. Почти все были рады видеть девочку. Они улыбались ей, каждая что-то говорила.
Сима поняла, что о ней волновались, думали и, главное, ждали. Ей стало неловко от осознания, что она причинила массу хлопот и неприятностей людям, которые в последние годы заменили ей семью.
- К нам ещё две девочки поступили, - продолжила сообщать новости Наташка. - Лариска, как всегда, придираться к ним начала. Чуть опять не подрались. Мы с Юлькой, Любкой и Танькой вступились за них. Вон ты тогда, помнишь, Наташку-цыплёнка отстояла, так Крыска со своей Галей в открытую и не лезли? Вот мы и решили, что Лариску пора поставить на место! А то, сколько можно издеваться? Правда? После этого те девки совсем как с ума посходили от злости. А Кольку-Лёпу в спецшколу отправили. Ну и правильно! Он Таньку в туалете зажимать начал, в трусы полез. Что было! Он, оказывается, приворовывал в ларьках. А мы думали, откуда у него сигареты и вино берутся? Вот поймали его на этом. А Любка в городской олимпиаде по географии участвовала. Четвертое место заняла. Молодец!
Сима смотрела на раскрасневшуюся от избытка эмоций Наташку и думала, что как всё-таки она по ним соскучилась и… как любит.
Вечером, собрав учебники и тетрадки и выйдя из «красного уголка», где готовила уроки, Серафима направилась в группу. Коридоры были пусты, многие ребята сидели в группах у телевизоров. На лестнице Сима столкнулась с Лариской и Галей.
- Что ж ты быстро так вернулась? – сквозь зубы прошипела Лариска.
- Смелой стала? Я тебе сейчас твою храбрость поуменьшу!
- Не надоело тебе на людей кидаться? – спокойно спросила Сима.
Она сама немного удивилась своему уверенному голосу.
- Ты ещё похами! Совсем страх потеряла! – сжала кулаки оппонентка. – Я хочу, чтобы меня все боялись. Боятся, значит уважают. Ты ещё не знаешь, какой во мне зверь сидит. Лучше не трави, тебе же хуже будет.
Сима вспомнила деда Матвея. «Нападение – лучший способ защиты,» - говорил он. Значит, чем сильнее нападает, тем больше боится. Ей стало жаль Лариску, она тихо и очень доброжелательно заговорила:
- Ларис, ты сейчас похожа на маленького пушистого котёнка, который сидит под дождём. Его выбросили. Сначала его все обижали, прогоняли. Ему было очень больно и страшно, и он не понимал, что сделал плохого этим большим людям. Когда к котёнку подошли, чтобы погладить, а может, и взять к себе домой, он стал шипеть и царапаться. Из-за этого он разонравился людям, и к нему больше никто не подходил. Котёнку было холодно, голодно и очень одиноко. Он обиделся на мир, потому что мир стал для него плохим.
Серафима очень старалась вложить в свои слова нежность и сострадание к Ларисе. Она её не боялась, она её понимала. Лариса стояла, опустив голову. Вояка никак не ожидала такого поворота событий. Она ждала сопротивления, слёз, расширенных от страха глаз, но не ласкового слова. Лариса понимала, что Серафима права, что именно так она себя чувствует, и она хотела отомстить несправедливому миру за своё одиночество, тоску по домашнему теплу и любящему взгляду мамы.
- Я знаю, - продолжила Серафима, - тебе намного тяжелее, чем мне. Ты потерялась совсем крохой. Я до тринадцати лет жила в дружной семье, где царила любовь и понимание. Я помню ласковые мамины прикосновения, её губы, улыбку, смех, сильные папины руки, чувство покоя и защиты. У нас были очень красивые семейные традиции. У меня есть что вспомнить. Пусть воспоминания обрывочны, и я не всегда хорошо помню, где и когда происходили те события. Пусть! Зато я помню своих родителей, помню, как их зовут. Я видела их счастливыми. Что может быть лучше, когда родители счастливы? Мне очень тяжело осознавать, что моей семьи больше нет, но очень-очень буду стараться, чтобы моя будущая семья была такая же крепкая и любящая, я буду так же любить своего мужа, как любила мама папу, и буду верной женой. Поэтому мне и легче. Тебе намного сложнее. Ты в интернатах живёшь давно, воспитатели не могут заменить папу с мамой. Вот и получается, что ты и есть тот выброшенный котёнок, которого передают из рук в руки. Нет у тебя ощущения тепла и ласки, не видишь ты любящего и заботливого взгляда мамы, когда бывает плохо, родительской гордости за твои успехи, не чувствуешь защиты, не кому поплакаться и не к кому прижаться, никто не приготовит для тебя что-нибудь вкусненькое. Везде одна. Только одна. И только сама.
Вся враждебность и агрессия Лариски куда-то испарились. Непробиваемый панцирь, состоящий из цинизма, грубости, напускной самоуверенности и обиды стал покрываться трещинами. Эти трещины увеличивались, обнажая ранимую, отзывчивую и добрую натуру Ларисы. Ей стало трудно дышать. Девочка, закрыв лицо руками и опираясь спиной на стену, медленно опустилась на корточки. Она плакала. Слёзы рекой текли из её глаз. Впервые за многие годы Лариса не запретила себе проявить слабость.
Галя молча наблюдала за происходящим. Она всегда была молчуньей. Никто никогда не слышал её смеха. Сказанное Серафимой очень поразило девочку. Серафима всегда казалась ей странной, непонятной и интересной одновременно. Сима заступалась за слабых, никогда не смеялась над чьими-нибудь промахами и много знала. Прямо не голова, а дом советов! Галя всегда хотела иметь такую подругу как Сима, но боялась недовольства и осмеяния Ларисы.
Серафима присела рядом с плачущей Ларисой и погладила её по руке.
- Это мать меня бросила. Привела в «Детский мир» в отдел игрушек и ушла. Ненавижу её! Проклятая!
- Не сердись на свою маму. Она не виновата. Её не любили в детстве. Она считала себя плохой, никому не нужной. Она не научилась любить ни себя, ни другого. Она очень несчастна.
- Почему она меня бросила? – рыдания душили Ларису.
- А может быть, она отошла что-нибудь купить в другом отделе, ей стало плохо, и её увезли в больницу?
- Никуда её не увезли! Она меня бросила! Я это точно знаю!
- Всё равно не обижайся на неё. Она тебя любит по-своему. Уйдя тогда в магазине, твоя мама хотела тебе добра. Она чувствовала, что не сможет стать хорошей матерью и не знала, как поступить иначе. Твоя мама хорошая.
-3-
В воскресенье, как обычно, к Серафиме должен был приехать дедушка Матвей. Сима стояла у окна и не сводила глаз с калитки. Снег везде стаял, унося с собой горечь пережитых тягот и одиночество. Радостное пробуждение природы символизировало перемену в жизни Серафимы в лучшую сторону.
Был конец апреля. Сквозь нечасто плывущие по небу облака озорничали лучи солнца, отражаясь через лужи солнечными зайчиками. Воробьи, не особо заботясь о своих перепонках, устроили соревнования, кто громче чирикнет. Галдёж стоял невообразимый. Старая ворона, жившая рядом с пищеблоком интерната, сидя на бортике контейнера и наклонив голову, строго взирала на это безобразие.
