СКОЛЬКО ЖИЗНЕЙ У ЧАЙКИ.

нахожусь на другой планете, где нет зрительных рядов, нет кресел, а вокруг сероватый песок. Он покрывал все огромное пространство вокруг. А еще там была маленькая сцена. Я ничего не понимал, вдруг услышал голос птицы. Это была чайка. Она металась над головой, а на сцене явилась прекрасная девушка, которая что-то говорила, и глаза ее светились удивительным огнем. И звезды. Они мерцали в темноте. И луна… “напрасно зажигала свой фонарь”. Это было волшебством, Аня… А потом словно “тихий ангел пролетел”. Появилось небольшое озеро, деревья, снова чайка, и глаза чудесной девушки. Это были незабываемые удивительные два часа в моей жизни. Такого я еще не испытывал никогда… Вдруг все исчезло, все куда-то сгинуло, растворилось, спектакль закончился, раздался шквал аплодисментов. Не в силах находиться в зале и слышать этого, я выскочил на улицу. Не понимая, что со мной, сел в машину и медленно поехал по улицам города, вспоминая птицу с большими белыми крыльями, и озеро, звезды над головой, и эти карие глаза. Забыть я их не мог. А спустя немного времени вновь увидел их. Тогда вы впервые пришли на прием в наше посольство. Только, на этот раз мне показалось, что они другого цвета.
Джордж долго молчал, глядя куда-то в пустоту, наконец произнес:
- Я не люблю комсомолку из высокого волчка. Но я люблю Чайку, ее глаза, и снова хочу оказаться на той планете. Знаешь, Аня, мне иногда кажется, что больше ничего нет. Работа, переговоры, поездки, политика – все суета, все это имеет какое-то другое значение. А та птица. Та девушка… Я полюбил ее, понимаешь?...
Он тяжело вздохнул.
- Маленькая девочка, ничего ты не понимаешь… А я не могу тебе этого объяснить…
Он снова замолчал. В эту минуту он не замечал никого и ничего. Мимо сновали машины, шли люди, а человек смотрел куда-то вдаль, думая о своем. Потом он поднял глаза и посмотрел на небо, где ярко мерцали звезды. Туда, где находилась планета, на которой он однажды побывал, и забыть ее не мог до сих пор...
- Я люблю тебя, Джордж, - вдруг услышал он, возвращаясь на землю, - я полечу за тобой на край света. Я буду с тобой…
Он заглянул в эти удивительные глаза и остолбенел. Это было невероятным! Он заметил, как они на миг изменили цвет - эти глаза снова были карими! Все продолжалось лишь одно короткое мгновение, но он успел заметить, что сейчас рядом с ним была Чайка.
- Чертовщина какая-то, - пробормотал Джордж. Он тряхнул головой, приходя в себя. Вдруг обнял ее. Больше они не сказали друг другу ни слова.
В этот же вечер девушка написала маме письмо, где было всего несколько слов: "Я встретила свою любовь и пойду за ней далеко от этой земли".

Следователь НКВД сидел в своем рабочем кабинете и спокойно пил чай. Был поздний вечер, и, хотя папок на его столе было немного, решил задержаться. Он любил засиживаться здесь допоздна. Давно привык к такой работе. Занимался он особо важными государственными делами. За долгие годы успел сделать карьеру, подняться по служебной лестнице, и несколько звездочек сияли на его погонах. Но, в последнее время приходилось возиться с какой-то ерундой, что его крайне раздражало. Экономические преступления, хлебные карточки, прочая мелочевка...  Эх! Лихие тридцатые, - с сожалением думал он. - Сколько было раскрыто преступлений. Какие были дела! Домой не успевали возвращаться. А сейчас… Война закончилась, шпионы куда-то исчезли, спрятались, нет, были уничтожены! Уничтожены все до единого!
Он перевел взгляд на стену, где красовались плакаты:
“Бдительность - наше оружие”. “Враг не дремлет”.
Где тот враг? – тяжело вздохнул следователь, - где оружие? Лежит в кобуре? – но домой идти не хотелось - там его не ждал никто.
Он взял со стола следующую папку, начал вяло ее перелистывать, и тут глаза его загорелись. Теперь он внимательно читал:
Некая актриса обращалась в Министерство иностранных дел с просьбой дать ей разрешение выйти замуж за иностранца.
Так-так! – он был в восторге. А перед глазами уже появлялись строки статьи УК:
“Контакты с иностранным государством в «контрреволюционных целях» или отдельными его представителями”.
Десятка в лагерях без права переписки обеспечена! – подумал он, но продолжил читать:
Так же актриса просила отпустить ее с будущим мужем на постоянное местожительство в Великобританию…
"Я не востребована здесь как актриса. Я, лауреат Сталинской премии, могу сыграть ещё много ролей, если мне будет оказана медицинская помощь за границей. Я была и остаюсь советским человеком, верным коммунистической партии"…
Отлично! – встрепенулся он. И снова мысленно читает строчки УК – “переход на сторону врага, бегство или перелёт за границу”.
Люди совсем потеряли страх! – подумал он, потирая руки. - Что себе позволяют? С такими просьбами обращаться в МИД? Это же 58-я по нескольким пунктам! Кто у нас муж? Так-так…
Он читал все дальше:
Военный атташе! Работник посольства Великобритании! Шпионаж! 58-ая – политическая! “Измена Родине! Оказание помощи международной буржуазии”, сюда же можно будет приобщить “пропаганду или агитацию, призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти”. Какой она подает пример! А это уже расстрел и конфискация имущества!
Он замер, с восторгом думая, что не зря задержался допоздна, и продолжил изучать материалы дела. Впрочем, изучать здесь было нечего. Оставалось направить дежурную бригаду на выезд, а врагов народа привезти на допрос.
Стоп, - подумал он. – Некий Чандлер. Атташе. Дипломатическая неприкосновенность… Что же – вышлем из страны. А актриску немедленно сюда, сейчас же сюда!
Он вскочил и в возбуждении поднял трубку телефона, набрав номер.
- Группу на выезд! – скомандовал он, продиктовав адрес. Перевел взгляд на часы. Время было за полночь.  Именно в это время по городу разлетались черные воронки в погоне за врагами, которые безмятежно спали в своих постелях. Оставалось только ждать. Сейчас он снова чувствовал себя на передовой! Скоро привезут врага, и начнется работа. Это был его любимый час. Он посмотрел на фотографию симпатичной, юной, улыбающейся актрисы. Через час она будет здесь!
Хотел уже повесить трубку, но сообразил, что не услышал привычное – “Есть”.
- Чего молчите? – воскликнул он, но в ответ тишина.
- Вы приказ мой слышали? – уже громче крикнул он. Но снова молчание. А еще ему послышался какой-то шум. Словно кто-то дышал в трубку. Вот кто-то усмехнулся, и снова ровное дыхание. Он ничего не понимал. Вдруг замер:
- А ты внимательно ознакомился с делом?
Голос был незнакомым, тяжелым и властным.
- Кто это? – воскликнул следователь НКВД по особо важным делам.
- Ты дочитал дело до конца? – продолжал незнакомый голос. И почему-то мурашки поползли по спине. Наверное, он ошибся номером. Но, куда он позвонил? Тот, кто ему задавал вопросы, был явно из их управления и знал это дело хорошо.
- Кто она?
- Некая Анна Полетаева, - робко ответил следователь.
- Читай дальше.
- …актриса…
- Дальше!
- …снималась в…
- Где?
- …в какой-то “Машеньке”.
- Какой-то? Дальше! – рявкнул голос.
- …лауреат…
- Чего?
- …премии…
- Какой!
- Сталинской, - признался следователь.
- Сталинской премии? Так-так, хорошо. Шьешь 58-ю?
- Конечно.
- Лауреату Сталинской?
- Ну и что? Мало мы отправили в лагеря таких врагов народа?
- Многих. Многих отправили. А ты знаешь, что товарищ Сталин каждую неделю пересматривает этот фильм? А ты знаешь, что актриса каждый месяц бывает у него на приеме в Кремле?
- Нет.
- Шьешь – врага народа?
- Да… нет…не знаю…
- Не знаешь?! Враг народа обедает с самим товарищем Сталиным?!  Превосходно!
В это мгновение показалось, что он знает этот голос. Он тысячу раз слышал его из динамиков и с высоких трибун. Был он с грузинским акцентом. Следователь вскочил, застыв по стойке смирно.
- Товарищ…
- Продолжай! – спокойно воскликнул тот, не давая ему произнести заветное имя.
- Что?
- Кто он?
- Чарльтон.
- Да хоть Ричард Третий. Кем работает?
- Военным атташе в посольстве Великобритании!
- Шьешь шпионаж?
- Как обычно.
- Союзнику?! Атташе страны-коалиции, с которой мы заканчивали войну, ты шьешь шпионаж? Так-так.
Теперь в трубке зависло долгое непререкаемое молчание. Наконец голос продолжил:
- Ты кто такой?
- Я…
- Ты что себе позволяешь? Знаешь, что с тобой будет?
- Нет… да… не знаю…
- Думаешь отделаться десяткой?
- Но…
- Хочешь отсидеться в пищеблоке, картошку чистить?
- Но…
- Или бревна таскать на лесоповале? Легкой жизни захотел?
- Я…
- Думаешь, просто закончить – высшую меру? Пиф-паф?
- Товарищ…
- Легко не будет. Есть вещи пострашнее… Теперь говори – сколько в своей жизни ты вел дел?
- Я… Мы…
- Не мы, а ты!
- За пятнадцать лет… две тысячи четыреста тридцать пять дел.
- Хорошо. Молодец. Сколько по высшей мере прошли?
- Две тысячи четыреста тридцать пять, - повторил следователь.
- Очень хорошо. Передовик?
- Да. Я работал на родину, на победу.
- На победу ты в кабинете штаны протирал, когда другие на животе с оружием в руках пол-Европы пропахали.
- Но, товарищ…
- Легко не будет, - грустно повторил голос. Теперь акцент исчез, и не понятно было, с кем он разговаривал.
- А что будет? – тихо спросил следователь.
- Ты знаешь, кто я?
- Товарищ…
- Нет, не товарищ… Хуже. Намного хуже, - вдруг голос захохотал. Это был нечеловеческий смех, и следователь упал на сиденье, вжавшись в спинку стула.
- А что может быть хуже? – пробормотал следователь.
- Это ты так о товарище Сталине?
- Нет! НЕТ!
- Так! Ставь свою закорючку на деле.
- Какую? – робко спросил он.
- “Разрешить”.
- Поставил.
- Хорошо. Закрой папку… Так, хорошо, веревочки завяжи … Так…
- Вы видите меня?
- Я слежу за тобой всю твою жизнь… Теперь отложи ее к просмотренным папкам… Все. Это было твое последнее дело.
- Кто вы? – с ужасом повторил следователь, бросив взгляд в темное окно, где никого не заметил. Только желтая луна ярко сияла в темноте.
- Подумай, - тихо, спокойно задал вопрос незнакомец. Теперь он говорил спокойным певучим, немного грустным тоном.
- Моя совесть?
- Нет. Совесть покинула тебя еще в начале лихих тридцатых, когда ты арестовывал первых, так называемых, врагов народа, потом ты участвовал в Стахановском движении, перевыполнял план, улучшал показатели. Совесть?! В 37-ом она вернулась, заглянула в твой кабинет, увидела все, в ужасе прикрыла глаза и покинула тебя навсегда.
- Кто же вы?
- Твой страх, - громко и отчетливо произнес незнакомец. И этот возглас был похож на звон колокола. Он был протяжным и громким, как стон. Он эхом звучал в трубке, уже заполнял всю комнату, а стены и стекла дрожали от его мощного звучания.
- А впереди тебя ожидают еще двое -  ужас и безумие. За все нужно платить. Тебе придется сделать это, так начинай прямо сейчас. И не дай тебе бог явиться Туда с этим грузом.
- Куда?
- Туда!
- Но нам говорили, что Там ничего нет, ни бога, ни дьявола, ни ада.
- А если тебя обманули? - и голос дико захохотал. И снова этот колокол. Он, словно, отбивал тяжелым набатом.
- Тебе придется заглянуть в глаза каждому, кого ты отправил на тот свет. Так приступай же.
- Да?
- Да. Прямо сейчас!
Спустя какое-то время редкие прохожие могли наблюдать за странным зрелищем. Какой-то человек бежал по улицам ночного города. Он несся, не замечая никого, а в глазах его застыл ужас. Вдруг он замер, поднял голову, нашел на небе луну, которая в полную