обсуждении проектов, изучении структуры бизнеса, знакомство с партнерами и сотрудниками. И из девочки, практически лишенной возможности проводить время в детских забавах, к последнему курсу Университета сформировался целеустремленный, волевой, дисциплинированный человек. Именно в это время она и познакомилась с будущим отцом Карла - Марком, работавшим корреспондентом в одной из местных газет.
- Это было как помутнение рассудка, - вздохнула мать. - Моя размеренная жизнь покатилась в тартарары. Время полетело со скоростью света, все сконцентрировалось на нем, на нашем взаимном притяжении, на нашей любви. Так промелькнуло пять лет, и рассудок постепенно вернулся в нужное русло. За это время я успела выйти замуж за твоего отца и родить тебя.
Возвращению рассудка очень способствовал отход от дел деда Карла, который начал болеть и угасать. Мать вынуждена была посвятить все время удерживанию на плаву семейной фирмы, а отец Карла продолжал прибывать в эйфории от свалившейся на него любви, семьи и лучезарной мечты написать роман, который прославит его на весь свет. Но роман не ладился, а постоянное отсутствие мужа в реальном мире начало не на шутку раздражать супругу, ставшую молодой управляющей.
Начался разлад. Она постоянно требовала от мужа спуститься на землю, думать о деле, ставя в пример свою целеустремленность, он замыкался, не понимая или не желая понимать, что от него требуют: «Я ведь не родился деловым человеком и никогда не стремился им стать – я другой, из другого теста. Неужели ты не понимаешь?»
Так продолжалось, пока он не объявил о своем решении - уединиться на Островах и заняться всерьез романом, несовместимым с постоянными упреками.
- Он уехал, - мать замолчала, прикрыв глаза.
Через минуту она опять посмотрела на Карла:
- Уехал навсегда. Одно письмо, мол, добрался до Острова Светлый и считает, что нам надо пожить некоторое время отдельно, что это может пойти на пользу нашим отношениям. Больше ни одной весточки за все эти годы. Он не смог простить мне мое непонимание!
Карл вздохнул, сделал глоток остывшего кофе и, подняв на меня свой печальный взор, промолвил:
- Вот так это было. Я имею ввиду, наш, пожалуй, единственный за всю жизнь разговор с матерью об отце. Ее не стало несколько лет назад. И вот, наконец, я решился приехать сюда, попытаться найти его, понять, что с ним, что увлекло его на эти Острова. Хотя я не уверен, что это кому-то надо. И нужно ли это мне самому? А самое главное, нужно ли это моему отцу?
Начал он свои поиски с беседы с представителем власти.
Вместо привычного полицейского участка, офис шерифа занимал всего пару комнат на первом этаже жилого дома на небольшой площади на южной окраине города. Никаких патрульных машин у входа, ни толпы полицейских на крыльце, нет даже дежурного офицера. Входная дверь вела непосредственно в кабинет шерифа, где за столом, подперев кулаком щеку и печально глядя на чашку с остывшим кофе, сидел молодой рыжеволосый человек в темном костюме и белой рубашке с ослабленным галстуком.
Услышав скрип входной двери, он неспешно оторвал взгляд от черной жидкости в чашке и поднял его на Карла.
- Доброе утро, - приветствовал Карл хозяина кабинета.
- Это сильное утверждение, - с сомнением ответил молодой человек. – Чем могу быть полезен? – он приложил ладонь ко лбу и со вздохом откинулся на спинку кресла.
- Меня зовут Карл Милтон.
- Фрэнк Литл.
- Очень приятно. Мне нужна помощь в поисках одного человека.
Вкратце Карл изложил цель своего приезда.
Рыжеволосый опять навалился грудью на край стола, отхлебнул из чашки, зажмурился, открыл глаза и наконец ответил вопросом:
- Вы хотите найти человека, который приехал сюда сорок лет назад, и с этой целью расспрашиваете меня?
- Да.
- Память у меня хорошая, но она не обладает способностью помнить то, что произошло до моего рождения.
- Может у вас есть какие-нибудь архивы?
- О чем? Обо всех туристах? Вас, когда вы сюда приехали, как-нибудь фиксировали? Вы, в лучшем случае, помахали паспортом перед носом таможенника и все. В какой архив, по-вашему, могло попасть великое событие вашего приезда? – парень насмешливо смотрел на Карла.
- Извините, - Карл повернулся к двери.
- Да ладно, не обижайтесь. Просто вчера была свадьба у сестры. В голове до сих пор звенит. Это уже третья, - он кивнул на стоявшую на столе чашку. - Вам надо поговорить со стариком Петом. Он был здесь шерифом, по-моему, со дня сотворения мира, да и народу сюда в те годы не так много приезжало. Может, он сможет вам помочь. А еще можете съездить в район старых гостиниц.
- А что это?
- Место на берегу второй части острова, где стоят старые деревянные гостиницы. Отели, в которых теперь останавливаются туристы и вы, в том числе, появились в последние десятилетия. Раньше отдых тут был более «диким». Короче, расспросите Пета, а потом заходите, я вас смогу проводить к старым гостиницам, - и Литл протянул Карлу листок бумаги. - Это адрес Пета.
- Спасибо.
Такси остановилось напротив указанного в листочке дома – одноэтажного деревянного строения с давно некрашеными стенами. И хотя дорожка к крыльцу была аккуратно подметена, само крыльцо было заляпано грязью, принесенной, видимо, с раскисшего под дождем берега небольшого пруда, на берегу которого и располагался дом.
Карл постучал в стеклянную дверь, завешенную изнутри непрозрачной занавеской.
В ответ тишина.
Карл еще раз постучал.
- Что вы хотите?
Хозяин появился за спиной гостя, выйдя из-за угла дома.
Пет оказался грузным стариком с морщинистым загорелым лицом, спутанными седыми волосами и колючим взглядом, с подозрением изучавшим Карла. Накинутый на плечи длинный черный плащ был забрызган грязью, в руках лопата.
- Мне посоветовал обратиться к вам шериф.
- Ну, и?
- Мне нужна справка об одном человеке, который приезжал на остров около сорока лет назад.
- Имя?
- Меня зовут Карл.
- Имя человека?
Карл назвал имя своего отца.
- Не знаю, такого здесь не было, - без запинки ответил Пет и, пройдя мимо Карла, открыл дверь.
- Подождите, - воскликнул Карл, - быть может, вы посоветуете, к кому еще обратиться?
- Нет. Такого на острове не было, - и дверь захлопнулась перед носом у Карла.
Поведав мне за завтраком на следующее утро о своих первых неудачах, Карл сказал, что собирается опять навестить шерифа Литла и попытать удачу в районе старых гостиниц. Я вызвался сопровождать его, потому что давненько не встречался с Литлом, никогда не был на второй части острова, да и заняться мне особо было нечем.
Пытаясь укрыться зонтами от крупных, веселых капель теплого дождя, мы отправились в офис шерифа. Несмотря на ранние часы на город опустились сумерки – низко нависшие тяжелые тучи не пропускали солнечные лучи. Но пока мы добирались до Литла, налетевший ветер очистил небосвод, и лужи засверкали, отражая яркие лучи. Свойственная для острова перемена погоды – только здесь можно в течение десяти минут вымокнуть под дождем и обгореть под солнцем.
Над лужами поднимался легкий туман от испаряющейся воды.
Литл поджидал нас, покуривая около дверей участка. Помахал нам рукой еще издали, указал на свою машину.
Вел он автомобиль неспешно, выдыхая дым в приоткрытое окно и расспрашивая меня, где я был в последние месяцы, что видел, что слышал.
Выезжая из города, мы миновали дом Пета, на крыльце которого стоял хозяин, провожавший нашу машину тяжелым взглядом.
За городом дорога повела нас вдоль побережья, отгороженного низким густым кустарником, призванным защищать полотно дороги от песчаных заносов в период ветров. Слева тянулись ряды холмов почти без растительности.
Остров Светлый, по сути дела, состоит из двух (Южного и Северного), практически, равных по площади островов, соединенных узкой вытянутой полоской суши, которую здесь называют – Коса.
Изначально первые поселенцы освоили Южный, который имел более богатую растительность и плодородные земли. Северный же был более каменист и гол. Так было долгие годы, но вот неожиданно несколько десятилетий назад начался строительный бум на Северном. Заполнились его берега современными отелями, изрезали его поверхность широкие асфальтовые дороги, а рядом с отелями постепенно вырос многолюдный, шумный город. Жизнь на Южном замерла, и стал он скромно называться «районом старых гостиниц», который я и должен был впервые посетить.
(Я приоткрыл глаза. Вовремя – подъехал троллейбус и я, стряхивая с куртки мокрые хлопья, забрался в него.)
Мы выехали на Косу. В этой части она была совсем узкой, и можно было с обеих сторон дороги видеть океанскую поверхность. Но постепенно Коса расширилась, и теперь вода иногда только мелькала между деревьями то слева, то справа, а порой и вообще ее было невидно.
- Посмотрите, - Литл махнул рукой, - сейчас будем проезжать Танцующий лес.
И действительно, за окном появилось чарующее взгляд буйство природы: стволы замерли в безумном танце, кланялись друг другу, приглашая, плавно гнулись в вальсе, изгибались в танго, шли в присядку, заплетались, образуя круги в бешенном брейк-дансе, вырывали из земли корни, следуя ритму рок-н-ролла… Потрясающее зрелище!
Танцующий лес сменился низкорослыми, чахлыми сосенками на покрытых седым мхом осколках скал, дорога, петляя, стала забираться в гору. На вершине Литл остановился, и мы вышли на обочину.
Сзади, как на ладони, лежал город Северного, слева и справа – бескрайний океан, а впереди затененный кронами вековых деревьев – Южный.
- Как вам вид? – самодовольно спросил шериф.
- Сумасшедший вид! – не скрывая восхищения, воскликнул Карл.
- Ради такой панорамы стоило сюда ехать, - согласился я.
Еще немного полюбовавшись, мы сели в машину и продолжили путь по Косе, наблюдая меняющуюся за окном природу: вот хвойный лес, похожий на наш Карельский перешеек, вот высоченные лиственные деревья со стволами необъятной толщины, вот луга с летящими по ним изящными ланями, вот густой кустарник с протоптанными в нем кабаньими тропами.
Дорога становилось все более неровной, асфальт потрескался, кое-где вздыбился корнями, а потом вообще сменился брусчаткой, перед лобовым стеклом стали проплывать клочья тумана, становясь с каждой минутой все крупнее, пока мы не въехали в сплошной туман, как в молоко нырнули. Литл сбавил скорость. Еще несколько сот метров, и мотор, чихнув пару раз, заглох. Все погрузилось в полную тишину.
Попытки шерифа оживить машину ни к чему не привели.
- Ладно, господа, тут уже недалеко, придется прогуляться, - подвел он неутешительный итог своим усилиям.
Оттолкав машину на обочину, мы продолжили путь пешком, нырнув в туман.
Тишину стали нарушать звуки, доносившиеся с разных сторон. Вот слева послышался цокот конских копыт, похоже, всадник куда-то торопился. Следом проскрипели колеса повозки, сопровождаемые неспешной беседой, слов которой было не разобрать. Справа донесся печальный звук аккордеона, мелодия была очень знакома, но названия я вспомнить не смог, хотя перед мысленным взором возникли узкие улочки Монмартра. Где-то далеко впереди стали слышны команды, сопровождаемые скрипом снастей. Донесся перезвон колоколов.
Туман рассеялся неожиданно. Мы стояли на окраине городка, а может не городка, а района старых гостиниц.
- Пришли, -
