Или?!!!! (глава первая)

                                             (За год и три месяца до этого разговора.)
   Лариса умирала. Таяла на глазах, ненавидя себя за свою слабость. Таблетки, прописанные врачами, горстями глотала и мужа начинала тихонько ненавидеть тоже. Не за то, что он здоров, за то, что видит ее такую...
   Муж понимал это... Старался ободрить и реже дома показываться. Выдумывал всякое: то, на садовый участок смотаться, то, как сегодня, за папоротником...
   Сидел на склоне сопки, курил одну сигарету за другой, всхлипывал, сморкался... Ругал себя последними словами, за то, что жене помочь ничем не мог... И, вдруг услышал:
- Будешь?
  Оглянулся. За его спиной сидел мужчина. Наверное его лет. Протягивал ему пузырек с настойкой боярышника. Взял, сделал глоток, прямо из горлышка. Вернул, подал руку:
-Иван Иваныч. (поправился) Иван.
- Петр. Беда?
- Жена умирает...
- Сколько вместе?
- Тридцать два...
- Понятно... А, меня Бог миловал. Бобыль.
- Что и не был?
- Был... Целых десять лет. Потом, квартиру им с дочкой оставил и ушел.
- Пил?
- Нет. Я и сейчас не пью. Время трудное было. Середина девяностых... Предприятия все полопались, работы не найти. Жена скандалы начала закатывать... А, мне и так-то тошно было... Ушел.
- А, это? - Иван Иваныч показал на пузырек.
- Это - лекарство. Сердце... Мама у меня медсестрой была, так она таблеток не признавала, только настойки.
- Сюда тоже за папоротником?
  Петр пожал плечами:
- Живу я здесь.
- ?
- А, чего ты удивляешься? Выкопал землянку и живу.
- С середины девяностых?
- Да, нет... Ночевал на вокзале... Потом познакомился с одним... Он меня накормил и на "мусорку" привел. Мусорную свалку. Пообтесался, тоже землянку выкопал и жил там. Потом баба ко мне прилепилась. С дитем. Только и от нее я ушел.
- Чета ты все своих баб бросаешь.
- Она дите начала в аренду сдавать. Утром, кто-то из бомжей забирает, милостыню просит. С ребенком же лучше подают. Вечером приносят, и бутылку водки... Я против был...
- Сколько ж ты здесь-то?
- А, сейчас какой год?
- 2015.
- Ну... Семь лет уже.
- И, зимой?
- И, зимой. Да, ты не парься. У меня, там и печура, и свечей - чертова уйма. Хочешь посмотреть? (Иван Иваныч отрицательно помотал головой.) Да, и правда - чего это я? У тебя беда, так беда... Может какие лекарства нужны?
- А, у тебя, прям аптека здесь...
- Ну, "аптека" не "аптека" а есть такие, которых в аптеке и не сыщешь! "Танковое" разгоняли, так их медики, все, что было посписывали, в ящик из-под снарядов упаковали и воон там, (показал рукой в сторону) в болотине прикопали. По весне, вода поднялась, ящик и всплыл. Так, что - если нужно, не стесняйся.
- Нет, спасибо... С лекарствами - все ништяк. - Поднялся - Пойду, папортник поищу... Вроде и не хочется домой ехать а, как ее одну, там, представлю...
- Не надо, не ищи. Я, как раз сегодня насобирал. И, тебе и мне хватит. Отошел к трем березкам, в стороне стоящим, одну из них наклонил, открыл вход в землянку, слазил в нее и Ивану целый пакет пластиковый протянул.
  Иван взял, поблагодарил и на березу кивнул:
- Красиво, замаскировался.
- Да, здесь, в общем-то никого не бывает. Болота вокруг сопки да вон - мусору навозили. Подъед у какого-то дома рухнул, газ, что ли взорвался... Ну, они весь этот подъезд и сюда. Я почему здесь и окопался: И, металл, и одежда, и строительных материалов - море. Даже велосипед есть. Но, по весне, да по осени за грибами - забредают. - и уже в след уходящему Ивану - А, ты как девяностые пережил?
    Иван кивнул на свой "Жигуленок", как раз за мусором стоящий:
- От отца остался.Извозом занялся.

   Выехал на трассу и, вдруг, остановился... Вспомнил девяностые: Как у него, прямо посреди зимы, двигун на "Жигуле" крякнул... И, как он, на промерзшей земле, расстелив старенькую телогрейку и, грея руки под пламенем паяльной лампы, этот двигун перебирал... И, Лариса - пришла, что-то сказать хотела. Увидела, заплакала и убежала. Он не видел. Она ему потом рассказала. А, тогда, она в своем строительном управлении, где она начальником производственного отдела работала, пошла еще и уборщицей... Вдвоем, с начальницей кадров, полы мыли...
   Он снова всхлипнул. Да, так, что аж машину тряхануло! И, зло застучал по рулевому колесу:
- Выжили! Дочке два образования дали!

    Дома помыл папоротник, начистил картошки, пожарил и Ларису силком за стол усадил.
    Она ему в живот лицом уткнулась:
- Вань, ты всегда хорошим мужем был. Как ты один останешься? - И, заплакала.
    Он ее голову прижал, не давая взгляд поднять... Не хотел, чтобы она и его слезы видела.

   На следующий день он опять к Петру поехал. Зашел в "хлебный" киоск, купил десять буханок черного - ржаного, который и сам любил. Потом в аптеку зашел, сгреб с полок все настойки, какие были и поехал.
   Петр ковырялся среди бетонного мусора, ловко приподнимая плиты, длинной трубой, как рычагом. Неподалеку стоял велосипед с детской коляской-прицепом.
   Ивана увидел, искренне заулыбался, руку подал, пакет раскрыл, буханку достал и аж заблаженствовал:
- Ну, угодил! Свеженький! А, я, как раз, собрался металл сдать и хлеба купить. - откусил, прямо от буханки, пожевал... - Пойдем, я тебе покажу что-то.
   Опасливо оглянулся по сторонам, вынул из под бетонной плиты кирпич, наступил на нее. Плита медленно повернулась на углах, открыв лестничный пролет, ведущий куда-то вниз. Махнул Ивану рукой и начал спускаться.
   Иван за ним. Довольно просторная комната, под вставшими под углом двумя плитами перекрытия. Где-то на метр глубиной и обшитая досками яма делала комнату даже уютной. В углу - печь. Рядом с ней - стол, два стула, явно "военный" ящик, поставленный вертикально с бронзовым подсвешником на восемь свечей на нем, топчан с хорошем матрацем... и - книги! Много. На самодельных полках, просто на полу - стопками.
   Петр показал на стул:
- Садись. Видишь - книги! И, в каждой из них, написано, что главное в жизни, это Любовь! - помолчал - Когда ты, вчера ревел по свой жене, я решил, что именно тебя попрошу об услуге. - снова помолчал - Мне не долго осталось. Когда умру, отвезешь жене вот это. - достал с полки над топчаном картонную папку - Здесь все мои документы. И, Мамин ордер на квартиру... И, еще: Скажешь ей, что я знал, что дочка не моя... Но, так ее любил, что даже ни разу не упрекнул... А, дочка смеялась, так... Звонко... Я ее "Колокольчиком" звал. Сделаешь?
   Иван кивнул:
- А, сам? И, почему ты думаешь, что тебе немного осталось?
   Петр задрал подол рубахи, обнажив большую опухоль на боку.
- Рак. А, сам я ей в глаза не смогу смотреть.

    Только не выполнил Иван Иваныч своего обещания. Лариса умерла... Да, тихо так... Просто утром не проснулась и все...
    Похороны, поминки, сорок дней, то, се... Не до Петра было. И поехал он к нему, аж в Марте следующего года. "Жигуленк" от зимы оттаял, он и поехал.
   Покричал на мусорной свалке...Следов-то на сопке никаких, да и спустился к нему в комнату.
   Петр лежал на стареньком одеяле, прямо на полу. Вернее, то, что от него осталось. Умер, видать, давно. Мыши а может и другие, какие зверюги, всего его обглодали. Один скелет и остался. На столе - Библия.
   Иван раскрыл ее наугад... Никогда этой книги в руках не держал. А, там строчки, Петром подчеркнутые:"Ибо, как ты можешь забрать имущество хозяина, прежде не сделав его больным и немощным?"
   Закрыл книгу, принес детскую коляску, что у Петра прицепом служила, колеса открутил, сложил в нее то, что от Петра осталось, Библию тоже туда же положил и на сопку. На самую вершину... Похоронил, из флакончика с настойкой боярышника плеснул, сам глоток сделал, речь сказал. Печально и коротко:
- Хороший человек умер.
  И, домой поехал.
  А, на обратном пути - мысль, занозой, которая к нему, после смерти Ларисы, не раз приходила:"Так, от чего же умерла жена? В заключении было написано:"Острая сердечная недостаточность." Откуда она взялась, эта - "недостаточность"? Это он - по больницам не ходил. Гантели, гантели, гантели... По утрам и вечерам. Да - прогулки пешие. А, она, как недомогание почувствовала, сразу к врачам... Давно уже, лет шесть, наверное. Что, за шесть лет не могли понять, что у нее?"
   Собрал он дома все лекарства, которые Лариса принимала и Галке Чербинцевой позвонил, о встрече договорился.
   Они еще со школы знакомы были. За одной партой сидели. Только, Иван Иваныч, после восьмого класса в техникум связи поступил а, Галка в Мединститут. Там же и осталась на кафедре "общей терапии". Потом "кандидатскую защитила". А, последнее время, слышал он, Проректором по науке была.
   Галка на просьбу сразу откликнулась:
- Подходи к моему подъезду, я выйду. - Перебрала эту кучу лекарств, Иван Иванычем принесенную, подумала и вердикт вынесла - Убили твою Ларису...
  Иван Иваныч даже опешил:
- Как?
- Медленно и цинично... - протянула ему упаковку с лекарством. - Вот это - понижает давление, но, при этом понижает и пульс. - протянула другую - Вот это - повышает пульс, но при этом повышает давление. Я уже остальные восемь и смотреть не буду. Этих двух достаточно, чтобы сердце в недоумение ввести:-"А мне-то как быть?"
   Иван Иваныч совсем растерялся:
- Почему?
- А, это ты не у меня спрашивай! Спроси у тех, кто деньги из бюджета разворовывает и из врачей убийц делает! Потому, что жить на что-то надо а при их зарплатах, это сложно. - помолчала - Ты знаешь, что я из Академии ушла? Вместе с твоей Ларисой бегали по инстанциям, пенсии оформляли.
- Нет...
- А, я ушла... Знаешь почему? У мужа сильные боли в спине были. Причину долго не могли найти. Наконец, я его на томограф отправила. А, там Олечка Попова, помнишь с нами училась? Симпатичная такая... Конечно, она ему все тщательно обследовала, потом, мне звонит: - "Галя, у "Графа" аневризма брюшной аорты. Большая - 52 миллиметра. Ему срочная операция нужна." Я мужа за щкирку и в поликлинику!: "Иди, направление в хирургию получай!" Он - туда а там сосудистый хирург - Калашников: - "Здесь я решаю - есть у Вас "аневризма" или нет! Никакого направления я Вам не дам!" Я шоке была! Потом выяснила, что он не местный. Не знает, что я - Чебринцева а муж мой - Орлов - улыбнулась - Я, когда за него замуж вышла меня долго "графиней" дразнили. Конечно, я подсуетилась. И, мужу операцию сделали и вопрос поставила об увольнении Калашникова... Не уволили... А, тут возраст к пенсии подошел. Я и ушла.
   Иван Иваныч, весь в шоке:
- Почему?
- Почему ушла? Я, Ваня, всю жизнь, всех своих студентов учила, что для них Идол, это Клятва Гиппократа! Клятва Гиппократа! Клятва Гиппократа! - даже кулачком по скамейке стукнула - А, не "золотой телец"!
- Я не об этом. Почему врачи так себя ведут?
  Галя встала, показывая, что разговор окончен:
- Я тебе уже ответила. Хочешь узнать, спроси у Путина. Ты почему с тростью ходишь? Ноги болят?
- Нет... Тебе врать не буду. После смерти Ларисы, меня соседки и ее подруги одолели: - "Одному - трудно!", "Одному - трудно!" Вот я им всем и показываю, что весь больной. Я, даже представить не могу, что по моему дому, какая-то другая женщина ходить будет.
  Галя засмеялась, наклонила голову Иван Иваныча, чмокнула его в лоб:
- Умница у тебя Лариса была... Такого мужа воспитала!

   А, Иван Иваныч весь в шоке. Домой пришел, трость так об пол звезданул, что та, даже пискнула от обиды.
   Потом успокоился немного:"Чо психовать? Ничего же