грозовые тучи. И тут молодой моряк, в пору полыхнувшего натиска слегка ль солёного ветра, позабывший о той корабельной работе, что предназначена ему, справился от наваждения ли, дабы приняться за неё, в какой-то миг приподнял голову, как невольно бросилось в глаза у самого горизонта с западной стороны едва ль заметная точка. Что могло быть такое? В огромной, не всегда ль ровной глади вод Атлантики таковое может обозначить лишь одно – каравелла. Но под чьим флагом?
В водах всех морей, океанов, будь то воды, некогда пожравшие таинственные земли Атлантиды, иль воды от Индийских земель, иль воды нового океана, прозванный отважно страждущим до открытий Фердинандом Магелланом Тихим, встреча с неизвестной караккой, каравеллой, бригантиной всегда вводит моряков в волнительный трепет ожидания. Гонимый ветром впереди чёрных туч неизвестная каравелла приближалась, за которой едва ль поспевали ещё две таких же каравеллы. И чем ближе, тем более придавался в душах моряков тревожный гул под напором, натиском неизвестности.
Уже близко, уж различить более подробно оснасток парусов под гнётом давящего затишья. Перед чем?
И вот вселяя, разгоняя ужас в напряженные души, вверх устремляется, взвивается над мачтами каравелл от неизвестности задорно лихой, такой вот «бравый симпатяга» – «весёлый Роджерс» грозно чёрным флагом всегда армагедона над гладью всех морей да океанов, в полотнище котором затрепыхался на ветру злорадным оскалом белый человеческий череп над двумя скрещенными да обглоданными костями. И это означает этот присутствие в этом месте глади Атлантиды само лихое присутствие вот этих с недавних пор заносчивых англичан с Туманного Альбиона. Иногда у них союз с такими же французами. О, злорадство судьбы подмогой ли этим завистникам процветающей мощи великой Испании!
Заготовленная, спланированная агрессия всегда возымеет преимущество. Нападение всегда опирается на преимущество. Но и защита не всегда обречена на поражение, если и в ней возобладает талант духа агрессии, таковая направленность яростной воли. Но в этой, под ветром чёрных туч, неспокойной глади бесноватого океана одна каравелла против троих, что числом уже обрекается к неравенству. О, беспокойные воды Атлантики!
Из «вороньего гнезда» каравеллы от этаких «джентльменов удачи», что расположен высоко на грот-мачте, сноровистый корсар зашвыривает на палубу «Сан Антония» дымящее подобие ядра, что упав, тут же заволакивает палубу едким дымом. И дикий крик оглашается с пиратской каравеллы, предваряя наихудший сценарий в плане кровавого спектакля, где воды Карибского моря лишь декорация. Уж заготовлены абордажные крючья, что вопьются, неумолимой хваткой вцепившись в борт испанской каравеллы. Ибо сокращена дистанция. Потому далеко не горстка корсаров проворной ловкостью обезьян взобралась на грот-мачту, на фок мачту, на бизань мачту. А там, на вышине уж заготовлены длиннющие верёвки, что могут послужить подобием качели в детских играх. Но здесь другая игра, в которой на кону уж сама жизнь, как бесценное достояние для светлых душ. Как очередной сценарий, такая трагедийная драма, всегда верстающая над беспокойными водами морей, океанов ещё от тех времён, когда уже писалась история мореплавания.
И было морское сражение. И бились отчаянно, отважно, и были поражены, повержены, и возлежали на палубе испанской каравеллы тела многих моряков, посреди которых возлежало и тело бесстрашного капитана «Сан Антония» Серхио Кастанеды – внука того моряка «Санта Марии» – флагмана тогда небольшой флотилии Христофора Колумба, что повернул ход мировой истории. Посреди всех павших возлежало бездыханно и тело аристократа, несостоявшегося губернатора новых земель Новой Испании. Да, новых земель велико могущественной морской державы мира, куда рекой вожделенности стекались бесчисленные богатства, и, конечно же, бессметные слитки золота в ненасытные закрома трепетно степенной метрополии – величественной империи, урожденной на земле кастильской. И, конечно же, изделия, украшения из этого сиянием драгоценного металла, как и из других металлов благородного свойства как песня, как гимн высокому искусству, что изготовлены, возделаны были искусными мастерами от земли инков, от земли майя, от земли ацтеков. Может, их боги и насылают подобную кару?
Всего немногие моряки оказались в плену у буканьеров, у пиратов. И пал выбор. И некоторые под страхом смерти, но некоторые корысти мерзостной, да перешли черту, да оказались в той стороне, над которой взвилось оскалом кровожадным бравый ли симпатяга «Весёлый Роджерс» – чёрный флаг корсаров Карибского моря – этих отчаянных ловцов удачи, искателей кровавых приключений.
Но остались моряки верные присяге, чистые от совести и чести, которым и была уготована жестокая казнь. И выбрасывали их за борт на вспененные волны вод Атлантики, на корм вездесущим акулам, что всегда обретутся у глади кровавых вод морей, океанов в эту истинно романтическую эпоху Великих географических открытий.
Он оказался последним в очереди на корм акулам за бортом, ибо и остался он верен роду своему, в котором всегда был в почёте вот это нелёгкое морское ремесло честного моряка. И подвинулись к нему палачи от корсаров с подобием той злорадной ухмылки, что взирает с флага. То наступил последний миг…
Что было это? То был ли тот самый огненный отсвет над багрово чёрными водами Атлантики, тот огненный блик от светящегося шара. Но случилось, и было так, что взвилось бесподобное чудище над той территорией Карибского моря, где и взыгралась эта кровавая трагедия. Но далее было более чудовищно по сути своей, по истине. Ибо и отделился от шара нечто, некто…
То был ли ангел, не сам ли посланник богов, или же дьявол…? То был ли человек, подобно птице воспаривший над волной? Но где, же, крылья за спиной?
- О, юный моряк, приверженец чести! Иди со мной, ждёт тебя моя летающая каравелла…, – протягивал небесный властитель высшей силы руку, ладонь, тогда как палачи от корсаров в ужасе отринуты, отодвинулись от юного моряка. – Осталось недолго, участь этих каравелл предрешена. Потому и вознесись со мной до империи звёзд…
И был спасён юный Пуэбло Рамос, вознесшись с ангелом ли иль дьяволом за чёрный купол от тучи грозовой. А каравеллам оставалось недолго пребывать на плаву в этом свете. И неистовствовал ветер исторгнувший, ураган, низведя каравеллы в черноту пучин глубинной бездны вод Атлантики.
7
Ветер крепчал со стороны Байкала, преподнося к облакам грозовые тучи. Поры было спешно покидать это место, где так призадумался клон Эрика.
- Скоро гроза, может быть, плащи-невидимки не дадут нам вымокнуть, я не знаю этого, но нам надо домой… – такое предложение, предположение Артура, однако, возымело таки действие на задумчивого Эрика, клона Эрика.
Артур как-то не мог его, в эти минуты задумчивости, и назвать-то его клоном, но ведь и близкие не догадываются об этом, да просто они не знают про этот невероятно феноменальный факт.
- Да, да, конечно, – встрепенулся клон, – давай на этот раз домой на скейте, и это испробуем, – оживился клон.
Да, у него много человеческого, чем у него, у Артура, проведшего значительную часть из юной жизни всё по больницам, да по больницам, хотя, после того саркофага он уже давно не тот, кем он пребывал всегда. Да, научные эксперименты не должны пересекаться с этическими нормами. Но ведь где-то в какой-то секретной лаборатории какой-нибудь мощной транснациональной корпорации что-то или кто-то, может быть, и вызревает. Но если брать во внимание научное, технико-технологическое развитие человечества, то более всего и сотворится какой-нибудь громоздко неуклюжий самолёт-этажерка поры начала эры самолётостроения, чем сверхманевренный истребитель первой половины XXI века. И может быть так, и может случиться, что сотворится какой-нибудь монстр, чудовище, этакий Франкенштейн, чего так и опасается мировое общество. Но, ведь, есть и страны, которые идут в этом направлении, и случится так, что потом в будущем и пойдёт такое развитие в этом направлении, точно как рывок, гонка вооружений. Но это опять его предположение. Ну, а сейчас он видит прямо сейчас воочию такое творение, такой истребитель, что он далеко не пятого поколения, а где-то седьмого, восьмого, что он полётом из-под облаков да и вырвется в открытый космос, да улетит на Луну. И он истинно инопланетное творение, и он истинно его новый друг. Что ж пора приготовить скейт, пока не прибило их первыми каплями дождя. Артур поспешил извлечь подарок от новых друзей, поверхность которого, как оказалось, составом не был из метаматериала. Потому он был виден. Ну, да ладно, над Верхней Берёзовкой можно снять, поменять на магнетизированный пояс.
Артуру, имеющему навык, интересно было понаблюдать за Эриком, точнее за клоном, который уж очень уверенно вставал на скейт.
- Артур, я как понимаю, этот инопланетный скейт такой же компьютеризированный. Значит, я могу подать команду, и мы взлетим… – отошедши от раздумий, задорно восклицал клон Эрика – сам творение инопланетной технологии, но не подозревающий об этом, думающий, что рождён восемнадцать лет назад.
Над тайгой представало интересное зрелище. В воздухе левитировали, планировали два скейта и всего лишь. Какой-нибудь лесник, охотник, а то и турпоходчик взглянул бы в изумлении, что за чудеса, что за непонятный НЛО объявился в небе над Бурятией. Может и взглянул, хотя, из-за туч, из-за собирающегося дождя уж другие помыслы, поскорей в лесной домик, землянку, а то и посмотреть подходящее место под навесом из хвойных стволов, этаких еловых лап. Но и на северо-восток от столицы родной республики всегда мало самолётов, лишь по рейсу Улан-Удэ – Усть-Баргузин такие небольшие пассажирские самолёты, раньше в советские времена чехословацкого производства.
Они улетали от грозовой тучи, что стремилась как бы проглотить разинутой пастью, как следует обсыпать обильными каплями дождя, грозы, но они улетали от неё на всех парах, но точнее со всей силой, что позволительно магнетизировать над землёй, над Землёй, играя против её гравитации.
Французские учёные представили на фестивале науки физики как бы прообраз летающего скейта, который в отличие от фантастического скейта из голливудского фильма «Назад в будущее 2» никак не способен летать над любой поверхностью. Да, скейт, созданный физиками из Парижского университета Дидро на основе сверхпроводящего материала, окружённого слоем теплоизолятора, всего лишь парит, но свободно парит, и всего лишь в паре сантиметров над поверхностью магнитных рельсов. Но ведь не станешь прокладывать от тайги до окраин родного города такие магнитные рельсы, чтобы добраться до дома парящим ли полётом на высоте двух сантиметров, точно как скоростной поезд, но никак не летательный аппарат будущего. Да, нынешние прообразы летающих скейтов даже до самолёта-этажерки не дотягивают, и до первых автомобилей с двигателем внутреннего сгорания формой повозки также не дотягивают. И если сравнить с чем-то, то придёт на ум разве что бумажный
