успешном решении проблемы. А не желаешь по-хорошему, так богов много, найдём кого получше и не такого жадного.
Подобное панибратское отношение к богам вызывало соблазн избавиться от нахлебников и самим занять тёпленькое местечко. Говорили же люди про Перуна “в боги сел” (“Хронографический рассказ о Словене и Русе и городе Словенске” // ПСРЛ, т. XXXIII, с. 140, Л., 1977), значит, имелась такая возможность. Неслучайно же библейский бог перепугался, увидев строящуюся башню, и поспешно воспрепятствовал строительству, пока люди и впрямь не добрались до неба. Не так уж и сильны были боги, вот, к примеру, Иаков, третий из библейских патриархов, как-то на равных боролся с самим господом богом, и в то же время панически боялся родного брата Исава. Греческие боги порой попадали в услужение к смертным, ну как Аполлон к царю Адмету. А индийские мудрецы риши вообще превосходили могуществом богов (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский “От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история”, с. 92-94, М., 1983).
Власть богов становилась шаткой, вдобавок, из-за реальной возможности для злоумышленников проникнуть в небесные чертоги. Русские богатыри, ведь, ничего не придумывали, когда судачили про “ на небо лестниця” и “столб до неба”. Древние мифы прямо утверждали, что небо и земля соединялись либо с помощью особого исполинского дерева, как иранское мировое дерево, скандинавский ясень Иггдрасиль, сказочный бобовый стебель и тот же былинный столб до неба, либо с помощью мировой горы – иранская Хара, индийская Меру, греческий Олимп и сказочная хрустальная гора, либо действительно с неба до земли свисала настоящая лестница, как в китайской мифологии. С одной стороны удобно, когда требуется отправляться по делам туда-сюда, а с другой стороны – опасно. Смертные осмелели вконец и не углядишь за ними: то небесный огонь утащат и не вернут, то секретные сведения подслушают, а могут и переворот устроить, с них станется. Пока государственность не слишком отдалялась от народа, и боги оставались доступны – мифы отражали собой земные порядки.
С былинным сюжетом совпадает основное содержание индоиранских сказаний, изложенных в “Шах-наме” и в “Махабхарате”. Для “Шах-наме” это третья война иранцев с туранским правителем Афрасиабом, которую сам Фирдоуси называл Великой. Долгая, тяжёлая и кровавая война, в ходе которой судьба обоих государств висела на волоске, завершилась полным разгромом туранского войска, завоеванием Турана и казнью главного врага иранцев Афрасиаба. Зло наказано, добро (зороастризм) торжествует, иранский шах Кей-Хосров заслужил славу великого полководца и титул повелителя мира. Казалось бы – живи да радуйся, так нет, этот шах разнылся, как неврастеник:
“Склонился создатель к моленьям моим,
Утешен я праведным мщеньем моим.
Но страхом невольным душа смущена:
К нечистому в сеть не попала б она.
………………………………………..
Страшусь я: с пути благочестья сойду
И душу в безмерную ввергну беду”
(Фирдоуси “Шахнаме”, ЛП, т. III, с. 500, М., 1994)
И вот что “солнцеликий” шах придумал:
“Хотел бы я, взысканный щедро творцом,
В расцвете предстать пред небесным отцом;
Быть может, он душу мою пред собой
Узрев непорочной и верной рабой,
Ей светлого рая откроет врата.
Что трон и корона? — Земная тщета!”
(Там же, с. 501)
Сказано – сделано. Шах объявил своим подданным:
“Державным трудам и заботам конец —
Престол покидаю, слагаю венец”
(Там же, с. 513)
И бодро отправился на поиски рая. Живьём на небо захотел попасть – не хило! Благочестие во все времена похвально, но вот такая пикантная подробность – шаха сопровождали пять знаменитых богатырей в полном вооружении: Фериборз, Гив, Бижен, Гостехем и Тус (там же, с. 535). Разумеется, исключительно с мирными намерениями. Правда, небожители их не поняли. Путники подошли “к подножию горной гряды” (как и русские богатыри в былине) и тут началось:
“Когда ж пробудились при свете зари,
Царя не увидели богатыри,
Пустились на поиски, долго в песках
Блуждали, все ждали — отыщется шах;
Но тщетно — исчез Кей-Хосров без следа
..…………………………………………
Ужели при жизни он на небо взят?
..…………………………………………
Вдруг мраком покрылась небес синева,
И вихрь заревел с дикой яростью льва.
Снег пал пеленою, уж скрылись под ней
И копья взнесенные богатырей.
Наружу пробиться пытались они,
Но тщетно под снегом метались они.
Простерлись недвижно, оставшись без сил,
И с милой душою их рок разлучил”
(Там же, с. 536-537)
Недоступную для смертных обитель никому не дано найти. Лишь Кей-Хосров удостоился чести пребывать в лучшем из миров. Богам виднее.
Исследователи давно уже обратили внимание на поразительное сходство иранских и индийских преданий о путешествии к северным горам. Их сопоставление позволяло предположить: “… что такие представления существовали у арийских племен уже на заре их истории, в эпоху совместного обитания их предков” (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский “ От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история”, с. 56, М., 1983). При сравнении этих преданий видно, что совпадают даже детали.
В “Махабхарате” тоже рассказывается о войне всемирного масштаба, войне беспрецедентной по числу вовлечённых в неё народов, по ожесточению и кровопролитности. Только сражались между собой царские роды Пандавов и Кауравов. Борьба получилась бескомпромиссной, удача попеременно склонялась то на одну, то на другую сторону и в конце концов Пандавы сумели вырвать победу. Но какой ценой! Множество славных героев полегло на поле Куру, даже среди победителей мало кто уцелел. Вся округа обезлюдела, повсюду разгорались жестокие усобицы, в одной из которых погиб покровитель Пандавов божественный Кришна, а после его гибели лучший воин Пандавов Арджуна потерял силу, дарованную ему богами. Вождь Пандавов Юдхиштхира, как и Кей-Хосров, предался горестным размышлениям и выводы сделал аналогичные:
“… царь-каурава (Юдхиштхира) устремил свои помыслы к уходу (из этого мира) и обратился к Арджуне с (такими) словами: “Время сжигает все существа, о многомудрый, и ты должен видеть, я помышляю о том, чтобы оставить дела”. Когда так было сказано, (Арджуна) Каунтея отважный, воскликнул: “Время! Время!” – согласившись со словами старшего брата”
(“Махабхарата. Заключительные книги XV-XVIII”, ЛП, с. 95, С.-Петербург, 2005)
Когда Юдхиштхира объявил о своём уходе, друзья и сподвижники долго убеждали его оставить эти намерения, совсем, как Кей-Хосрова из “Шах-наме”, но индийский царь тоже остался твёрд в выбранном решении и, оставив престол и власть преемнику, навсегда удалился из родных краёв, как повествует “Книга о великом исходе”. Юдхиштхиру тоже сопровождали пять спутников. Это были его братья Бхима, Арджуна, близнецы Накула и Сахадева, а ещё их общая жена Драупади (там же, с. 96). Двигались Пандавы тоже на север, но в отличие от “Шах-наме”, здесь направление показано более определённо – через Гималаи к священной горе Меру, обиталищу богов.
“И вот они, предаваясь йоге, обуздав себя, достигли северной страны и увидели мощную гору Химаван. Миновав этот (хребет), увидели они песчаное море и перед ними предстала великая гора Меру, лучшая среди гор”
(Там же, с. 97)
Но спутникам царя не суждено было войти в небесное царство, их всех ожидала смерть на подступах к священной Меру. Только погибали они по очереди и Юдхиштхира подробно объяснял, какие грехи не позволяют им обрести милость богов (там же, с. 97-99). Только сам он, единственный из братьев, получил право живым войти в желанную обитель. Об этом Юдхиштхире поведал громовержец Индра:
“… не печалься, о бык-бхарата! Удалились они, о бык-бхарата, оставив своё человеческое тело, ты же достигнешь неба в этом телесном облике, нет сомнения”
(Там же, с. 99)
Основное отличие “Шах-наме” и “Махабхараты” от русских былин в том, что это не эпос и не мифология, а литературные произведения. Использованные в них предания приглажены и подчинены отвлечённой теме духовных исканий, чего начисто лишены настоящие эпос и мифы. Подлинные предания конкретны и не допускают философских истолкований, они сохраняют противоречия, обусловленные разнородностью эпических источников, всё это наглядно прослеживается в русских былинах.
Путешествие во владения небожителей в сопровождении вооружённых дружинников не похоже на дружественный визит. Войска готовят для войны, а не для эскорта. Во все времена вторжение вооруженных отрядов приравнивалось к военному нападению, о чём былинные богатыри и высказались с предельной откровенностью: “Прирубили бы мы всю силу небесную”. Самосовершенствование, как же – о таком “самосовершенствовании” уже известно по былине “Волх Всеславьевич”:
“И тут Вольх сам царем насел,
Взявши царицу Азвяковну,
А и молоду Елену Александровну,
А и те ево дружина хоробрыя
И на тех девицах переженилися.
А и молодой Вольх тут царем насел,
А то стали люди посадския,
Он злата серебра выкатил,
А и коней, коров табуном делил,
А на всякова брата по сту тысячей”
(“Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым”, ЛП, №6, с. 36, М., 1977)
Небожители ещё не успели наслушаться речей о толерантности, а потому и не питали иллюзий. Непрошенные посетители могут быть только врагами, которых необходимо уничтожать. Неизвестно, чем бы закончилась эта экспедиция, если бы дорогу не стерегла грозная птица Симург. Именно Симург насылал бури и метели, безжалостно губившие смертных, посмевших приблизиться к Священным горам. В Индии ему соответствовал Гаруда, а на Руси – Симаргл. Этот же сюжет использован и в другом сказании “Шах-наме”, где Белый див (вот не случайно же он Белый) уничтожил войско Кей-Кавуса, разорявшее Мазендаран (Фирдоуси “Шахнаме”, ЛП, т. I, с. 362-364, М., 1993).
Такая же последовательность событий сохранялась и в русском эпосе, да забылась за давностью лет. Осталось лишь краткое упоминание о каменных горах, достичь которых так стремились богатыри, о горах, обращающих в камень безумцев, потревоживших их покой. Несчастная участь богатырей вполне соотносится с их горделивым намерением покорить небо. Следующий шаг в рассуждениях приводит к мысли, что вот на этих каменных горах и обитали небожители, свергнуть которых грозились герои былины.
А теперь сопоставим варианты: русские богатыри окаменели, индоиранские – замёрзли. В этом есть нечто общее. Лёд, ведь, похож на камень, они оба одинаково твёрдые и хрупкие, так что понятия взаимозаменяемы, всё зависит от условий. И в греческом мифе титаны, штурмовавшие Олимп, были жестоко наказаны богами. Смертным напоминали о могуществе богов и предостерегали от попыток равняться с ними (если предостерегали, значит, попытки предпринимались и, может быть, даже успешные).
Странно только, что замерзали богатыри в преданиях из южных земель, где и настоящей зимы не знали. Зато на Руси, где снег, лёд и мороз хорошо известны, предпочитали версию с
