Украинский гамбит. Война 2015 (военно-политический роман)

оповестил всех, кого следовало оповестить. Непонятно только, хорошо это или плоха? Теперь и пиндосы наверняка знают, что мы едем на юг. Впрочем, может, им не до нас? Может, они ещё крепче задружились с бандеровцами и водку с салом трескают? Мало ли какие журналисты ездят по Украине? Да нет, думал Костя, если разведка зацепилась, то это как раз их дело, отследить могут запросто.
Какая-то ускользающая мысль, как предчувствие, появилась у него в голове, но пожилой шахтёр не дал сформулировать её окончательно.
– Здесь пока тихо, но вот оттуда, – шахтёр показал на кладбище и гаражи, – вчера стреляли какие-то оболтусы. Проверить-то мы проверили, но никого не нашли.
– Как же, дядя Степан… – отозвался один из его помощников, белобрысый и тощий, со старым, потертым до блеска АК-47 через плечо, – а те?..
– Те, это не те… – веско сказал шахтёр, – а это какие-то любопытствующие. А те, которых надо было поймать, ушли восвояси.
– Нет, дядя Степан, ты что-то путаешь. Тех, которые ушли, поймали давеча и расстреляли. А те которые любопытствующие, оказались мародёрами. Их тоже расстреляли. – Он засмеялся, радостно, как человек, у которого исполнилась заветная мечта.  
В глубине души Костя умилился его горячности. Он сам когда-то таким был. Куда оно всё делось?
– Мародёров я сам! – воскликнул, распаляясь, седой шахтёр, – вот этой рукой, – и он продемонстрировал бицепсы, которые бугрились, как штук двадцать хороших отбивных, сложенных вместе.
Костя ещё больше зауважал его за решимость и отвагу.
– А я! – воскликнул в запале белобрысый помощник, – вот так сделал, – он сорвал с плеча АК-47, на котором поблескивал штык, и проделал пару упражнений рукопашного боя.
– Молодец… – почти иронично оценил старый шахтёр и ободрительно кивнул головой.
И Костя услышал две истории. На терриконе в Буденовке взяли корректировщика огня, который ни бельмеса не понимал по-русски. Оказался каким-то чумовым румыном-экстремалом. За разбомбленный штаб «южных» его пытали так, что он рассказал всё, что знал и не знал, а потом его ещё живого сбросили в ствол старой шахты – такого предела достигло ожесточение. Позапрошлой ночью в том же самом Буденовской районе просочилась группа смертников из этномутантов и украинских фашистов из УПА да парочки то ли негров, то ли арабов – в общим черномазых, которых естественно, здесь никто не ждал. Заняли они пятиэтажку на Майской площади и держались весь день, пока не приполз танк и не развалил дом до основания. В результате были сделаны оргвыводы и передний фронт обороны на этом направлении был усилен тремя батальонами пехоты, как впрочем, и вторая линия тоже. Дозоры были утроены, а в самых опасных местах были организованы секреты, и вообще, все вдруг стали подозрительно относиться к незнакомцам, особенно к неграм.
– Вот так мы воюем! – гордо сказал шахтёр, и с его просветленного лица можно было писать икону святого великомученика. – Если упрёмся, как афганцы у себя в стране, то никто с нами ничего не сделает. Не на тех нарвались!
Ага, уловил Костя, вот чем мы сильны – славянским духом. Только наш дух попирают все, кому не лень, та же сама заграница. Однако теперь его за пояс просто так не заткнёшь, не кушак и не шапка. А шахтёр прав, ох, как прав! Если упрёмся всем миром, никто с нами ничего не сделает!
– А вот, интересно, кто их пропустил? – ехидно осведомился третий член патруля – парень покрупнее, с независимым выражением на лице.
– Серёжа, иди ты знаешь куда! – сдержанно возмутился седой шахтёр.
Чувствовалось, что они давно спорят на эту тему, но так и не пришли к единому мнению.
– А чего, дали сто марок и прошли, как нож сквозь масло.
– Ничего они не прошли! – горячо воскликнул белобрысый. – В пятиэтажку их загнали, когда обнаружили! Главное, что до центра они не добежали! А корректировщика вычислили быстро!
– Только он Алексеевский мост развалил, наш штаб и ещё с десяток огневых точек, – ещё более ехидно заметил Сергей.
– Ты видел?! Нет, ты видел?! – искренне удивился шахтёр.
– А чего там! – махнул Сергей. – И так всё ясно!
– Мост наши специально взорвали! – сказал белобрысый, с гневом сжимая цевье АК-47. – После того, как на него танк заполз!
Должно быть, он был романтиком и представлял себе войну как противоборство двух сил – светлых и тёмных. Запад, разумеется, был тёмной силой. В светлых же силах по его представлению вся и всё должно быть едиными и сплоченными. А так не бывает, подумал Костя, люди они на то и люди – все разные. Хорошо хоть вообще удалось организовать оборону и так долго удерживать город.
– Это ещё доказать надо! – подразнил их Сергей.
– Что значит, доказать! – взорвался шахтёр. – Я тебе сейчас как докажу!
Костя уже сел в машину, уже завёл двигатель и, вырулив, объехал очередную яму от мины, а они всё спорили и спорили, хватали друг друга за грудки, и вообще, похоже, нашла коса на камень, потому что белобрысый в конце концов прыгнул на шею Сергею-здоровяку.
– Вот у нас всегда так, – сказал Игорь, – нет единства в народе, нет. Никому он не нужен, никому никто ничего не объясняет! А самое главное – его никто не любит! Эх, люди, люди…
Ему никто не возразил, потому что были согласны на все сто, если не на сто двадцать.
Мандрыкино осталось в другой стороне. Впереди маячили Солнечный и Мирный. С высокой дамбы озера на улице Петровского было хорошо видно, как горит хутор Широкий в окружении яблочных и вишнёвых садов.
– Всё горит и горит, неделю горит… – риторически сказал Игорь, – выгореть не может. Что там может так долго гореть?
– Что бы ни горело, к нам это не имеет никакого отношения, – заметил Костя и, взглянув в зеркало, подумал, что Игорь сейчас по привычке оскалится.
– Может, смотаемся, посмотрим? – предложил Сашка, вертя, как заводной, своей стриженной башкой.
На свежем весеннем солнышке она у него загорела, и теперь он выглядел, не как новобранец-первогодок, а малость загулявший спортсмен, возвращающийся домой со сборов.
– Я тебе смотаюсь, ковбой… – с угрозой произнёс Костя и сам себе не поверил, не любил он командовать. – Хватит нам вчерашних приключений.
От мысли, что они гоняли, как полоумные, по минным полям, у него по спине снова пробежал холодок дурного предчувствия. Влипнуть в какую-нибудь историю было пару пустяков. Ещё раз он рисковать не хотел. Больше нам не повезёт, подумал он и невольно косился на Завету. Лицо у неё было очень независимым, можно сказать, холодным. Но почему-то именно это лицо он и любил? Каша какая-то, думал он, каша по забору, потому что когда влюбляюсь, испытываю полный хаос в чувствах. Единственным его достоинством было то, что он умел сохранять каменное лицо.
– Да там никого нет! – уверенно заявил Игорь и мотнул косичкой в знак несогласия.
– Какие-нибудь мародёры, – добавил Сашка постным голосом и карикатурно вздохнул, покосившись на Костю – мол, я бы смотался, несмотря ни на что, да начальство у меня больно строгое. Бдит из-за мамы и папы!
– Согласен, – кивнул Игорь, воинственно хватая свой автомат, – надо заскочить посмотреть!
Костя осуждающе глянул на него в зеркало заднего обзора и ещё крепче сжал губы:
– Заскакивал один такой… да ушёл босой.
Но его уже никто не слушал.
– Думаешь, специально жгут? – необдуманно бросил Сашка и, как всегда, заулыбался непонятно чему.
За ночь кожа у него на лице приняла естественный белый цвет, если бы не струпья, вообще можно было сказать, что оно зажило. Должно быть, спрей от ожогов действительно помогал.
– А чёрт его знает? – пожал плечами Игорь. – Может, нас заманивают, может, пожарных?.. – Он снова воинственно мотнул косичкой и высунулся в окно.
– Может, – согласился Сашка, рассматривая, как белесо-чёрный дым тянется в сторону Донецкого моря и сливается с плоскими тучами на горизонте. – Ну что, заскочим?
Костя ему даже не стал отвечать, а только разозлился на Игоря, потому что без поддержки Игоря Сашка молчал бы в тряпочку и не лез, куда не надо. Следи здесь за детским садом, подумал он, злясь неизвестно на кого, но вслух, конечно, ничего такого не произнёс. Игорь, разумеется, сам себе голова, может идти куда хочет и делать, что ему заблагорассудится. Но Сашка-то?.. Сашка куда лезет?! Объясняйся потом с его матерью. И так уже морда похожа на запечённый блин. Что ещё Оля скажет, какие упреки бросит? Может, Сашке потом понадобятся пластические операции. Так что ещё ничего не кончилось, а только начиналось.
– Рули право! – приказал Игорь.
– И не подумаю! – ответил Костя.
– Я говорю, рули!
– С какой стати! – Костя резко остановил машину на подъёме в горку.
Тормоза отозвались протяжной, жалобной нотой. С одной стороны дамбы голубело озеро, а с другой в овраге сквозь заросли камыша и осоки струился жалкий ручей, заваленный пластиковыми бутылками.
– Игорь Божко протянул руку между сидениями и схватился за руль:
– Рули!
– Я говорю, никуда не поедем!
Сашка Тулупов испуганно молчал, явно не предвидя такой выходки от Божко. Костя вытащил ключ из замка зажигания и сделал вид, что готов бросить его в озеров. У Игоря налились кровью глаза, он оскалился в преддверии приступа бешенства.
– Ты что?! – заорал он. – Шутки шутить будешь?!
При желании Игорь запросто мог выдернуть руль даже несмотря на своё ранение.
– Убери руку!.. – тихо и очень серьезно произнёс Костя, полагая, что сцепиться с Игорем не самое лучший исход ссоры.
– Ну а что ты?! Что ты?! – с вызовом спросил Игорь, выказывая тем самым презрение к занятию, которым он занимался, и стало ясно, что если бы не приказ Маркова, он давно бы сделал ноги и ушёл бы в вольные стрелки. Похоже было, что по мере удаления от Маркова, его приказы только слабели.
– Я ничего, – ответил Костя. – Но мы туда не поедем. Хочешь, иди сам.
– И пойду! – заявил Игорь, но из машины почему-то не вылез. – А ты виноват будешь!
Костя пристально посмотрел на Игоря. Глаза у него были мутными и дикими, как у весеннего бычка.
– Ну ладно, – сказал Костя, – пошутили и хватит, – мы едем в «Петрополь»!
– А чего в «Петрополе»?.. – казалось, Игорь постарался скрыть удивление, но глаза невольно выпучил и за одно мотнул косичкой. – Всё равно там ничего интересного нет!
– Броневой форт «Петрополь» на переднем крае. Так что у тебя будет шанс отличиться хоть сто тысяч раз.
О «Петрополе» Косте рассказал Вяткин. Костя и сам слышал об этой древней крепости, основанной ещё Петром Первым для защиты Дикой степи, и где-то глубине души надеялся рано или поздно в него попасть. Теперь он был более менее близок к цели.
– Ну-у-у… – нехотя отозвался Игорь и упёрто повторил, показывая зубы, – всё равно там ничего интересного нет!
Но голос у него прозвучал уже не так уверенно.
Костя, который уже было вздохнул с облегчением, снова повернулся к нему, чтобы найти новый аргумент в свою пользу.
– А я здесь всё детство провела… – вдруг спокойно-спокойно произнесла Завета.
Это прозвучало так, словно она не прочь была примирить всех, кто находился в машине. По крайней мере, Косте так показалось. Она посмотрела на него, он – на неё. И вдруг она покраснела. Костя отвёл взгляд, не веря своим глазам, опять ему показалось, что она относится к нему с непонятной симпатией. Чёрт! – подумал он, не буду думать о ней! Я не нравлюсь таким женщинам по