ЕДА ДЛЯ МУЖЧИН

переть напролом к цели. Шесть выстрелов! Кто знает, какой из них будет холостым, какой выплюнет пулю? Как стояла на коленях, так и легла на живот, ощутив голым пупком холод цементного пола. Я жалела свою майку, еще больше – бриджи, но жизнь дороже, и я поползла  вперёд вдоль гаражей с правой стороны. Видимость стояла какая-то потусторонняя. Я могла выпачкаться в солидол, машинное масло, а может быть, и в мочу, оставленную владельцем крутого джипа. Жесть, сукач и стукач! Именно эти три слова должны быть написаны на воротах гаража, ведущего в подземелье. Почему я догадалась? Вероятно, раньше ещё, проезжая мимо, обратила внимание на гараж из нержавейки, который чуть выше, шире и наряднее других. Я часто думала о гаражах, даже наблюдала за ними, потому что мне некуда было ставить машину. Надпись сделана большими буквами, замазана краской и вновь проступила сквозь нее. Ясно, что имел в виду автор под словом «жесть» - лексика нынешней молодежи мне не в новинку. И все-таки сейчас это слово означало для меня свободу. Только бы увидеть вновь его, не пожелавшее умереть под слоем краски! 
     Цементный пол скоро исцарапал локти до крови, а я, волоча свою сумочку, всё ползла и ползла вперёд, так как у меня имелась цель. Я буду первой, ползком покинувшей крокодилью пасть, спасшей таким образом себя. Мысли в этом направлении оборвал хлопнувший сзади выстрел. Я недавно стояла возле стены, за которой исчез Натоптыш, и она казалась монолитной крепостью. Теперь монолит нарушен. В нем все-таки имелось окошко для стрельбы. Увидеть его невозможно: я отползла изрядно в противоположном направлении. Не выстрелить ли мне в ответ из пистолета? Пусть знает незнакомец, что и он может поймать пулю. Однако свинец в мою сторону, похоже, не полетел. Может, они и впрямь хотят лишь попугать? Постращают и дадут уйти с миром? Тот, кто убьёт меня, денег не получит, так как он не знает пароль для банковской карты. Зачем им лишняя кровь и хлопоты с трупом? Я и так уже пачкала кровью цемент, потому что, передвигаясь, слишком резко переместила правую руку, расцарапала локоть. 
     Второй выстрел прозвучал глуше, чем первый; значит, я значительно продвинулась вперёд. Не так-то просто перемещаться в лежачем положении. Я впервые ощутила это на своей шкуре, раньше видела лишь в кино про войну. Коленки ныли от боли не меньше, чем локти. Их тоже приходилось передвигать,  и главная нагрузка приходилась на коленные чашечки, одно из самых болезненных мест. Будет ли третий выстрел холостым? Убить меня в лежачем положении из винтовки с оптическим прицелом и прибором ночного видения нетрудно. Но если я отползу ещё дальше, то даже снайпер сможет рассчитывать лишь на ранение. Впрочем, это при условии неустанного движения вперед. Щёлкнул сзади и третий выстрел: пули не было. Я смогла облегчённо перевести дух. Четвертый раздался неожиданно для меня, нарушив ранее сложившийся интервал. Стрелок вроде бы стал торопиться, но куда? Отстреляться и уйти, заняться своими делами? А вдруг у него никаких дел и нет, кроме меня? Поиграет, как кошка с мышкой, а последним выстрелом пришьёт.
   Я вынуждена чуть-чуть передохнуть, затаившись, прижавшись всем телом к гаражной стене, вытянув вперёд руки. И тут позади отчётливо раздался звук. Я не могла определить, с чем он связан: может, ствол винтовки зацепил железо или ублюдок на минуту потерял меня, и это его обеспокоило, он переместил винтовку. Не исключаю, что просто поменял положение своего тела, зацепив приклад. Звук усилила тишина. Все-таки отпетый отморозок, иначе не стал бы палить в спину женщине. Однако он хуже любого ублюдка, если в конце концов прикончит меня. «Всего доброго!» в устах Сергея Сергеича прозвучало не насмешливо, а угрожающе, что и вызвало мой недавний страх. У его хозяина может быть приятель, которому доступен мой банковский счет и без пароля к карте. Этого нельзя исключать. Я едва не решилась на небольшую пробежку, как раздался пятый выстрел, тоже холостяк, на моё счастье. Оставался последний, и мне предстояло подползти как можно ближе к выходу. В душе я благодарила ту девушку, которая делала мне тибетский массаж. Тело приобрело гибкость, будто выбросив наружу неуклюжесть, появившуюся у меня после родов. Если бы к боли от ссадин на руках и ногах примешалась боль в позвоночнике, мне ничего б не оставалось, как дожидаться гостей хозяина, прижавшись телом к холодному цементу. 
    Сейчас я решилась поменять тактику. Проползу по-змеиному участок и затихну под стенкой, накапливая силы на новый бросок. Во время очередного броска и раздался последний, шестой, выстрел, который также оказался холостым. Попугали, что дальше? Дальше вполне могла начаться самодеятельность, а она непредсказуема. Я уже видела лампочку, ввинченную в патрон над воротами. Она не имела ни плафона, ни предохранительной решетки, светила ярко. Я разглядела блестящую точку в середине ворот – это могла быть кнопка, открывающая дверь. Тут же сообразила, что лампочка мне не союзник, а скорее, враг. Она уже начала освещать меня – это то, что требуется сейчас отморозку. Я убеждена: он никуда не ушёл и в текущую минуту наблюдает за мной. Я стала пристальнее смотреть вокруг. Лампа позволяла это сделать. Совершив короткий рывок вперед (решила передвигаться короткими перебежками) я увидела на расстоянии вытянутой руки камень. Из тех, которые, сколько ни выкидывай, каким-то образом вновь возвращаются и валяются под ногами. Круглый, гладкий, наполовину состоящий из полевого шпата. Я будто случайно перевернулась на спину и тут же вернулась в прежнее положение. Камень был у меня в руке. Сделала еще один молниеносный рывок и замерла. Здесь уже светло как днем. Размахнувшись, я бросила камень в лампочку. Раздался хлопок - на цемент посыпались мелкие осколки. Я очутилась в почти полной темноте: неонового мерцания тут не было. Дорога мне ясна, расположение заветной кнопки – тоже. Я не уверена только в одном: выпустит ли тот ублюдок непредназначенную пулю? Прибор ночного видения поможет ему достичь цели, если таковая имелась. Я, распластавшись возле гаража, попробовала снова позвонить. Безрезультатно, хотя выход из трясины вот он – рукой подать. Мне даже показалось, что я слышу шум машин. Заслонила экран мобильника своим телом. Он блеснул на пять секунд и погас. В его кратком свете я заметила нужный предмет. Это была монтировка, которую шоферня использует и там и сям. Её отбросили к металлической стене. Вот с этой-то монтировкой я и подползла к воротам в том месте, где находилась заветная кнопка. Не знаю, какие силы всунули мне в руку изогнутую и раздвоенную на конце тяжесть. Не знаю, что заставило меня поднимать монтировку вверх и именно ею нажать кнопку. Как только кнопка была нажата, седьмой выстрел не раздался, нет, но звякнула прилетевшая издалека пуля, рикошетом отскочившая в сторону. Я ящерицей выползла из жуткого логова и захлопнула ногой наружу открывшуюся дверь. Не знаю, сколько времени провалялась на земле. Думаю. лишь минуты. Либо четверть часа, не более. В голову пришло, что в меня стреляли из оружия с глушителем, и всё у них продумано до мелочей, лишь одна какая-то мелочь ускользнула и позволила мне уйти. Если кто и видел, подумал: набралась баба, сейчас они тоже бухают ого-го. Кстати, я ошиблась, надпись на гараже звучала по-другому:  «Жесть – сука и сукач».        

                                                              Глава восьмая

   Она уехала, и я опять остался на даче один. Часть моей души словно отправилась с ней, ничего не попишешь. Эта крохотка своевольная; я подозреваю: именно ей снились тревожившие меня сны. 
  - Сосед, картошку пора тяпать, задохнется. Почва что камень.
   Проходит мимо вечная труженица, тяпка у нее на плече. Иди, иди, тяпай, а у меня ныне выходной. Я сам себе его дал. Обдумаю то, что никто не в силах за меня обдумать. Нужно посмотреть на себя со стороны. Не стреляю ли я из пушки по воробьям?
   Развёл костерок, поставил в кастрюльке свое фирменное блюдо, кабачки в собственном соку с картошкой. На дымок заглянул и двойник президента. С парашютом он спрыгнул, что ли? Аэродром близко, самолеты гудут. Заделал в зубах дырку, счастливо улыбается. Не отличить фальшивый зуб от настоящего. Если б не шмотки его, - сам Верховный главнокомандующий пожаловал. Одет в засранные джинсы и такую же футболку. На ногах кроссовки дырявые. 
   - Как  поживаешь?
   - А ты как?
   - Жизнь бьёт ключом. Зубы подремонтировал. Теперь у меня расширенные полномочия. 
   - Будешь есть кабачки?
   - А настоечки не найдется?
   - Кому что, а гусаку – гусыня.
    Достаю складной стакан, наливаю ему из пластиковой четвертушки. Выпили. Он из стакана, а я что осталось в бутылке. Моё варево готово, закусили из общей посуды.
    - Хороша закусь, ни в одном ресторане такой не ел.
    - А настоечка?
    - Лучше чистого спирту.
    - То-то и оно, всё мать-природа даёт да земля-кормилица.
    - Ты прости, я виноват перед тобой.
    - О чём речь? 
    - Натоптыш меня подбил, художник. Ты, говорит, побывай у дачника, прошмонай его телефон. В нем может компромат храниться.
    - Это на него-то?
    - А фиг его знает. Фотки, говорит. И даёт мне штуку. Я ничего не нашёл, тысчонку он забирать не стал. 
    Мне тяжело угощать человека, едва не причинившего недавней гостье вред, но я промолчал. Двойник президента раскаивался в недобром поступке. Ел моей ложкой чересчур аккуратно. Мне показалось в этот миг, что он по уши втянулся в свою роль. 
   - Ты женат?
   - Зачем мне жена при моей призрачной должности?
    Да, должность у него похожа на призрачную. Если он радовался штуке, полученной от граффитчика, то семья ему подходила как корове седло. А вслух я сказал:
   - Нынче жёны ушлые. Сама будет тебя кормить, поить, ты забудешь про президентство.
    - Я забуду? Да никогда в жизни. Вот нафранчусь и поеду к Кремлю. Там даже чопорная немчура считает за честь со мной сфоткаться. 
    Логика у него неопровержимая. Из привычной колеи не так-то легко выбиться. Он с сожалением посмотрел на пустую бутылку.
   - Нет ли у тебя ещё пузырька?
   - Нет. Я бы и сам не прочь добавить, да не из чего.
   - А что это за баба к тебе приезжала?
    Его всезнайство мне не понравилось. В светлых озерцах на лице так и плавала наглость, разбавленная алкоголем. За лохнувшего меня принимает?
    - Дорогу спрашивала. Интересовалась, как выехать отсюда на Калужское шоссе. Я кое-как растолковал ей. Не автомобилист,  не могу доходчиво объяснять.                                   -Дама шофёр, как я - луноход, - сказал без улыбки двойник президента. - Поговаривают, какая-то переспала с хозяином «Красного крокодила», он и отвалил ей миллион. Вот это они умеют – давалки подставлять.
    Я не стал с ним спорить, хотя был задет его словами. Она рассказала мне правду, из которой следовало, что ночной клуб не только для увеселения толстосумов открыт.
    - А что это за хозяин, что с бабой не справился?
    - Он справился. Он ее трахал, сколько хотел. Змей - искуситель.
    - А может, змий?
    -Нет, он редко бухает. Она полуголой была, вот и соблазнила. Смотаюсь-ка я в магазин для дачников, возьму пузырь.
    - Не надо, мне ещё