струйками дождинки.
Мама в гробу выглядела отдохнувшей, молодой и красивой. Какой она была когда-то давным-давно, в морге наложили грим. Ей очень шло новое сиреневое платье, купленное бабушкой, и лакированные туфли в тон.
Юра отстранённо смотрел на маму, ему хотелось думать, что она не умерла, устала и легла отдохнуть. Вот сейчас она откроет глаза, улыбнётся, моргнёт игриво правым глазом, встанет и скажет, что приуныл, Юрец-огурец, вот мы с тобой…
Он не проронил ни слова, когда гроб закрыли крышкой; когда заколотили последний гвоздь, крепко соединив две половины, будто навсегда закрыли дверь для усопшей в мир живых – ничего не произнёс.
Бабушка тихо плакала. Ревели в голос соседки по дому и товарки по трём местам маминой работы, где она старалась заработать деньги, недостижимое воплощение исполнения желаний, для светлой жизни сына, а в итоге, заработала гроб. «Надорвалась, бедняжка, - слышался еле слышный шепоток. – Из кожи вон лезла, жилы рвала». «Для сына старалась». «Что ни делаем, всё для детей». «Не уберегла себя, каково сыну-то сейчас, сиротинушке?» «Не один остался, бабушка есть». «Мать – ни бабушка, ни добрая тётя воспитатель в саду не заменит». «Так-то оно так». «Земля ей пухом!»
Работники кладбища аккуратно и сноровисто на длинных белых полотенцах опустили гроб в могилу. Юру слегка подтолкнули к краю ямы, шепнули, чтобы бросил горсть земли. Он взял мокрый ком, протянул руку, разжал пальцы. Вязкая земля неохотно отделилась от ладони. Раздавшийся глухой звук, удар гонга, возвещающий о прекращении жизни и начале новой, Юра с того дня всегда вспоминал в дни горестного одиночества.
- Сиротинушка ты моя беззащитная! – всплакнула бабушка, уходя с внуком с кладбища, от последнего пристанища дочери и матери. – Один-одинёшенек остался. Вот если б выжила вторая доченька…
Учился Юра ровно. Звёзд с неба не хватал, среди отстающих не числился. Участвовал в школьных олимпиадах по химии и географии, предметы особо им любимые. Сдал экзамены без троек и после восьмилетки твёрдо решил пойти работать. И это не смотря на уговоры бабушки продолжить обучение, окончить полную среднюю школу. «Нужно, внучок, выбиваться в люди!» Юра отверг этот довод. «Вокруг столько хороших людей и без высшего образования». Бабушка применила последний убойный аргумент. «Интересно, как бы мама, доведись ей жить, посмотрела на твоё упрямство? разве об этом она мечтала?» «Мамы нет. Но я ей рассказал о своём решении. Она согласилась». «Как… ты сказал?» «Ночью приходила мама. Села в изголовье, погладила меня. Потом с нею долго беседовали. С рассветом ушла и сказала, что больше н6е придёт. Ей там очень хорошо, все её любят».
На следующий день после получения аттестата о неполном среднем образовании Юра отправился в городской трест столовых и ресторанов, где экспедитором трудился всю жизнь родной дед. В отделе кадров написал заявление о приёме на работу. «Кем же ты хочешь работать, Юра?» - задала начальник отдела кадров стандартный вопрос. «Хоть кем, – ответил Юра, - лишь бы трудиться». «А конкретно? Есть пожелания?» «Маяковский в поэме написал, все профессии хороши, выбирай любую». Начальник отдела кадров набрала на крутящемся диске номер. Дождалась ответа. Жестом руки попросила его выйти. Через пару минут пригласила войти, вручила направление в ресторан «Якутск». «До совершеннолетия будешь работать учеником официанта. Под присмотром опытного работника постигнешь азы профессии. Успехов!»
Юру встретила дружная и рабочая семья ресторана.
Набирался опыта под руководством самого старейшего и опытнейшего официанта треста, дяди Жоры, пришедшего в профессию, как и Юра в ранней молодости. «Я был старшим ребёнком в многодетной семье. – откровенничал дядя Жора. – Трудиться начал почти от горшка. Была мечта стать лётчиком или инженером. У тебя есть мечта?» Юра отрицательно покачал головой. Дядя Жора цыкнул, дёрнув щекой. «А у меня была. Светлая и чистая. Но с иллюзиями пришлось расстаться. Нужно было помогать отцу-матери, воспитывать братьев и сестёр».
Позднее Юра узнал, что дядю Жору за отличную работу не раз награждали почётными грамотами и благодарственными письмами, наградили знаком «отличника советской торговли и общественного питания», вручили юбилейную медаль. Знак отличника и медаль Дядя Жора прикреплял к рабочему праздничному кителю в дни праздничных и торжественных мероприятий.
Первый рабочий день остался у Юры в памяти навсегда. Критически осмотрев тощую фигурку подростка, дядя Жора сказал, что над этим вопросом поработают повара. Он же займётся воспитанием. И сразу вопрос в лоб, дело было обеденное, половина коллектива отдыхала, пьёт ли Юра. Конечно, ответил начинающий официант. Пью, ведь человек на семьдесят процентов состоит из воды, и перечислил: чай, компот, морс, газировку! Сильный взрыв смеха всколыхнул скучную атмосферу обеда. Сначала смеялась одна половина коллектива, потом другая.
Дядя Жора скупо поддержал коллектив. Затем цыкнул на баб, чтобы утихомирились, а лучше бы, шли работать, засиделись что-то.
- Уточню вопрос, - повторился дядя Жора, - пьёшь ли водку, вино и другой алкоголь.
- Нет! – решительно ответил Юра. – От водки дед пару лет назад сгорел.
- Всё зависит от культуры пития, - пояснил дядя Жора. – Можно пить, а можно пить цивилизованно.
Вечером Юрка вернулся домой не на своих двоих. Его сопровождали дядя Жора и кладовщик ресторана Петя. Они позвонили в дверь. Когда бабушка открыла, внесли пьяного до бесчувствия внука, положили на диван. Вежливо объяснили, что к чему, что женская часть коллектива без ума от внука. На прощание попросили, чтобы утром внучка сильно не ругали.
Бабушка ночь спала урывками. Утром, едва заалела заря, и внук раскрыл веки, доходчиво объяснила, что на алкоголиков насмотрелась за всю жизнь, дед тому пример, и не желает, чтобы внук пошёл по этой скользкой дорожке. «В ресторан больше ни ногой!» - поставила она ультиматум. «Это было боевое крещение», - возразил внук. Бабушка от неожиданного поворота онемела. «Это с кем же ты так сильно воевал, сердечный, - спросила она тихо, - что вернулся домой в беспамятстве?» Юру мутило, но больше было совестно перед бабушкой. «Хочешь работать, найдём другую работу. Мало ли, где нужны рабочие руки!» Тут Юра впервые проявил первые признаки упрямого характера. «Бабушка, - твёрдо произнёс он, - работать буду именно в ресторане». «Поклянись памятью матери, что спиртного больше в рот ни капли не возьмёшь!» И он поклялся.
Дядя Жора провёл маленький ликбез.
«Официант должен пить и должен уметь пить, - объяснил он, - такова специфика работы. Непьющий официант, всё равно, что не умеющий готовить повар. Но между пить и пить – лежит широкая пропасть. Умно пить не пьянея – большая наука. Я тебя научу. Чует сердце, скоро освоишь ремесло бармена».
На сытных ресторанных харчах фигура Юры потеряла устрашающую зрение костлявость. Прошла худоба. Он не заплыл жиром, чем развеял опасения бабушки. Хватался за любую работу: надо помочь разгрузить машину – пожалуйста; тяжелы котлы пятидесятки – снял вместе с рабочим, оберегал женщин; не стесняясь, выходил в зал мыть полы, если у технички бабы Нюры случались творческие заезды в «бухару1».
Первая зарплата, как первый поцелуй любимой девушки, событие архиважнейшее в жизни юноши, вступившего на путь трудовой деятельности. С вытекающими отсюда последствиями.
Без надбавок. С районным коэффициентом за вычетом подоходного налога Юра получил на руки сто сорок семь рублей двадцать одну копейку.
Первую Юркину зарплату обмывали всем коллективом так, будто завтра война, будто завтра в поход.
Два дня Юрка не мог придти в себя.
Голова казалась залитой свинцом и одновременно гудела медным колоколом. Дико хотелось пить, но при самой мысли о воде жутко крутило в желудке. Его выворачивало наизнанку. Сильная дрожь сотрясала тело.
К вечеру бабушка вызвала карету скорой помощи. Добрые люди в белых халатах отвезли беспомощное тело в приёмное отделение гастроэнтерологии. И там заботливые нежные руки молоденьких медсестёр колдовали над податливым для медицинских экспериментов полуживым материалом, не способным даже извлечь тихий звук бескровными синими губами.
Первым делом промыли желудок. Затем поставили капельницу с глюкозой и витаминами. Восстановили и поставили на ноги.
Выпроваживая неудачливого выпивоху за порог заведения, пропахшего хлоркой и лекарствами, в свет яркого дня, дежурный врач посоветовал: «Прежде чем пить водку, подумайте, стоит ли мучить орис2, чтобы впоследствии страдал афедрон3?»
К общему удивлению Юры и бабушки, деньги остались неизрасходованными, за исключением копеек. «Как так?» - посмотрела
1 от слова бухать, жить.
2 рот (лат.)
3 зад (греч.)
бабушка на внука. Юра только пожал плечами. Бабушка внуку напомнила о клятве. Забрала часть денег, сказала, что откроет счёт в сберкассе. Накопленный капитал удачно сгорел во время Павловской реформы 1991 года.
***
- Шумновато здесь, да? – спросил, не ожидая подтверждения Гриша, кивнув на помещение бара. Столы заняты. Под потолком висит сигаретный дым вперемешку с людским гомоном, музыкой и перегаром.
- Да, - согласился Юра.
- Предлагаю сменить дислокацию.
- Пойти в другой бар?
- Зачем? – удивился Гриша. – У меня здесь оборудован небольшой кабинетик.
Кабинетик действительно оказался небольшим. Равностороннее квадратное помещение пять на пять метров. Два окна с видом на море. Одну стену занимает бар, заставленный бутылками. Стена напротив обшита деревянными панелями и украшена резьбой. Посреди кабинетика стол, окружённый с трёх сторон низким кожаным диваном и двумя креслами. На подставке мощная аудиосистема.
Юрка не сдержался и свистнул.
- Скромно!
Лицо Гриши засияло, как новый пятак.
- Живу, как умею, - в голосе чувствовалась гордость. Гриша поставил на стол гранёные стаканы (память о далёкой, несуществующей Родине), несколько бутылок с водкой, минералку, сладкую газировку из кухни Ваня принёс тарелки с нехитрой закусью.
- Где остановился? – спросил Гриша.
- Пансионат графини Галицкой.
- Знаком. Эмигранты первой волны. До сих пор скучает по потерянной Отчизне.
Минуту, а может и больше паузу заполняла музыка из колонок.
- Выпьем за Родину, - сказал Юра. – Чтобы она всегда была с нами.
- Прозит!
***
Время пыльными руками ворошит песок памяти, и всплывают, вовсе уж казалось забытые подробности.
***
Много Юркиных воспоминаний связано с рестораном «Якутск».
Свои дни рождения Юра не любил. Связанную с ними суету считал пустой, поздравления неискренними, пожелания высосанными из пальца. Как можно всерьёз воспринимать эти слова: «Чтобы у нас было всё и за это ничего не было?» Из опыта недолгой жизни он уяснил простую истину – за всё приходиться платить, рано или поздно.
Финт избежать празднования на работе дня рождения три раза прокатывал – сказывался больным. «На восемнадцать лет не вздумай что-нибудь отколоть, - предупредил дядя Жора. – Подарок приготовили, - дядя Жора поцеловал
