Илья Муромец - отзвуки прошлого 5. Отчего перевелись богатыри на Руси

                                                                     5. ОТЧЕГО ПЕРЕВЕЛИСЬ БОГАТЫРИ НА РУСИ

    Людям издавна нравилось слушать истории о могучих богатырях, их великих подвигах и удивительных приключениях. И тут поневоле задумаешься – а почему сейчас ничего подобного не случается? Ответ напрашивался сам собой: древние герои погибли в какой-то грандиозной битве. У каждого народа складывались свои предания о знаковой битве, знаменующей завершение героической эпохи и переход к истории обычных людей. Герои Эллады полегли в Троянской войне, герои индийской “Махабхараты” – в ужасном сражении на поле Куру (на Курукшетре), ирландские Племена Богини Дану (Туата Де Данаан) – в битве при Маг Туиред. А в русском эпосе такое же значение имели былины о Камском побоище.
    Все эти повествования хранят в себе давние представления об Апокалипсисе или Рагнарёке как последней битве, уничтожившей прежний мир. Только происходит не конец света, а временной перелом от блистательной эпохи героев к нынешнему унылому существованию.
    Былины о Камском побоище заметно отличаются друг от друга, но всегда в них говорится сначала о великой победе русских богатырей, а потом о наказании их за похвальбу. Огромное влияние на содержание былины оказали воспоминания о битве на Калке, действительно переломной для русской истории, и битве на Куликовом поле, которая с её размахом и значением стала для русских символической. В тексте былины порой мелькают такие выражения, как Куликово поле или Мамаево побоище, а её название – “Камское побоище” переделано из “Калкское”. Исторические события и в самом деле определяют развитие эпоса, но эпическая история намного древнее летописной, и складывается из преданий, кочевавших по свету с невообразимой древности.
    Сюжет былины скомпонован из двух самостоятельных преданий. Первое из них посвящено величайшей из битв, ставшей итогом и вершиной богатырской истории. Эпический противник русских богатырей – татары, не столько реальный народ, сколько символ запредельной силы несовместимой с возможностью существования Руси. Противостояние этой силе стало главным предназначением богатырей, смыслом их существования. Две силы, взаимно отрицающие друг друга, не могли существовать совместно, одной предстояло исчезнуть. Богатыри сошлись со своими врагами в решающей битве – самой главной, самой страшной, но в то же время и победоносной. Наконец-то окончательно решён извечный спор – кто кого, наконец-то у богатырей не осталось соперников на земле. И всё же счастливо завершить богатырскую историю не получится, потому что с вершины ведёт только единственный путь – вниз. Победив всех на земле, богатыри настолько возгордились собой, что вздумали завоевать ещё и небо:

    “Кабы стояла бы на небо лестниця,
    Дак там бы я залез и всех присек”
                  (А.М. Астахова “Былины Севера”, т. I, “Мезень и Печора”, №44, с. 314, М.-Л., 1938)

    “Ай была кабы лисьниця нам на небо
    Ай присекли мы бы силушку небесную”
                    (“Беломорские былины, записанные А. Марковым”, №94, с. 485, М., 1901)

    “Кабы был бы здесь бы столб до неба,
    Перебили бы мы всю силу поганую”
                  (“Былины Печоры и Зимнего берега. Новые записи”, №96, с. 280, М.-Л., 1961)

    “Подавай нам силу нездешнюю:
    Мы и с тою силою, витязи, справимся!”
                  (“С каких пор перевелись витязи на Святой Руси” // “Песни, собранные П.В. Киреевским”, ч. I, вып. 4, с. 113, 1862)

    В принципе, нет ничего плохого в том, чтобы люди чем-нибудь гордились, если, конечно, оно того заслуживает. Но так рассуждали язычники, а с точки зрения церкви гордыня – страшный грех, подлежащий немедленному наказанию. И сам ход былины подводит именно к такой развязке. Столица окружена несметными вражескими полчищами, а богатыри беспечно пируют, ничуть не беспокоясь о соотечественниках. Себе цену они знают и на прочий народ глядят с презрением. Даже князь Владимир бессилен вразумить обнаглевших богатырей и только робко упрашивает:

    “Уж вы ой еси, мои богатыри любимые,
      Вы любимы мои же все пресильния,
    Вы же долго сидите да проклаждатесь,
    Над собой-ту же вы нечего всё не знаите:
    Как не вешная вода да розливаитсе,
    Как погана тотарска сила приближаитсе,
    Как ко славному городу ко Киеву”
                  (“Былины Печоры и Зимнего берега. Новые записи”, №96, с. 279, М.-Л., 1961)

    На что Илья Муромец отвечает с грубостью, обычно несвойственной ему:

    “А ты Владимер-князь да Святослаевич,
    Убирайсе ты ко своей княгины Апраксеньи-то,
    Апраксеньи да королевисьни,
    И ты ей же да всё роспоряжайсе же,
    А до нас-то тебе да всё же дела нет”.
    А как тут-то они пили, ели, проклаждалисе,
    Не торопилисе да они не думали.
    Боле не смел-то князь Владимер боле им да сказать нечего”
                    (Там же)

    Куда-то задевалась жизненная мудрость, которой Илья так выгодно отличался от остальных богатырей. Пускай они профессионалы и лучше знают, когда начинать битву, но хамить-то зачем? Сказители как бы подталкивают слушателей к выводу, что самомнение у богатырей перехлестнуло все разумные пределы. Это добром не кончится. Всё же профессионализм Илью не подвёл, он не упустил момент: “А и как тут-то пришло да времечко же всё” (там же). Встав из-за стола, он объявил:

    “А уж вы ой еси, мои да слуги верные,
    Уж вы русски могучие богатыри!
    Уж нам полно же пить да зелёно вино, —
    Да выходит же нам да времё срочноё,
    Надо ехать на дело то ратноё,
    И на то же на побоищо на смертноё”
                  (“Камское побоище” // Путилов Б.Н. (сост.) “Былины” (Библиотека поэта. Большая серия), с. 129, Л., 1986)

    Сражались богатыри безупречно, вырубив всех татар до единого: “… изрубили силу поганую” (“С каких пор перевелись витязи на святой Руси” // “Песни, собранные П.В. Киреевским”, ч. I, вып. 4, с. 113, М., 1862). И это не просто победа в сражении, была сломлена сила, чьё дальнейшее существование означало гибель Руси. Свершилось невероятное: с врагами покончено, русская земля спасена, в кои-то веки можно успокоиться и не страшиться будущего. Радость от победы затмила разум и вот тут-то были произнесены крамольные слова. Ответ последовал моментально:

    “Так и явились двое воителей
    И крикнули они громким голосом:
    — А давайте с нами, витязи, бой держать?
    — Не глядите, что нас двое, а вас семеро”
                    (Там же)

    Не принять вызов для богатырей невозможно:

    “Разгорелся Алеша Попович на их слова,
    Поднял он коня борзаго,
    Налетел на воителей,
    Разрубил их по полам со всего плеча:
    Стало четверо — и живы все.
    Налетел на них Добрыня молодец,
    Разрубил их по полам со всего плеча:
    Стало восьмеро — и живы все.
    Налетел на них Илья Муромец,
    Разрубил их по полам со всего плеча:
    Стало вдвое более — и живы все.
    Бросились на силу все витязи,
    Стали они силу колоть-рубить:
    А та сила все растет да растет,
    Все на витязей с боем идёт.
    Бились витязи три дня,
    [Бились] три часа, три минуточки,
    Намахалися их плечи могутныя,
    Уходилися кони их добрыя,
    Притупились мечи их булатные:
    А сила все растет да растет,
    Все на витязей с боем идет”
                    (Там же, с. 114)

    Выбившись из сил, богатыри прекратили бой и поспешили “… в каменные горы / В темные пещеры”, возле которых они все окаменели (там же, с. 114-115). Жестокое наказание за несколько бездумных слов.

    “С тех-то пор и перевелись витязи
                на святой Руси”
                    (Там же, с. 115)

    Порой вместо небесной силы против богатырей поднимаются уже побитые ими татары и возобновляют битву. Богатыри напрасно пытаются вторично покончить с ними, пока, опомнившись, не понимают, что бьются с мёртвыми: “Нам живыма с мертвыма не ратиться” (“Камское побоище” // Путилов Б.Н. (сост.) “Былины” (Библиотека поэта. Большая серия), с. 131, Л., 1986). И дальше следует такая же концовка, как и в предыдущем варианте. С христианской точки зрения оба варианта равнозначны. Любые языческие персонажи для церковников являются бесами.
    Иногда сказители пытались смягчить содержание былины утверждением, что похвалялись, дескать, не все богатыри, а только братья Долгополые, вот они-то и окаменели: “Чем они похвалились, тем и подавились” (Н.Е. Ончуков “Печорские былины”, №26, с.142, С.-Петербург, 1904). А все остальные богатыри, мол, вернулись из боя невредимыми. Но эта поздняя переделка не соответствует основной мысли былины, заключавшейся в том, что, победив главных врагов Руси, богатыри исполнили своё предназначение и должны освободить место для простых людей. Изначальная концовка былины – трагическая.
    Вторым преданием, определившим сюжет былины, стало описание борьбы небожителей с вторжением обитателей земли. Это и греческий миф о штурме титанами Олимпа, и библейское предание из книги “Бытие” о Вавилонской башне. Сюда же можно отнести шумеро-аккадский миф про царя города Киша Этану, который на орле поднялся до самого неба к небесным вратам… и дальше миф обрывается (С.Г. Хук “Мифология Ближнего Востока”, с. 50-52, М., 1991; Д.Г. Редер “Мифы и легенды древнего Двуречья”, с. 65-67, М., 1965; А.И. Немировский “Мифы древности. Ближний Восток”, с. 54-57, М., 2001). Похож на Этану греческий Беллерофонт, который, после победы над ужасной Химерой и других подвигов, преисполнился гордости и попытался на крылатом коне Пегасе взлететь на вершину Олимпа, но был сброшен богами на землю (Н.А. Кун “Мифы древней Греции”, с. 150, М., 2000). Иранский шах Кей-Кавус возжелал живым вознестись на небо, “чтоб даже на ангелов сверху глядеть”, и привязал орлов к своему престолу. Однако, у орлов не хватило сил “и с тучи низверглись они грозовой”, униженный шах рухнул на землю, правда, остался жив (Фирдоуси “Шахнаме”, ЛП, т. I, с. 438, М., 1993). Арабы тоже рассказывали похожую байку, будто библейский Нимврод привязал к ящику четырёх орлов, с помощью которых он, сидя в этом ящике, и поднялся ввысь. Приблизившись к небу, Нимврод выпустил в него из лука несколько стрел, после чего с удовлетворением вернулся на землю (“Еврейская энциклопедия”, т. XI, с. 723-724, С.-Петербург, 1911). Ну и, конечно, не могла такая история обойтись без Александра Македонского. В талмудическом сказании утверждается, что Александр запряг в свой трон четырёх птиц и поднялся так высоко, что видел под собой крохотную землю, окружённую морем, которое виделось с высоты как змея, свернувшаяся в кольцо. Птица с человеческим лицом передала ему повеление немедленно возвращаться на землю и Александр дисциплинированно подчинился (Н.А. Рынин “ Межпланетные сообщения. Мечты, легенды и первые фантазии”, с. 28, Л., 1928).
    Боги из первобытных религий не сразу превратились в существ всесильных и всемогущих. Поначалу они обладали скромными возможностями и зависели от людей в неменьшей степени, чем люди от них. Убеждённый христианин был бы шокирован, увидев, как язычник бьёт палкой идола, перед которым ещё вчера сам же падал ниц. Хотя ничего особенного – хочешь и впредь получать приношения, так отрабатывай их. Взаимоотношения типа “ты мне – я тебе” наиболее действенны, потому как вызывают обоюдную заинтересованность в