КУРТИЗАНКА

схватила Флориана за запястье и с силой вонзила в свою грудь стилет, зажатый в руке мужчины. Два вопля соединились в один, разбудив и напугав жильцов дома.
             В спальню вбежала Симона, сидевшая за дверью, следом владелец дома, разбуженный криками пары. Увиденная ими сцена могла потрясти любого. Камилла лежала, откинувшись на подушки, с улыбкой на губах и глазами, устремлёнными вверх, их крохотного отверстия на груди вытекала алая струйка. Флориан, сидя на коленях, завороженно глядел на зажатый в руке клинок, с которого падали капли крови, и хрипел: « Это не я! Это не я! Она сама, она сама!»
Эти слова он повторял  безостановочно, но кто поверит, что хрупкая женщина могла нанести себе смертельный удар рукой мужчины. До суда Флориан не дожил, в камере он всё время отрешенно раскачивался и шептал: «Это не я, не я! Она сама!»

Камиллу похоронили тихо и скромно. В последний путь проводили Клод де Грансен, взявший на себя все заботы, Симона и верная подруга Мари Терсен.
В обществе об этом исключительном происшествии поговорили с недельку и забыли, как будто и не было этой красотки Камиллы Дефоссе, куртизанки. Да и зачем помнить о таких, созданных для наслаждения знатных и незнатных особ.

11.
           Через калитку кладбища, опираясь на толстую трость, медленно вошёл седовласый господин с алыми розами в руке.
     -  Бонжур, месье профессор! Вы точны, как всегда. По вам можно сверять часы.
      -  Бонжур, мой друг! Это уже привычка. Да и что ещё делать старому холостяку , как не прогуляться после завтрака. Как дела, Мишель?
Всё тихо?
     -  Ах, месье, что может за ночь измениться в таком унылом месте. Наши жильцы самые спокойные на всём белом свете. Надеюсь, что в Раю отдыхают.
      -  Ты прав, Мишель! Их уже ничего не может взволновать. Время над ними не властно. И наш час скоро придёт!
     -  Не надо торопиться, месье профессор! Все там будем . Не извольте беспокоиться, я ,как солнце встало, уже и прибрался, ни соринки, ни травинки не найти!  
     -  Благодарю тебя, Мишель, за заботу! Не забывай и впредь, место то для меня памятное.
И привычная монетка мелькнула в руке Мишеля. А старый месье медленно, опираясь на посох, свернул на боковую аллею, где под сенью старого каштана в окружении резной оградки лежала чёрная плита с золотыми буквами, а над ней беломраморная статуя: ангел с распростёртыми крыльями прижимает к груди крохотную женскую фигурку, вознося её в небеса.
             Букет алых роз лёг на чернь плиты, а старик сел напротив могилы и, обхватив двумя руками резной набалдашник , возложив на них голову, задумался о чём-то своём. Ничто не нарушало его размышлений, тишина властвовала над этим местом успокоения.