Лесной народец 4. Василинка и Кащей.
1.
Лес содрогнулся и выдохнул: чужааак, Василииинка…
Ойя испуганно вскочила, кинулась к окошку, распахнула:
- Сорока, сорока, что говорят про мою доченьку?
Черно-белая птица слетела на руку хозяйке Леса и затараторила:
- Беда, Оюшка, чудище волосатое, многоногое, украло нашу девочку, нашу песенницу. А мы не увидели, мы не успели, мы на Змея Горыныча засмотрелись, он хотел спалить Лес, да не сумел, любовь ваша со Степаном не дала, защитила. А Василинушка обрадовалась, на опушку выскочила и давай кричать вслед Змею – не сумел, не сумел! И приплясывать начала, в ладошки хлопать. А тут чудище выскочило многоногое, плюнуло на кикиморку белой сеточкой, да и облепило, и упала наша девочка, и уволокло ее чудище…
- Ох, сорока-сорока, беда… Зови Степана, да скажи ему, жена, мол, велела передать - чтоб взял из кузницы молот, нож и подкову, а еще матушкину ладанку. Пойдем дочь выручать. А я пока за советом к Бабе-Яге.
2.
Василинка лежала ни жива ни мертва, в темном холодном закутке. Чудище многоногое принесло ее, и, против ожидания, бережно положило на пол, ничего не повредив. Ушлепало куда-то.
В темноте раздались шаги. Глухой и скрипучий голос проговорил:
- Ну что, кикиморка, помог тебе твой Лес? А ты ему служишь, да мать твоя, да бабка твоя служила, и без толку. Случись что, никто не поможет. Никому ты не нужна.
- Зря ты так, дедушка. И не прячься в темноте. Знаю я, кто ты. И не боюсь. Мама говорила: «Вот кто нас не любит, аж зубами скрипит да кулаками машет, так это Кащей Бессмертный. Да он никого не любит. И его никто. Бедный он, бедный, одинокий…» А за мной скоро мама с папой придут, я знаю.
- Ну что ж, придут, так я встречу, - зловеще ответил Кащей. – Посмотрим, кто кого…
3.
Ойя и Степан бежали к окраине Леса.
- Сюда, - на бегу говорил он, посматривая на крестик. Тот тянул хозяина за шею и показывал направление.
- Здесь, - наконец проговорил кузнец и остановился. – Как баба-Яга и предсказывала, вот он, лаз под землю. Как, ты говоришь, их зовут?
- Братья Окатыши, - напомнила Ойя. – Мы давно дружим. Хотя дружбой по-человечьи это назвать сложно. Все-таки они подземные, а мы лесные. Но одно скажу: нам помогут. Бул и Дор помнят еще мою маму, она им зубы лечила, и я тоже. Мы ведь, кикиморы, лечим все, что растет.
И Ойя подергала за ведущую в пещеру веревку.
Из-под земли словно выкатились низенькие широкоплечие парни, молча поклонились, и ни слова ни говоря опять устремились под землю. «И правда, окатыши, одинаковые, кругленькие такие», - подумал Степан.
- Ойя, а что они сердитые такие? Ни здрасьте ни до свидания, – шепотом спросил кузнец жену.
- Не сердитые, а молчаливые, - ответила Ойя, - иной вежлив, а зол. А они добры, хотя лишнего слова не скажут. За ними, любимый, и быстрее.
- Оюшка, в темноте не видно ничего, упадем в расщелину и поминай как звали. Погодите, Бул-Дор, я факел зажгу.
- Нельзя, – вдруг резко ответил один из них, Бул, а может Дор. – Запалишь факел - разбудишь Огненные вихри - сам сгоришь.
- А как быть-то? Ведь темно, – недоуменно спросил Степан.
- А про ладанку забыл? Доставай, – подсказала Ойя.
И всю пещеру осветил луч от матушкиной заветной вещицы. Кузнец нес ее высоко, и дорога теперь была далеко видна, путники зашагали веселее.
Долго ли, коротко ли, а впереди показалась подземная река. Братья Окатыши достали приготовленную лодку, молча подали весла Степану.
- Дальше сами, - перевела кикимора. Братья согласно кивнули.
- Ну, спасибо, друзья, - проговорил кузнец. - А как узнаем, что приплыли?
- Увидите, - коротко ответил Дор, а может, Бул.
И Ойя со Степаном отчалили.
4.
- Вот, ходишь ты, ходишь, дедушка, а спокойствия-то в тебе и нет, я чувствую, - говорила Василинка Кащею. – Ты знаешь, что я права, мама с папой придут, им Лес поможет, и люди добрые. И спасут меня.
- Добрые… Нет добрых. Никто тебя не спасет, - злобно ответил Кащей. – Не надейся. Я давно никому не верю.
- А ты поверь. Трудно тебе здесь, дедушка, в башне посреди пустыни… В избе-то лучше жить, в лесу, али в деревне. Ты бы присел, дедушка, перед окошечком, да чайку выпил, с травочкой, мятой или мелиссой. Да с медом, лесные пчелы ух какой мед делают вкусный! А за окошком птички поют, соловьи да малиновки, ручеек журчит-заливается…
- Молчи, девчонка, не знаешь ты ничего. Дедушка…Ручеек…Птички…Все было, да ни к чему все.
- Знаю, дедушка, сердцем чую, - одинокий ты, обмана много видел, сам обманывал. А сердце у тебя живое, хотя говорили мне, что ты Бессмертный, потому что ни живой ни мертвый. Живое, раз болит…А еще у тебя спина болит и ноги, ты же старенький. Развяжи меня, дедушка, я полечу тебя.
- Развяжу – а ты убежишь, - проворчал Кащей.
- Не убегу. Тут пустыня, куда мне без воды. Ты вот даешь мне по капельке, я хоть не засохну. А там воды нет.
- Ну лечи, кикиморка, посмотрю я на тебя, как ты это делаешь…
И развязал девочку.
5.
Под землей путь казался бесконечным, часы шли за часами, а река все несла усталых путников. Вдруг лодку всколыхнуло, и скользкое щупальце обхватило Степана поперек туловища и уволокло под воду. Ойя от неожиданности уронила ладанку, и наступила непроглядная тьма. Только слышны были всплески и шум борьбы.
-Ойя, ветку! – закричал на момент всплывший Степан.
Ойя прошептала: «Лес, помоги!», мгновенно отрастила из маленькой своей ладошки длинную ветку-лиану и кинула ее мужу. Схватив лиану, тот связал щупальца подводного чудовища и крепко затянул.
- Шкура у него что броня, и нож не пробил. А вот родная ветка из Лесу помогла. Спасибо, женушка, спасибо, Лес! Теперь продолжим путь… Придется в темноте.
Вскоре Степан увидел впереди неясный свет:
- Там выход!
Подземная река уходила куда-то под своды пещеры, а в другой стороне, куда путники с надеждой смотрели, светился проход наверх. Причалили, затащили лодку на берег, сложили весла.
Путники осторожно вышли на поверхность, оглядываясь, чтобы сообразить, где они и что теперь делать. Здесь была ночь, чуть блестели звезды и молодой месяц.
- Степушка, я устала, а у нас впереди еще долгая дорога.
- Найдем деревню, попросимся на ночлег, добрые люди везде найдутся.
Вскоре засветился огонек в чьем-то окне. Степан постучал по ставенке.
- Кто там?
- Путники. Не найдется ли местечко переночевать?
- Заходите.
Усталая пожилая женщина молча открыла им дверь, проводила в тесную горенку, поставила на стол скудную еду: две картофелины и луковицу.
- Воды у нас тоже немного, не обессудьте. Вон в той стороне Кащеево царство. Там пустыня. У нас на всю деревню один тонкий ручеек, и его Кащей грозится забить камнями, если перестанем посылать к нему девушек, а Змея Горыныча кормить быками.
- Вот злыдень! – воскликнула Ойя.
- А может, и нет, - возразила женщина. Девушки к нам потом возвращаются целыми и невредимыми, только не помнят ничего. Да стареют быстро. Мне вот всего тридцать, я там тоже была.
Ойя и Степан, не веря своим глазам, завороженно смотрели в лицо старушки.
- Как тридцать? Всего-то?
- Да, подтвердила женщина. – Так. И еще мы потом не можем никого полюбить… И живем в одиночестве. Нам люди не интересны. Вот – огородик… А теперь воды нет, и растениям – погибель…
- Не бывать этому! – воскликнула Ойя. – Мы вам поможем.
Степан засучил рукава.
- Где ручей?
- Утром провожу, - недоверчиво глядя на странных гостей, проговорила хозяйка.
6.
Кащей кряхтел и постанывал, пока Василинка ловкими и сильными ручками мяла ему спину, а потом взревел:
- Довольно! Сил нет уже…
И выпрямился.
- О! Как новенький! Только ноги еще ноют.
- Ноги, дедушка, когда ты меня пообещаешь отпустить, полечу обязательно.
- Ишь чего захотела! Сиди. Мне твои родители обещались за тебя Лес отдать.
- Обманываешь, Кащеюшка! Они Лес никогда не предадут.
- Ну, обманываю, да. Все равно сиди!
7.
Степан копал яму, уже углубился в нее по пояс.
- Здесь, Оюшка?
- Здесь, родной. Еще чуть-чуть.
И вдруг на последнем слове из-под ног кузнеца забил мощный столб воды, сбив его с ног.
- Вода, вода! - восторженно закричала Ойя, а женщина принялась плескать на себя, омывать лицо и смеяться от радости…
Вскоре вся деревня выстроилась с ведрами у нового источника, оживленно переговариваясь, почтительно кланяясь при виде своих спасителей:
- Как мы вам благодарны, спасибо вам.
И только Степан оставался печальным и задумчивым.
- Две вещи, Ойя, меня заботят. Как мы выручим доченьку и как Кащей отомстит деревне. Они пока радуются, а я уже об этом думаю. У него везде шпионы, он скоро все узнает.
- Значит, милый, надо сделать так, чтобы он не смог отомстить! А к Василинке надо спешить. Как помочь? На месте поймем. А добраться нам деревенские помогут, они теперь за нас горой.
8.
Василинка пела про дубравушку, про калину, про лес и дом родной, и слезки катились по ее щекам, оставляя мокрые дорожки.
Кащей тоже пригорюнился, сгорбился, отвернулся от нее, а потом стал незаметно вытирать глаза рукавом.
Девочка прошептала себе еле слышно: «Лес, помоги!» и, вырастив на пальчике лютик, протянула Кащею Бессмертному:
- Возьми, дедушка, это тебе.
Старик вдруг затрясся от рыданий, уже не сдерживаясь, взял у кикиморки цветочек и…
Стал молодеть. Выпрямился, расправил плечи, целая шапка волос покрыла его голову, разгладились морщины на лице.
- Что это со мной? – недоуменно спросил сам себя Кащей.
- Дедушка, ты выздоровел! Ты болел. Был злой и коварный, и завистливый. И никого не любил. Никому не дарил подарки. И тебе не дарили. Ты же сам все отбирал, что тебе надо! А этот подарок – от всей души. От любви.
Василинка запрыгала и захлопала в ладоши:
- Получилось, получилось!
И упала без сил.
9.
Степан и Ойя скакали, подгоняя лошадку, которую им дали в деревне, боялись не успеть.
Вокруг расстилалась каменистая пустыня с редкими обгорелыми пнями.
«Здесь был мамин Лес, здесь Кащей погубил все», - вспоминала Ойя и плакала. Ветер подхватывал слезинки и мягко сажал на мертвую землю. Ойя уже не видела, как на этом месте забили родники, а по берегам их появились первые ростки будущего Леса.
- Степа, а доченька ведь не знает, что сил у нее уже мало осталось, ей нельзя долго без леса и воды. Если колдовать начнет, еще больше сил растратит.
- Милая, а мы на что, наша Любовь? Я чувствую, мы помогаем ей. И Лес. А мы уже рядом.
Вдалеке показалась одинокая башня, над которой кружил, редко взмахивая огромными крыльями, Змей Горыныч. Увидев путников, он ринулся к ним. За три взмаха одолев все расстояние, Змей открыл зубастую пасть и дохнул на них огнем.
- Огонь твой друг! – закричала кузнецу кикиморка.
«Но не мой», - подумала она про себя и загорелась.
- Ойя, нет! - Степан молниеносно достал из-за спины молот и начал размахивать им – слева, справа, слева, справа. Образовался коридор, свободный от огня. Они побежали вперед.
-Ах, горячо! Милый, прости… - Ойя стала падать.
И вдруг отовсюду ударили мощные струи воды, облили кикимору, человека, Змея Горыныча. Тот захлебнулся, и не стало огня. Вода била прицельно в пасть и в глаза Змею, и в конце концов он, мокрый, разочарованный, улетел.
- Это Лес нам помог, мамин и наш, выбил камни, открыл все источники, направил их сюда. Он и мне поможет, - тихо говорила лежащая на земле Ойя, стараясь не заплакать. Ей было больно из-за ожогов. Степан сидел рядом и гладил ее по руке.
Молодые травы, только что проросшие из-под земли, обвили ее тело, ручейки, нежно
