"Распутье"

крестьянских домах уже бойко и жарко топятся печи, а семьи, управившись с хозяйством, собираются  вместе на кухне или у телевизора, к Косте пришёл Игорь.
  - Ну, жалуйся! – закричал он с порога. – Я к тебе целый суд присяжных привёл!
  В кухоньку деда Абрамова, где жил Костя, ввалилась целая толпа.
  - Шустрей, шустрей! – командовал Игорёк. – Педагоги не настолько богаты, чтобы ради вас лишний уголь тратить! Ну-ка, взяли!.. Ну-ка, сели!
  Он передвинул лавку поближе к печи, рассадил на неё и три Костиных табуретки свою компанию, сложив всё, что мешало, включая книги, просто в угол к кровати. Хозяйничество приятеля на первом этапе закончилось тем,
166
Что Костя должен был обойти гостей и познакомиться с каждым, пожимая руки.
  Печка перегораживала Костино жилище напополам и как бы делила его на прихожую и комнату. Напротив двери стоял самодельный умывальник и вместе с простенькой вешалкой и лавочкой, какие у нас обычно используются на сельских свадьбах, всяких прочих гулянках и похоронах, исчерпывал всю обстановку «прихожей». За печкой стоял Костин письменно-обеденный стол, кровать располагалась в углу. Прочая мебель исчерпывалась табуретками и полками на стенах, одна из которых висела у самой печки и показывала небогатый набор кухонной посуды, имевшейся в распоряжении молодого холостого учителя. Репродукции картин, цветные шторки, календарь создавали некоторый уют.
  Девушка, которую Игорь представил как Свету, а называл толстушкой, села за стол и сразу закурила. Она очень жеманно познакомилась с Костей и постаралась заглянуть ему в глаза. «Иринку» и «Татьянку» Игорёк усадил на лавку, и сам сел между ними. В течение разговора он часто подскакивал со своего места по самым разным поводам и, всякий раз возвращаясь на свою лавочку, требовал, чтобы девчонки жались к нему. Особенно допекал он Иру, по виду сильно уступавшую в возрасте своим подругам. Второй гость мужского пола, Лёша, «А-лёша», в игорьковом варианте, оказался молчаливым, скромным парнем. Он сразу же придвинул табуретку к печке, несколько раз закуривал и в общем разговоре принимал участие меньше других.
  Игорёк, щурудя в печке и ставя чайник на открытый огонь, расспрашивал Костю, но почти не давал ему возможности ответить. Слова точно рвались из него, на большой скорости разлетались по кухне, навязчиво били в уши, долетали до самых дальних углов, а следом летела новая словесная партия и снова прошивала насквозь всё акустическое пространство жилища.
  - Ну, рассказывай, рассказывай! Вся деревня бурлит, обсуждает вашу битву! Работа остановилась из-за тебя, понимаешь?1
  - Остановилась?.. – усмехнулся Костя. – А она начиналась в этой поганой деревне? Здесь один вид работы: мешок комбикорма с фермы притащить. Ну, ещё посплетничать в магазине.
  - Тоже надо, господин Ключевский! Кстати, комбикорм совхоз давно уже
167
не покупает! Своё зерно мелят! Но ты не отвлекайся! Отвечай! По всей строгости закона! Тётки, чай пить будете?! Слетайте за дровами!
  Костя, видя, что его обязанности хозяина пока не востребованы, сел на другую от печи сторону стола и, немного придя в себя после такого бурного нашествия нежданных гостей, стал украдкой рассматривать присутствующих, иногда увлекаясь разговором, иногда пропуская мимо ушей словесную дробь, которой сыпал приятель.
  - Да рассказывать-то особенно нечего… Никакой битвы не было. Я услышал крики, заскочил в этот дом…
  - Хромовский?! Там вечно всякие истории происходят!..
  Его уже спалить давно надо, - вставил Лёша.
  Света тоже встрепенулась и негромко сказала Татьяне что-то вроде: «Помнишь…два года назад?» обе многозначительно улыбнулись.
  - Ну-ну, что дальше?! А что там на дороге у вас было?! Говорят, ты его доской отаварил?! Это правильно, только вещественное доказательство, надеюсь, сжёг?!
  - Ты на нём чай варишь, - вызвала общий смех своим замечанием Ира.
  - Варят гудрон, деревня! А чай готовят! – сказал ей Игорёк и снова попросил Костю продолжать.
  - А дальше заскочил в дом, а он…
  - А он как заорёт тебе: «Не обламывай!»
  - Да пошёл ты, пошляк. Четырнадцатилетняя всё-таки…
  - Да ладно, чего ты?! Суд учтёт ваши прекрасные душевные качества при определении справедливого строго наказания! Толстушка, чаю хочешь?!
  - Хочу.
  - Дуй за дровами! Пойдёшь к деду Абрамову, скажешь: «Выдай-ка мне, старый, два полена. За третье сойду сама!»
  - Ах, ты козёл. Я тебе это запомню.
  - Запиши в блокнот, толстушка! Чаю, значит, хочешь, а за дровами сходить
168
лень?!
  - Давайте, я схожу, - приподнялся со своего места Лёша.
  - Там уже кипит. Издевается просто над нами…
  - А…Лёша вызвался! Ну, А-лёша, сходи! Чтоб ей было стыдно! – Игорь сел на скамейку и, обнимая девушек за плечи, попытался столкнуть Татьяну с её места. – У кого там кипит?! Сейчас я над тобой по-настоящему поиздеваюсь!
  Однако его игру не поддержали. Татьяна резко отстранилась, бросила на Костю странный взгляд, которого тот не понял и, поднявшись, подошла к печке.
  - Сиди, Лёшка. Я же говорю: вода давно кипит, - Татьяна взялась за кружки. – Ты разрешишь мне?..
  - Конечно, - Костя начал ставить на стол сахар, печенье, конфеты.
  - Он разрешит. И стол накрыть, и посуду помыть, и постель расстелить!
  - По себе судишь, кобель! – резко, но неуверенно заклеймила Игорька Ира.
  И действительно, так просо эта фраза ей с рук не сошла. Началась свалка, к которой подключилась и Света, и – поневоле – Лёша: толкаясь с девчонками, Игорь едва не сбросил друга с табуретки. Татьяна тем временем накрыла к чаю, и, умаявшись, все стали подсаживаться к столу. Чаепитие плавно перешло к игре в карты, а Игорёк вернул разговор к старой теме.
  - … Нож, конечно, мне надо было подобрать, - рассказал Костя концовку своего приключения. – Урод этот был без рукавиц, это я точно помню. Может, какие-нибудь отпечатки остались…
  У Кости в руках сломался карандаш, который он вертел.
  - Вот, вещь сломал, - Игорь явно постарался пошутить, чтобы снять повисшее в воздухе напряжение от рассказа. – Платить будешь… Кстати, зачем это он хотел тебя повалить?.. Ты, конечно, не дался?
  - Да пошёл ты со своими подколками… Самое интересное, что этот козёл в заявлении написал, будто я его палкой и кирпичом. Разве мог я что-то нашарить в темноте, когда я его самого еле видел?..
  - Голова у Закатилова на самом деле разбита, не знаю чем: в медпункт
169
обращался.
  - Ну, так он же падал… Я не смотрел, куда он там грохнулся. Девчонке надо было помочь.
  - Это очень невежливо с твоей стороны. Человек, может быть, в этот момент гвоздь головой забивал…
  Все посмеялись, а Ира неожиданно вставила серьёзным тоном:
  - Вот, все мужики только о себе думают.
  - Ты на что намекаешь?
  - Ты, Игорёха, всё опошлил, а ведь Костя настоящий молодец. Лёшка тоже, наверное, вступился бы против ножа…
  - Так, понятно. Со мной ты в разведку не пошла бы…
  Дальнейший разговор касался в основном карточной игры, пока Игорь не поинтересовался, о чём ещё Закатилов написал в заявлении. Костя рассказал.
  - …Ну, кирпич – это смешно. Я и руками мог ему нос сломать.
  - Надо было ему что-то другое сломать.
  - Ты, толстушка, просто зверь! Да лучше пятнадцать лет тюрьмы. Правда? А? Лёха? Так, господин Ключевский, не ломайте ложечку. Положите на стол, а то одену наручники.
  - Ты уже заколебал его. Сколько можно человеку на мозги капать? Сам бы попал в такую историю… - вмешалась Татьяна и впервые за весь вечер произнесла сразу несколько предложений.
  Косте было приятно, что за него заступились и сделала это девушка, которая ему понравилась больше других. И ещё он с интересом прислушался к её голосу: глубокому, мягкому, как бы обволакивающему всё вокруг.
  Игорёк однако не давал отвлечься и по-прежнему вёл разговор за собой, не соблюдая, впрочем, особой последовательности.
  - Интересно, Татьяна, а с какой стороны ты меня мыслишь в такой истории? – Игорёк выделил два последних слова.

170
 Татьяна не поддержала шутку, она как раз утомилась игрой и вышла из карточной баталии, которой увлечённее других отдавались Лёша, Игорь и Света.
  - Тебя?.. Да такого, как этот Закатило, больше не то что у нас, и во всём Приморском крае больше нет. Неужели ты не заступился бы за девушку, к которой пристают?
  - За тебя, Татьянка, даже с Муромцевым бы рискнул подраться. Кстати, в вашей камере курят?
  - Опять ты за своё?
  - Всё,всё, Танюш. А ты знаешь про Мирошников?
  Лёша и девушки закурили, только Татьяна не стала, а на вопрос Светы как-то нескладно и грубовато ответила вроде «чего прикопалась».
  - А что Мирошники. Девчонка отойдёт, тогда всё расскажет путём.
  - А она уже отошла. Ходит по деревне с подругами, улыбается. Тётка Закатилова ей новую куртку купила. Говорит, что ты ни с того ни с сего налетел на Генку, а она вообще была в стороне…
  - Ещё бы, ей так выгодно говорить… - прибавила Татьяна.
  - Да, кстати, Константин Александрович, прошу учесть, что наш Хаммер и местный маньяк – двоюродные братья.
  - Это Смороду что ли прозвали Хаммером? Это из сериала? – спросила Света.
  - Сама догадаешься, тётка взрослая… Он его уже два раза отмазывал. Когда я ещё в школе учился, этот дебил студентку одну из приезжих, чью-то родственницу, в кусты затащил. Ну, бабы знаешь. Для них позор не в том, что…, а в том, что все узнают, как будто они виноваты. Короче, она не стала поднимать шум, и участковый развернул деятельность. Родители девчонки приезжали, он их обрабатывал.
  - Я помню эту историю, - сказала Света. – Тогда все говорили, что его отмазали.
  - Когда он, блин, с тюряги приходит, вечером шугаешься одна ходить, -
171
прибавила Ира.
  - Ты знаешь, что Хаммер пьёт?.. – продолжал Игорь. – И никто не видит. Потому что пьёт он с Гендосом. Понимаешь, зачем он ему нужен? Я вот с тобой выпью, начну Егора Тимуровича ругать за его эксперименты над кроликами, а ты меня сдашь. Шучу. Ну, так вот… Ага, кузены. А больше у них в деревне родственников нет. В смысле. Мужиков…
  - Да не только с ним Сморода пьёт, - возразила Света. – А я вот знаю, Закатилов раньше жил в Приморске, так там, говорят, вообще, на пятилетнюю девочку напал.
  - Да это ужё трёп.
  - Я тебе отвечаю, Игорь!
  - Ты видела? Сплетничаешь… Зачем лишнего на человека наговаривать? Ему и своего по уши хватит. Последнее его дело знаете?.. Нет? Я тогда служил, подробно - не в курсе. Ты помнишь, а, Лёха?
  - Не, я тогда в фазанке учился, редко приезжал.
  - Короче, была у него баба – не эта, которая сейчас, - и как там у них получилось, но он её изнасиловал, избил в полусмерть и бросил связанной на кровати одну…
  - Господи! – Ира вздрогнула всем телом.
  - Помолись, помолись, тебе полезно… Избил, бросил, и та чуть не померла. Хотя непонятно, зачем было это делать, если и так с ним жила. Извращенец, ё-моё. Его ещё то спасло, что он, пьяный, сам упал и голову расшиб, а она дурой сделалась, хотя и до этого не очень-то умной была. Ничего толком не рассказала. Плюс Сморода помогал. Так что получил минимум. Вот и делай выводы, кому из вас двоих легче… И не забывай, где живёшь. На Руси закон, что дышло… Хорошо, что ты не еврей. С тобой тогда уже и разбираться не стали бы. Но историки тоже особенно не влияют на выполнение пятилетнего плана… Так что думай головой, с людьми толковыми посоветуйся, поищи адвоката, у которого