"Распутье"

там одни его, другие – от другого её мужа – всё хозяйство и спихнули…
  - К похоронам готовились?
  - Как же. Всё себе прикорманили. Хоронить-то отказалась. Пришлось совхозу. А та уже и дом совхозный собралась продавать. Сельсовет помешал. Даже покупателей из города нашла… Вот мы и ходили, готовили всё. Представляешь?! Она утром пришла, спрашивает нас: «Всё готово?» и появилась только на кладбище. А мы там  с соседями всё делали. И дочки даже не появились., которые здесь живут. Я только не поняла, родные ли они. Да всё равно. Умер же человек… Мы ещё в совхозе по три тысячи сбросились, так она все деньги забрала и даже венка не купила… Утром нам с Петровной говорит: «Дом я вам тоже не отдам». Будто мне от нужен… Петровна ей: «Подождите, давайте хоть человека похороним». Так психанула и ушла…
  - Да, звереют люди. Я уже, вроде бы, начал привыкать к местным приколам, но каждый раз что-нибудь такое, что хоть стой, хоть падай…
  - … Сказала, до Москвы дойдёт, а дом не отдаст.
  - Далековато идти.
  Костя подвинулся ближе и руку, обнимавшую Танину спину, поднял так, что из-под мышек коснулся пальцами края грудей девушки. Татьяна сделала какое-то движение, и Костя тут же заговорил, сглаживая свою дерзость.
  - Да, Москва поможет. Если найдёт время, чтобы отвлечься от собственного стяжательства. Ты говоришь, совхоз хоронил этого…пенсионера. Так что, Богданов нашёл деньги?
  - Думаешь, в совхозе нет денег? – Татьяна сделала движение, словно
251
не хотела мешать Косте прикасаться к её груди, его рука продвинулась и сделала открытие: девушка была без бюстгальтера. – Как бы мы ни разорялись, у начальства финансовых проблем не будет. Знаешь, как он живёт?.. И дети – без проблем… А какое это ты слово сейчас сказал?
  - Что за слово? Когда? – Костя спросил, а сам вздрогнул и ощутил мелкую дрожь по всему телу: его рука полностью легла на мягкую, податливую правую грудь Татьяны.
  - От чего Москва не отвлечётся?
  - От стяжательства. Никогда не слышала такого слова?
  - Не знаю.
  Таня удобнее положила голову на Костино плечо и накрыла свое рукой его левую руку, которая по-прежнему лежала на её животе, но уже под джемпером и касалась тела выше юбки. Костя потянулся поцеловать девушку, и он повернула голову навстречу его губам. Поцелуй был страстным, затяжным и расслабил обоих. В продолжении его Костя убрал правую руку к её лопаткам, а левую медленно передвинул под самую грудь. Потом единым порывом, словно не мог сдержать охватившей его страсти, сильнее впился в губы девушки и, проведя рукой по обеим её грудям, прижал ладонью одну из них. Таня же крепче обняла его двумя руками за шею, а на прикосновение к голому телу ответила несколькими порывистыми движениями всего тела вперёд-назад.
  - Закройся, - тихо сказала она и, показывая, что ей всё нравится, поцеловала Костю в шею.
  Он сходил к двери, с блаженным удивлением отметив, как ослабели ноги и кружится голова. Упал сбитый Костей в темноте табурет, и Таня тихо засмеялась:
  - Ты там свою последнюю мебель не ломай.
  - Надеюсь, сегодня гостей не будет, - сказал Костя, вернувшись на кровать.
  - Не будет… Наверное. Уже поздно.
  Косте почудилась непонятная уверенность в Таниных первых словах, но анализировать он был не в состоянии, и лишь подумал про себя, что тот, кто
252
решит заявиться сюда этим поздним вечером, навсегда станет его смертельным врагом.
  Вернувшись, Костя, как бы спеша вернуть себе достигнутое, снова обнял Таню и просунул руку ей под джемпер. Необычная мягкость девичьих грудей опять поразила его: они словно таяли под его ладонью. Костя стал целовать Танины волосы, шею, тоже очень мягкую, лицо. Она же искала его губ и не убирала своих, каким бы долгим ни был поцелуй. Они то целовались, то ласкались лицами. Косте так понравилось прикасаться к её щекам своими, что он даже опустил руку с грудей.
  - Господи, - сказал он, млея от ласкающих его волосы Таниных рук, - словно музыка звучит. У меня в голова идёт кругом…
  - Музыка? – девушка убрала руки.
  - У меня в голове.
  - А… Давай лучше молчать.
  - Смотри, если я буду молчать, я буду делать что-нибудь другое.
  - Делай.
  Последнее её слово, хотя и сказанное тихо и без какого бы то ни было смыслового оттенка, придало Косте смелости. Снова мягко смяв одну из грудей девушки, он потянул её за плечо и, не чувствуя сопротивления, положил головой на подушку. Стало удобнее: боль от напряжения в спине умаляла удовольствие от ласок. Костя поднял джемпер и стал целовать голое тело девушки. Она то гладила, го ерошила его волосы. Чтобы поцеловать груди, ему пришлось брать их в руки: от мягкости они в этом положении тела потеряли форму. Дойдя до плеч он попытался снять джемпер, и Таня помогла ему. Теперь она лежала наполовину голая, и он снова начал покрывать её поцелуями, останавливаясь на мягких, нежных грудях и ниже ключицы, где начиналась подмышка: прикосновение губами к этому месту приводило Таню в дрожь. Костя провёл рукой по её груди, животу, потом – мимолётно – по юбке, прикрывавшей ноги, снова по животу. Двигаясь поцелуем от шеи вниз, он одновременно стал гладить ноги девушки поверх юбки и рейтуз. Вдруг со двора послышался какой-то сильный шум, и Татьяна спокойным шёпотом спросила:
  - Что это?.. Твой дед?
253
  Костя почувствовал, как нахлынула на него волна досады, но, увидев, что Таня остаётся совершенно расслабленной и умиротворённой, быстро успокоился.
  - Да, наверное… Покурить вышел… Всегда во двор выходит: боится воров.
  - К тебе не пойдёт? – Таня хихикнула.
  - Света ж нет…
  Костя вернулся к ласкам, а услышав вновь хлопнувшую за Петровичем дверь, опять опустил руку на ноги девушки. Таня никак не реагировала, и он положил ладонь на юбку между ног. Через минуту он, страстно поцеловав девушку, шепнул ей на ухо: «Я хочу тебя…» Она замерла на миг, потом притянула его за шею и поцеловала в губы.
  … Через час они возобновили разговор. Правда, в этот промежуток времени было ещё одно короткое объяснение. Таня сама спросила, как он отнёсся к тому, что она не девственница. Костя успокоил её. Тогда она рассказала о своей первой глупой любви в семнадцать лет и о серьёзном романе, едва не закончившемся замужеством год назад. Косте же хотелось сказать другое: «Я так хотел тебя, а теперь не знаю, радоваться ли случившемуся, потому что понял, что не люблю тебя и, кроме этого физического удовольствия, между нами ничего не будет».
     Вместе подремав минут двадцать, больше спать они не хотели: ещё не было и десяти часов. Костя предложил попить чаю или кофе, но Таня не хотела, чтобы он вставал, и начала рассказывать про своего соседа. Сначала Костя слушал невнимательно, удивляясь нетипичной для девушки словоохотливости, но постепенно заслушался, подпав под влияние её глубокого, «бархатного» голоса.
  = … Представляешь, залез в сарай и мешок приготовил, чтобы курей унести, упал и заснул. Это ж какому пьяному надо быть! Даже батя удивился. Мама приходит утром доить коров, а он лежит чуть тёпленький. Хотела вызвать милицию, а потом взяла скребок, которым батя навоз выскребает, и давай лупить Ваську, аж дрючок сломался… А знаешь, где он кимарил? В углу. Там немного сена было: на утро оставили задать коровам… Ты ни за что не угадаешь, какое у Васьки прозвище.
  - Какое?
254
  - Васька Старый Овёс.
  - Как-как?
  - Старый Овёс!
  - Почему так по-лошадиному?
  - Он раньше – не помню, когда это было – залез в склад на току и поймался. Его «спалили» и уже ждали возле дырки в заборе. Спрашивают: «Что тащишь?» - А он: «Да ерунда: старый овёс». Мешок развязали, а там пшеница. С тех пор так и зовут: Васька Старый Овёс.
  Костя тоже рассмеялся.
  - Да, интересное звание. Гагарин – первый космонавт, а Василий – Старый Овёс. Почётное звание в честь сто первой кражи государственного имущества… Мы сами виноваты, что у нас так много воров. И вы виноваты, что этот Васька к вам залез. Ведь он украл, точнее, хотел украсть у вас курей. Вы б из-за него без яиц остались, а всё равно будете с ним общаться, при случае займёте на бутылку, будете здороваться…
  - На бутылку не займём. Принесёт мешок зерна, тогда мама поставит ему самогонки.
  - Вот-вот. Так и потакаем ворам. А этот козёл снова к вам в сарай залезет.
  - Он у нас и летом на огороде хорошо пасётся: то капусту срежет, то несколько кустов картошки подкопает. Батя уже пару раз бил ему морду.
  - Да не морду надо бить, а надо создать в деревне такую обстановку, чтоб воры просто не могли здесь жить. Ты знаешь, как раньше в русских деревнях было, особенно у казаков? Украл у соседа, тебе дают сутки, чтоб вся семья убиралась за пределы населённого пункта. Но даже если не выгонять, всё равно можно создать обстановку нетерпимости, чтоб вор и его семья ощущали, что все люди от них отвернулись, не хотят общаться. Своеобразный бойкот.
  - Да ну, так никогда не будет. Во-первых, таких богодулов полдеревни. Во-вторых, родственникам что, тоже бойкотировать, не разговаривать с ними?
  - Всем. А к тем, кто нарушит – тоже какие-то санкции применить.
255
  - Какие ты сейчас…применишь?
  - Санкции.
  - Ну да… кто будет слушаться? Сейчас захотят – и милицию во двор не пустят. Ещё и собак накусюкивать будут…
  - Накусюкивать? – усмехнулся Костя, но Таня его не поняла.
  - А ты думал! Как-то на току наворовали семенную сою, так бабку Исаеху приступом брали. Милиция от собак отбивалась. Правда, её сына всё равно потом посадили. За эту сою двое село. Трое воровали, но у одного пятеро детей…
  - Можно подумать, он такой примерный отец…
  - Нет, конечно. На пропой воровал. Его жена ходит к тем, кому он зерно за самогонку продаёт, и ругается, грозит сдать ментам.
  - Сколько у вас в деревне тех, кто сидит? Только и слышишь: тот в тюрьме, того посадили…
  - Много… Может, человек двадцать…пять. И половина мужиков уже отсидела.
  - И всё воровство?
  - В основном, сколько я слышала…
  - Нет, всё-таки никакой террор и тюрьмы ничего не изменят. Нужна круговая порука. Воров, которые лезут к соседям, надо изгонять из деревни. Или хотя бы всем вместе как-то напоминать таким семьям, кто они есть. Детворе только скажи, будут ходить мимо и постоянно камни швырять в забор. Грубо, противозаконно, но больше никак порядка не наведёшь. На всех петровских воров прокуроров не хватит…
  - Не знаю, может, ты и прав. Только мне не верится, что у нас когда-нибудь так будет.
  - Хорошо бы, как в старину: мир, община тогда люди ощущали себя каким-то единством. И приговор общего схода был законом для каждого. Сход сказал: от такой-то семьи за воровство у соседей отвернуться – и точка. Не бить, не поджигать, а просто отвернуться, как от прокажённых, и это уже
256
было бы здорово.
  - А как с совхозным быть? Его ведь тоже разворовывают.
  - Нет, я говорю только про частное. Совхозная система сама предполагает воровство. Люди получают мало или совсем не получают. Раз. Совхозное начальство тащит машинами, а у нас смотрят всегда на тех, кто выше. Это два. И совхозное – оно ничьё. Три. Так что здесь всё закономерно. Надо бороться с причиной, а не со следствием.
  - Богданчик сам говорит: воруйте, но не на пропой…
  - Вот видишь. Извращённая система. Спасибо тем, кто в тридцатые загнал людей в колхозы.
  - Так ничего не получится. Если твой сход будет