Гибель Марса (быль № 2)

коснулся кожи, все произошло само собой.
Надо ли говорить, что Алла оказалась потрясающей женщиной, но с одним изъяном – она была лишена стыдливости. Совершенно! Абсолютно! Что в моих глазах было небольшим пороком. Во всем остальном она была на высоте, то есть вовремя стонала и даже пару раз вскрикнула в особо торжественные моменты и во время прелюдии. Кроме этого она вскрикивала во всех тех случаях, когда вздрагивал дом, когда снаружи что-то грохотало, а также когда из подъезда слышались голоса. Я почему-то решил, что это результат массового психоза. Но страсть ее была настоящей. Уж в этом я разбирался. И еще я не ошибся в ее ногах. Ноги у нее были шикарными – гладкие, как тюлени, и точеные, как ноги греческой богини. Ни у одной из моих женщин не было таких шикарных ног. Даже у Полины Кутеповой, которую я все еще любил. Если бы она пришла и сказала: “Начнем все сначала”, ей богу, я бы бросил эту беспорядочную жизнь и не жалел бы ни минуты.
После любви и треволнений мы уснули, хотя я ненавижу спать на кожаных диванах, потому что прилипаю к ним. Сколько прошло времени не знаю, только я проснулся, словно от толчка.
Росс лежал в углу и, положив морду на лапы и бесконечно грустя, смотрел на меня влажными, карими глазами. Почему-то он не любил валяться в чужих квартирах и задерживаться в них тоже не любил. Больше всего он любил наш старый, привычный дом, который наверняка считал большой-большой конурой. Но своих приятельниц, в отличие от меня, он туда никогда не приводил.
Я подмигнул ему и осторожно встал. Снаружи заметно посветлело и не так грохотало.
Алла спала, свернувшись калачиком. Даже во сне она была до нельзя породистой: черные волосы, черные брови и нос с трепетными ноздрями. Картину не портили разбросанные и смятые простони, из-под которых торчали ее ухоженные ступни.
Такие женщины мне попадались редко. Чаще всего они были чьими-то любовницами – вели праздный образ существования, или у них было свое маленькое дельце и налаженная жизнь. С ними было просто и весело. Но это были не мои женщины в душевном смысле. Ложась в постель, мы словно заключали временный союз, в котором не было места любви. А наши романы были скоротечны, как удар молнии. Поэтому я не питал никаких иллюзий и они мне были чужды.
Прихватив одежду, я пошел в ванную. Как ни странно, из крана текла горячая вода. Я постоял под душем, прикидывая задержаться здесь или нет. Что-то мне подсказывало, что делать этого не следовало – слишком шикарная была у Анны квартира, которая занимала, похоже, весь первый этаж огромного здания. К тому же здесь явно бывали мужчины, потому что среди безделушек в гостиной, или как она там называлась у Анны, я заметил роговые очки и курительную трубку – “данхилл”, которая была сделана из настоящей земной сосны. На Марсе такие деревья не росли. Вещи, как и все в квартире, очень дорогие. Из чего я сделал вывод, что Анна находится на содержании у богатого мужчины. У нее в квартире даже не было портала, потому что у богатых людей это считалось плохим вкусом.
Я вышел из ванной, вытираясь полотенцем. Росс уже ждал меня. Он стал подпихивать мои руки, тем самым давая понять, что пора и честь знать. Мы оба прекрасно понимали язык жестов.
Надо было, конечно, перешагнуть через обиду и позвонить Полине Кутеповой, потому что они жили в нашем старом доме в Лахте, которая могла быть задета огнем. Впрочем, у ее мужа был еще один дом где-то в районе Соснового Бора. За Катажину Фигуру я почему-то беспокоился меньше – ее дом находился в Комарове.
С мыслью, что надо взять телефон, я открыл холодильник, достал банку пива и машинально взглянул в окон. Так вот, по переулку руки в брюки – любимая манера – шел… Лука.


Глава 3.
Камены

По переулку, засыпанному рыжей пылью, шел Лука, а я тупо глядел на него. Нет, не может быть, лихорадочно думал я, Лука погиб. Это не Лука, а просто очень похожий на него человек. Но почему-то открыл окно и крикнул:
– Лука!..
То ли он меня не услышал, то ли сделал вид, что не услышал, но его фигура растворилась за углом дома.
Забыв о пиве, я лихорадочно стал натягивать одежду.
Случилось нечто невообразимое, мистическое, нарушающее все привычные координаты жизни. Ведь Лука разбился! Он упал с двадцать пятого этажа, и мы с Россом едва не последовали следом. И вдруг он в переулке?! Чертовщина какая-то! Идет как ни в чем ни бывало. Засунул руки в карманы. На нем его “карапуза”. А его грозные тараканьи усы я бы узнал за версту. Полный идиотизм!
В этот момент в вестибюле так грохнуло, что Росс заворчал, а шерсть на стриженном загривке у него встала дыбом.
В кухню, кутаясь в розовый сексуальный пеньюар, вбежала Алла.
– Что случилось?
Вид у нее был встревоженный, хотя даже спросонья она выглядела великолепно. Есть такой тип женщин, которых не пугаешься на рассвете. От нее и пахло соответственно – горьковатым, стойким запахом страсти. Вряд ли это был ее натуральный запах, скорее, искусно подобранные духи. Я давно прощал всем женщинам подобное лицемерие – такова природа вещей.
– По-моему, стреляют, – сказал я. – Сейчас посмотрю.
– Нет! – она вцепилась в меня. – Не ходи! Я боюсь!
– Я посмотрю и вернусь, – пообещал я, вдыхая запах ее горьковатых духов.
– Не ходи… – еще раз попросила она, – пожалуйста…
Черт! Я действительно едва не остался. Она завораживала меня. Расслабляла. В ней было что-то такое, чего я еще не разгадал. А потом этот запах. Следует научить душиться Катажину. Тогда я точно не смогу от нее уйти. Но это будет самоубийством.
Через мгновение мы с Россом уже стояли в прихожей. Причем Росс явно нашел повод, чтобы досрочно покинуть квартиру. Вначале я хотел оставить его с Аллой, но он выскользнул наружу, стоило мне приоткрыть дверь.
Я последовал за ним. В слабом свете, который сочился из подъездного окна, я увидел каменов. Точнее, в первое мгновение я подумал, что это черные ангелы, а потом понял, что ошибся. Один из них был негром. Все трое – в черной форме и в черных плащ-накидках. Не такие высокие, как черные ангелы, и по сравнению с ними – широкоплечие и грузные. Двое были вооружены обыкновенными штурмовыми автоматами, а третий, сержант – огромной, длинной штукой – бластером марки БК. Оружие большой, громадной мощности. Его еще называли ручной артиллерией. Из бластера БК можно было легко подбить танк или сбить аэромобиль любой марки и даже военный. И вообще, он предназначался для космонавтики. Единственным его недостатком была низкая скорострельность. Да и в условиях города применять такое оружие явно большая роскошь – оно было тяжелым и громоздким. Тем не менее, сержант наставил его на меня и кивнул негру. Он подошел и бесцеремонно обыскал меня.
И тут я видел, что полицейский убит. Он лежал перед дверью с неестественно подогнутыми коленями, и большая лужа крови растекалась по кафельному полу. Пожилой доктор сидел в углу, у него тряслись руки, и он с ужасом наблюдал за людьми в черных плащах.
– Кто вы? – спросил я, хотя и так все было ясно.
– Кто мы?! – насмешливо переспросил сержант и направил на меня бластер БК.
Если бы он выстрелил, то от меня не то что мокрого места, воспоминаний бы не осталось. Кроме этого наверняка он разнес бы весь первый этаж, полдома и еще квартал за ним.
– Кто мы… А вот кто вы? – сержант качнул бластер БК в сторону Росса и ухмыльнулся. Он явно гордился своим необычным оружием, хотя для боя в замкнутом пространстве вестибюля оно подходило меньше всего и было опасно в равной степени как для нас с Россом, так и для сержанта.
Черномазый камен с готовностью передернул затвор и скосился на сержанта, ожидая команды. Я сразу понял, что он из форта Кагалма. Классический вариант землефоба. Они по привычке так же ненавидели и Марс, и всю цивилизацию. Они были убийцами. Их готовили убивать и насиловать, и они получали от этого удовольствие. Вот почему черномазых заперли в бабоне.
– Не надо собаку, – попросил я, загораживая Росса.
Он же по своей собачьей непосредственности лез знакомиться. Эрдель – это охотничья собака. Его предки ловили выдр и белок в реках и лесах земной Англии. Поэтому эрдели никогда не были агрессивными по отношению к человеку. Но камены этого не знали. Они просто хотели развлечься.
– Отойти, иначе я отстрелю тебе руку, – сказал камен, целясь в Росса.
Я же в сердцах успел подумать, что где бы ты ни был, ты вечно не там, где надо.
Второй камен протянул сержанту мое редакционное удостоверение и пропуск с красной полосой по диагонали.
– А… – недовольным тоном проворчал тот, опуская бластер БК, – союзнечки… мать вашу… Рад видеть. Пристрелить бы тебя…
– Ну что ж ты так?.. – спросил я, не улавливая его логики.
– Все равно пойдешь с нами, слишком морда у тебя подозрительная. Да и газетенка твоя в черных списках.
Он потряс у меня под носом каким-то бумажками.
– В каких списках? – переспросил я от удивления.
– Черных! Я что тихо говорю?!
– Нет, – сказал я с облегчением от того, что они переключили свое внимание. – Черные списки... Все ясно…
– Что тебе ясно, союзничек?!
В его голосе прозвучала угроза. Непонятно было, чем она вызвана.
– Ясно, что мы вроде как не враги.
– Точно! – рассмеялся сержант. – Не враги, но и не друзья. Верно я говорю?
– Верно, – закивали головами его помощники. – Нам такие враги пока нужны.
– Ну ладно… – примирительно согласился я. – Я ничего не понял, ничего не знаю и все забуду. Может, я пойду?.. – я сделал шаг к двери.
– Куда ты собрался?! – удивился сержант. Умереть хочешь?! Я же сказал, пойдешь с нами.
– А зачем я вам нужен? – спросил я. – если мы союзники?
– Затем, – объяснил сержант. – Нужен, и все.
Они потеряли к нам с Россом всякий интерес. Сержант громко произнес, наставляя на людей, которые замерли на лестницах, свой огромный бластер:
– Всем приготовить документы! Дважды не повторяю, а только стреляю!
Рядовые дружно заржали, схватившись за бока.
– Документы на бочку!
– Кого вы ищете? – спросил я.
Сержант мимоходом оглянулся:
– Представителей федеральной власти…
Люди зашевелились. Кто-то истерически рассмеялся. Кто-то побежал наверх.
– Что?! Что!!! – заорал сержант. – Все мордой в пол и не пикать! Начинай, боец! – кивнул он рядовому.
– Все это было давно известным притворством, – устало сказал врач.
– Что вы имеете ввиду? – спросил я, присаживаясь рядом.
– Не надо было ни с кем заигрывать.
– Вы полагаете, они суть проблемы?
– Камены только рычаг.
– Думаете, за ними кто-то повыше?
Врач только выразительно пожал плечами, наблюдая, как камены обыскивают всех и вся, вплоть до чердака. У кого не было документов, пинками заставляли спуститься в вестибюль. Среди них оказался человек в дорогом костюме. Судя по всему – чиновник средней руки или бизнесмен. Пожарник с ведомственным удостоверением. И судья. Пожарник вызвал затруднение. Рядовой и сержант долго вчитывались в его удостоверение.
– Какой же он федерал? – усомнился я.
– Пожарник… – пожал плечами сержант.
– Это не власть, – сказал я.
Сержант засомневался. Белый рядовой сказал:
– У меня брат тоже пожарник...
– Ну ладно, черт с ним. Остальных выводи.
– Меня-то за что? – спрашивал человек, который в одинаковой мере походил и на чиновника, и на бизнесмена. – Я только бумажки подписываю.
Его ударили