хотелось.
Пока они продвигались к своей цели, Гектор Орлов плотоядным взором пожирал каждую девицу и даже кое-кого комментировал на ходу: «Тоща»; или: «Годится»; на большее у него из-за гормонов фантазии не хватало, надо было действовать, а в условиях конспирации действовать было нельзя.
Бар «Троещина» был тут же, за углом платинового банка, элитный и дорогой, как и положено, с драпировкой на стенах, многозначительный и важный, как английский клуб. Гектор Орлов заказал полутёмного «донбасского», а Цветаев – кофе, ибо от витающего в баре запах алкоголя желудок грозился извергнуть всё, что в нём ещё осталось.
Кроме здоровяка с квадратной челюстью убийцы и огромным жировиком на лбу, в зале больше никого не было.
– Я знаю, ты у меня что-то хочешь спросить, – сказал Гектор Орлов, подпрыгивая на стуле от нетерпения.
Он заказал сразу десять бокалов, плотоядно, как на девиц, посмотрел на них, и содержимое первого тут же отправил себе в желудок.
Слышно было, как пиво журчит, словно в водопроводной трубе. Здоровяк в углу почему-то криво ухмыльнулся, и Цветаев решил, что они с Орловым знакомы.
– Не части, захлебнёшься, – предупредил он.
– Понимаешь, никак не могу напиться, – легкомысленно признался Орлов, вытирая усы. – Я когда в плену был, то только и мечтал, что каждый день буду выпивать по ведру пива именно и конкретно этой марки.
– Ведро, – со знанием дела поддакнул Цветаев, – этого мало.
Он старался не глядеть на Гектора с левой стороны, потому что шрам чрезвычайно старил его, слева Гектор Орлов выглядел лет на шестьдесят, а справа – как и положено, не больше, чем на тридцать.
– Никто не хотел умирать, – пробормотал в пену Гектор Орлов, поглощая очередной бокал и с вожделением косясь на следующий. – Пророк дюже тобой интересовался.
– Что?..
Цветаеву послышался очень короткий смешок. Такой короткий, что короче не бывает. Непонятно было, кто его издал: то ли здоровяк в углу, то ли Гектор.
– Пророк тобой интересовался, – повторил он, – но я тебя не сдал!
И Цветаев вдруг понял, что Гектор Орлов не хотел заводить разговор при нём, ибо Антон Кубинский мог сопоставить кое-какие факты о кое-каких обстоятельствах, которые были явно не в пользу Орлова. И это подтвердило его догадку, что Орлов в чём-то замешан, но не хочет признаваться. Заставим, твёрдо решил он.
– Старик, – сказал он как можно драматичнее, – дело серьёзное: ты встречался с Самохваловой?
Орлов поперхнулся и долго кашлял, старательно пряча глаза. А когда откашлялся, то уточнил, по-прежнему не глядя на Цветаева:
– Ты спятил?!
– Я не спятил, это ты, похоже, спятил!
А ещё Цветаева удивило то обстоятельство, что здоровяк с жировиком на лбу явно прислушивался к их разговору. Он меньше всего походил на бандерлога или «чвашника», скорее, на «пшека». Нет, не «пшека», почему-то решил Цветаев, а на кого именно, не понял сразу.
– Старик, я ещё не полный псих и кое-что соображаю.
К слову сказать, «старик» – это была привычка Гектора Орлова с пятого класса, которая, как липучка, пристала и к Цветаеву.
И он совершенно не к месту вспомнил, как в пятом классе они втроём в марте пошли на реку «пробовать» лёд, а Лёха Бирсан провалился, потому что бахвалился, какой он смелый, и как Гектор вытащил его, и как они потом испуганные сушили одежду дома у Цветаева дома, потому что у него был большой, просто огромный электрический обогреватель. Родители об этом случае так и не узнали.
– Ну да… – многозначительно сказал Цветаев и замолчал, делая глоток кофе. Желудок отозвался жалобным стоном, и Цветаев отодвинул чашку.
Гектор Орлов бросил на Цветаева тревожный взглядом и потребовал:
– Ты давай не юли, говори как на духу!
Молодец, оценил Цветаев, не уступает ни пяти.
– Я с ней виделся.
– С кем? – как дебил, осведомился Гектор Орлов и сосредоточенно потрогал языком губу, на которой ещё не прошли болячки.
– С кем, с кем? С Иркой! – решил уличить его Цветаев.
Здоровяк с жировиком на лбу, уже не стесняясь, прислушивался к разговору и раздражал Цветаева всё больше и больше. На всякий случай он потрогал пистолет под мышкой, но здоровяк не отреагировал. Дурак, что ли? – удивился Цветаев.
– Зачем? – Гектор Орлов громко рыгнул, но стены бара, видно, слышали и не такие звуки, потому что сразу впитали их в себя, и никто ничего не услышал, кроме, разумеется, Цветаева, однако за долгие годы братства с Гектором Орловым он привык и не к таким его художествам, поэтому не обратил на них никакого внимания. Орлов есть Орлов. Много с него возьмёшь? Да ничего! Такой он человек.
– Зачем? – многозначительно переспросил Цветаев.
– Зачем? – подтвердил своё мнение Гектор Орлов.
Он уже обрёл душевное равновесие и в скоростном темпе приканчивал пятый бокал. На его морде было написано вечное блаженство, хотя глазки всё ещё юлили. Цветаев хотел предупредить его о странном здоровяке, который его страшно раздражал, но не успел.
– Знаешь, что?.. – с угрозой сказал Гектор Орлов, – я освежусь, а ты подумай над своими подозрениями.
– Хорошо, – многозначительно среагировал Цветаев, – только не сбеги.
– Ты лучше не сбеги! – бросил на ходу Гектор Орлов, заранее расстёгивая ширинку на модных клетчатых штанах в стиле «ливерпульской четверки» и безошибочно выбирая курс по направлению к туалетной комнате.
Видать, он был завсегдатаем этого заведения, потому что никто из обслуживающего персонала не обратил на его манипуляции с ширинкой никакого внимания, напротив, официант принципиально отвернул морду в сторону, а бармен сделал вид, что его интересует бокалы на стойкой. Только здоровяк проводил Гектора Орлова плотоядным взглядом, но следом не пошёл. Может, обойдётся, с тревогой подумал Цветаев, всё ещё ничего не понимая.
Вернулся Гектор Орлов явно умиротворенный: то ли пораскинул мозгами, то ли мочевой пузырь освободил его душу от мелочности и подозрений.
– Ладно, – в смущении пробормотал он, погружая морду в следующий бокал. – Виделся я с ней! Ну и что?! Только между нами! – предупредил он и посмотрел в глаза Цветаеву с тревогой, однако, имени Пророка не упомянул.
– О чём разговоры, старик! – принял его условия Цветаев. – Ты же меня знаешь!
Значит, Кубинский прав, подумал Цветаев, и не зря ревновал Ирку, старая любовь не ржавеет.
– Потому и говорю, что слишком хорошо тебя знаю: ты задрота! Ты не умеешь жить!
– Чего-о-о?! – едва не опрокинул стол Цветаев.
Кому приятно, когда его оскорбляют.
– Вот-вот, – показал на него пальцем Гектор Орлов, – вот именно!
– Ничего не именно! – запротестовал Цветаев, приходя в себя.
Плохо быть воспитанным идиотом, решил он.
– Ладно, ладно, – смилостивился Гектор Орлов, увидев, как помрачнел Цветаев. – Всё расскажу, потому что, во-первых, всё равно докопаешься, а во-вторых, у тебя не протечёт.
И испытующе посмотрел на Цветаева.
– Верно мыслишь, – через силу согласился Цветаев, – не протечёт, – но сразу не оттаял, а некоторое время злился.
– Понимаешь, с бабами не могу сойтись, – слёзно пожаловался Орлов совершенно другим тоном.
– Как это? – удивился Цветаев, полагая, что Гектор Орлов опять юродствует, иногда на него такое находило, но потом понял, что он говорит всерьёз.
– Точнее, – Гектор помахал руками, изображая свои усилия, – сходиться-то я, схожусь, а дальше со мной творятся сплошные выкрутасы.
– В смысле?
– Психую! – объяснил Гектор Орлов. – Становлюсь неадекватным, сам каюсь. Разонравились они мне все до единой, кроме одной.
– Так не бывает… – не поверил Цветаев, всё ещё подозревая, что Гектор валяет дурака.
– А у мёня бывает! – очень серьёзно заверил его Орлов.
– Сочувствую, – кивнул Цветаев, хотя готов был поспорить насчёт этого вопроса.
Сам он не испытывал себя в подобной ситуации, случая не было, и он надеялся, что никогда не представится.
– Я, быть может, без Ирки жить не могу! – панически воскликнул Орлов, и в голосе у него прозвучали истерические нотки. Такие нотки бывают только у непонимающих собственную душу, бредущих в облаке собственных заблуждений.
Цветаев нахмурился и уточнил:
– Не понял?
Гектор Орлов так покривился, словно проглотил лягушку:
– Я понял, что упустил счастье!
Не привык он говорить сентиментально, не получалось у него быть слабаком, поэтому Цветаев и не сразу поверил ему.
– Старик, – участливо сказал он, – ты что спятил?! Баб вокруг навалом, и каких!
Но почему-то вспомнил не киевских чернобровых красавиц, а Зинку Тарасову в ночной рубашке и мятом халате. Самому аж противно стало, хотя Тарасова в общем-то баба душевная. Искушенным, которые от всего отреклись, такие женщины с материнскими нотками в голосе очень даже нравятся, на таких и женятся в поисках последнего пристанища для души. Однако Цветаев не считал себя искушенным, ещё не все тайны мира ему открылись, носил он ещё розовые очки романтика; и женщины для него как раз и были одной большущей тайной, которую он только разгадывал, полагая, что работы в этой области – непочатый край, надо только засучить рукава да углубиться в материал.
Здоровяк к жировиком на лбу навострил уши. У Цветаева появилось желание подойти и дать ему в лоб по этому самому жировику.
– В том-то и дело, что «каких», – заявил Гектор Орлов, отставляя в сторону пустой бокал и приподнимаясь, чтобы дотянуться до следующего. – А ты чего не пьёшь? Хочешь?
Желудок у Цветаева со стоном дёрнулся к горлу.
– Нет, спасибо, – сцепив зубы, ответил он и решил, что будет лучше сбегать в туалет и облегчиться, но в следующее мгновение желудок вернулся на место, осталось лишь тягостное ощущение жёлчи во рту.
– А-а-а… перебрал, что ли? – злорадно оскалился Гектор Орлов. – Пить надо умеючи!
Здоровяк в углу заёрзал, на его губастом лице бродила странная ухмылка. Цветаев не выдержал:
– Ты его знаешь? – и показал взглядом на здоровяка.
– Кого? – переспросил Гектор Орлов. – Развернулся, посмотрел и сказал беспечно: – Мелькает здесь… А что?..
– Да ничего, пялится.
Цветаев успокоился: раз мелькает, то не опасен, или наоборот? Чёрт его знает! Позже он сообразил, что свобода сыграла с Орловым злую шутку – он донельзя расслабился и решил, что все невзгоды позади.
– Старик, – Гектор Орлов встал в позу нетерпения, – я отолью, и мы всё досконально обсудим.
– Валяй, – Цветаев облизнулся в ожидании исповеди и в какой-то момент упустил здоровяка из вида, отвлёкшись на яркие картинки в дебиляторе, а когда посмотрел в угол, здоровяка там уже не было. Вначале он не придал этому значения, ещё подождал, а потом сообразил, что за это время можно было отлить раз десять. Гектор Орлов всё не было и не было.
Тогда он отправился следом, на всякий случай расстегнув большим пальцем кнопку под мышкой. Дверь в туалет оказалась запертой изнутри. Цветаев недолго думая ударил по ней ногой, и она с треском распахнулась. Он застал следующую картину. Здоровяк тряс Гектор Орлов, руки которого безвольно болтались, как крылья у мёртвой птицы. Штанов на Гекторе Орлове почему-то не было.
Руководствуясь не разумом, а одним инстинктом, и вовремя сообразив, что кулаками здесь делу не поможешь, Цветаев подскочил и ударил здоровяка сбоку рукояткой пистолета. Здоровяк отлетел и с дробным стуком проехался мордой по рукомойникам. Его остановила стена, и он рухнул на пол.
