ответа.
Ежедневная рутина вахта – каюта – отдых – непритязательные развлечения. Всё не то, но начал понемногу замечать и кое-что интересное. Решил сначала проверить на себе. Подолгу задерживался перед зеркалом, вовсе нет, нарциссизмом не страдаю, поворачивался, не сводя со своего отображения взгляда. Становился боком левым, правым. Пытался смотреть на себя со спины. Думаете, начала развиваться какая-то мания? Дудки! Я стремился ухватить ту саму нить, про которую писал выше. И получалось. Пусть и безуспешно. Но то, что иду по верному пути, подкрепляло мои гипотезы.
Хотя и оставались подозрения, что в разыгравшемся цирке мне была отведена некая шутовская роль, о которой забыли предупредить. Распределить распределили, но когда началось представление, как корабль без мачт и парусов, без киля и руля пустили в свободное плаванье.
***
На вопрос, почему не состоится торжественная встреча на орбите земли, напарник слегка очумело посмотрел на меня и, придя в себя, сказал, что нет необходимости всякий раз устраивать весёлую толчею по поводу и без. Добытые на Меркурии артефакты и составленные документы на землю доставит беспилотный аппарат. И внизу пусть уже разбираются.
Ответил напарник, отвернулся и пошёл.
И вот тут-то меня едва не прошиб пот! Я углядел в нём нечто, не соответствовавшее ему, тому, с кем был знаком. Я рассмотрел анатомические изъяны, не бросавшиеся в лицо, но заметные вот так, когда смотришь якобы чуть-чуть искоса, и даже можно сказать, через плечо. Ничего сверхъестественного и архиудивительного не увидел, но, словно подстёгиваемый любопытством нагнал напарника и сказал, что хотел с ним побеседовать по поводу одной особы. Я нёс чушь и ахинею. Я тараторил, не давая ему возможности раскрыть рта, и при этом очень старался не смотреть прямо напарнику в глаза. Отводил глаза. Косил взгляд. Это дало результат: я рассмотрел некоторое анатомическое уродство – слишком узкий лоб, крупные надбровные дуги, нависающие козырьком на глаза, широкий нос (прежде он был длинным и тонким) с крупными ноздрями; узко посаженные к переносице глаза, широкие скулы (тот мой напарник имел удлинённое, аристократическое лицо с ярко выраженным раздвоенным подбородком), лопатообразный подбородок и полное отсутствие растительности на удивительно-неестественной матово-янтарной коже лица! Это был и мой прежний напарник и совершенно другой тип человеческой расы.
Осознав это, бросил кривляться и ломать комедию, вскрикнув, что вспомнил вдруг об одном совершенно срочном деле. Поспешно удаляясь, ощущал на себе – глазами он просто выжег между лопаток огромадную дырищу! – его подозрительный взгляд. Как тут было не вспомнить слова одной песни, что «удивительное рядом, но оно запрещено»? Я бросился дальше по коридору, останавливал первого встречного и ведя ту же тактику, обнаруживал те же самые анатомические несоответствия. У встреченных женщин практически отсутствовала грудь. Так небольшая выпуклость, у некоторых любителей бодибилдинга эти мышцы развиты намного сильнее. Фигуры женщин не отличались от мужских. Узкие бедра, широкие плечи. Угловатость тела. Матово-янтарный цвет лица и глаза… Вот тут уж не берусь судить, но сначала показалось что зрачок отсутствует. Нет его! Есть глазное яблоко, есть радужная оболочка, нет зрачка. На его месте тонкая-тонкая точка, но при попытке всмотреться в неё, я получил нешуточный психологический удар, выбросивший меня из сложившейся системы координат. Я словно бы посмотрел на мир, из его внутреннего состояния глядя наружу. Вот как-то извернувшись, вывернувшись, скрутившись-сжавшись. Это было настолько необычно, что я даже смутился, чем вызвал очередное подозрение.
Обрадованный и в то же время встревоженный открытием, что на малюсенький шаг приблизился к разгадке, что приключившееся со мной не было затянувшимся кошмарным сном, полетел на всех крыльях к себе в каюту. Именно она теперь на всём крейсере «Отважном» казалась надёжным приютом и оплотом безопасности.
В ней, немного придя в себя, снова встал перед зеркалом. Для чистоты эксперимента пришлось раздеться до нага. Я старался теперь на себе отыскать те анатомические расхождения со мной бывшим. Ежели они существуют. На гениталии не обращал внимания. Так как через одежду невозможно их рассмотреть, не у всех агрегаты выпячиваются на брюках орлиным носом. Я внимательно изучал тело. Вытянул вперёд руки, растопырил пальцы. Пересчитал трижды по три раза, и их всегда на каждой руке оказывалось именно по пять. Все они наличествовали и были на своём месте: большой палец, указательный, он же «перст», средний, безымянный и мизинец, на латыни digitus minumus. Руки и ноги сгибались в локтях и коленях, как им положено. Не выгибались назад как у насекомых. Тело подвижно. Шеей кручу как всегда во время утренней гимнастики. Нет отклонений. Нет угловатостей и рубленных прямых линий. Лицо овальное, глаза – синие с чёрным хрусталиком зрачка. Волосы на голове и слабая щетина на подбородке.
Убедившись в полной своей аутентичности мне самому, я успокоился. Ненадолго. Теперь предстояло разобраться, как дальше жить с внезапно обнаруженным открытием. Выбрать новую тактику поведения или влиться в общий поток, не вызывая подозрения. А вдруг…
***
Хаотичная посадка на Марсе.
Оказалось, в планы не входила, но почему-то, пришлось.
Гибкий, как шланг, металлический марсомобиль, собранный из множества колец, быстро домчал к основной базе колонистов. Летя над красной поверхностью на магнитной подушке. На Марсе я чуточку успокоился и расслабился. Города колонистов находились на прежнем месте. Огромные ангары-купола из белого металла. Высокие шпили антенн, выпуклые чаши локаторов.
Как ни старался, анатомических отклонений у колонистов не нашёл. Но прибывшие со мной с «Отважного» их имели! И эти отличия не просто бросались в глаза, они резали взор. Но, как мне показалось. Никто из колонистов не заострял на этом внимания.
Затем последовала научная экспедиция внутрь планеты. Те же ощущения, что были и прежде. Но, есть маленькое отличие: открытые тоннели разительно отличались от увиденных ранее и совершенно не похожи на обнаруженные на Меркурии. Здешние тоннели на сей раз имели форму латинской буквы «U». С прямым перекрытием потолка. Не знаю, кому понравится передвигаться по выпуклому полу и смотреть на ровный потолок, но как выяснилось, неудобства это не принесло и исследовательской группе.
Удивительная стерильная чистота тоннелей и льющий отовсюду приглушённо-матовый свет. Полная потеря ориентации в пространстве. Ничего интересного не обнаружили, пока не прошли по извилистым тоннелям и ответвлениям, которые кратковременно изучали, оставляя внутри помещений или тупиков сигнальный маяк, более трёх километров. Ровные, чистые стены. Без росписи, без указательных знаков. Коридоры отходят от основного тоннеля под разными углами. Чувствовалось, строители свобоно использовали не одни прямые углы, чтобы избежать монотонности, для разнообразия применяя острые и тупые.
Посреди огромной пещеры находился самый пресамый настоящий космический корабль. Он и формой и исполнением и плавностью линий отличался от творений земных инженеров. Чувствовалась рука, или что там есть у инопланетян, внеземного разума. Среди явной простоты линий проскальзывало нечто такое, чему в обычном человеческом языке нет определяющего слова. Семантически не к чему было привязать все эти обводы, округлости переходящие в перпендикулярные перекрещивающиеся линии. Глядя на купол корабля, можно со всей уверенностью утверждать, что видишь противоположную поверхность. Что на ней расположено, чем украшена, какие нанесены знаки. Кстати о знаках. Ни капли интригующей таинственности сверхразума инопланетных строителей. Пентаграммы и иные используемые неведомыми строителями символы оказались знакомыми каждому из нас. Я об этом писал выше. А способ передачи речи, как тоже упоминал выше, похож на китайские и египетские иероглифы. Знаковое и образное письмо.
Немного остановлюсь на чувствах.
Нахождение вблизи корабля вызывало лёгкую эйфорию. Будто бы тело теряло привычный вес и собиралось воспарить. Я украдкой даже подпрыгнул. Но нет, та же сила притяжения, те же физические проявления. Правда, поймал на себе укоризненно-осуждающий взгляд одного из сотрудников станции колонистов. Видимо, это был руководитель группы, учёный астроархеолог, весьма колоритный высокий крепкий мужчина с большой чёрной бородой и гладким лысым черепом.
И ещё одно уточнение: находясь вблизи корабля, я почему-то остро почувствовал нечто необыкновенное, я вспомнил родителей, пропавших на Марсе, и мне почему-то показалось, что их пропажа связана с этим кораблём. Ведь тогда исчезла бесследно большая по составу и количеству группа, приблизительно двадцать пять человек.
***
Грустная и скорбная весть о гибели научно-исследовательской станции «Зевс», базирующейся вблизи Юпитера пришла к нам на полпути между Марсом и Юпитером.
Подробности узнали позже. Станцию атаковала группа метеоритов. Они прилетели внезапно, со стороны, откуда вообще не могло быть никаких сюрпризов. Это ещё раз показало, насколько опасен и непредсказуем космос.
Вечером выступил по радио капитан.
Он сказал короткую речь. Суть её сводится к одному знаменателю: пути освоения космоса не устланы розами, они щедро политы кровью космофлотцев.
В главном коридоре на стене вывесили двадцать восемь фотографий с траурной лентой. Двадцать три мужчины разного возраста и пять девушек.
Виду не показал, но оканчивая вахту, я знал, что это несчастье должно случиться после нашего посещения «Зевса» и ответного визита членов станции. И ещё я помнил, что женщин среди членов группы не было. Чтобы повторно не вызывать гнев с якобы не понимаем обстановки, я заперся в каюте и, лёжа анализировал ситуацию. И хотя по большей части всё становилось на свои места, главного я ещё не понял. Оно, как истина на дне стакана, находилось рядом. Рядом!.. Как же я полюбил это слово за последние дни долгих и мучительных раздумий. Во время бессонных ночей и во время несения вахты.
С мыслью, что я всё-таки, найду искомое в ближайшее будущее, уснул глубоким сном без сновидений. Разбудил звонок будильника. Сегодня у меня первая вахта.
***
- Как дела, юнга? – вопрос главного вахтенного офицера несколько вспугнул, я задумался, глядя перед собой. – Неужели спим на вахте?
Я встал и ответил:
- Никак нет, задумался!
Офицер похлопал меня по плечу.
- Скоро по курсу Сатурн. Знаешь, как его называли древние греки? Кронос, бог времени, пожиратель собственных детей.
При слове «Кронос» что-то шевельнулось у меня в голове. Пришёл в движение дремавший червячок.
- Кронос? – переспросил я.
- А что тебя так удивило, - спокойно отреагировал офицер на мой вопрос. – Кронос.
Не подумав, спрашиваю:
- Кто такие хроноситы?
У офицера брови сперва сложились домиком над переносицей, потом плотно соединились у неё в сплошную линию.
