Елена Маслова
Никогда бы он и не подумал, что их дороги когда-то сойдутся: его и Елены Масловой. Тем более, что с момента их расставания прошло более семнадцати лет. Сам по себе это огромный срок времени. Потому что в него легко вместились многие судьбы людей, и даже целые жизни.
И если бы не Виктор Грищёв, его друг и «бессменный бригадир», то вряд ли бы любой вариант такой встречи был бы возможен. Но хоть редко, а Распутин всё же встречался с Виктором, и естественно, что они делились последними новостями о людях бывшей своей бригады.
А тут он сам звонит: «Григорий, давай с тобой встретимся, поедем ко мне на дачку, поедим там шашлычков, побеседуем. Давно мы с тобой не встречались».
Распутин был не против встречи. Давно надо было им собраться всем вместе и хорошо посидеть за столом, обо всём поговорить. Телефонные звонки, они только дают информацию, а вот впечатлений, что греют или будоражат душу человека, от них никакого.
Подъехала белая иномарка, за рулём сидел сын Виктора Сергей. Он был погодком его сыну Дмитрию. Рядом с сыном сидел Виктор. При виде Гришки он не мог не улыбнулся: это его давний друг, и он сам желал этой встречи. Добрая душа его распахнулась навстречу другу, глаза заискрились задором. Тут ничего не подделаешь, даже если и захочешь это скрыть, не получится.
Пожали они друг другу руки, и машина поехала за город. Там уже всё было готово к их встрече, в небольшом поселке, небольшом домике с хорошим молодым садом. Распутину сразу стало понятно, что многие деревья посажены самим хозяином. Ведь хозяин когда-то учился на агронома, а это Распутин всегда хорошо помнил. Но главным тут было другое, его отношение к этим деревьям, видно было, что он относится к ним с заботой, как к своим родным детям.
Идут приехавшие друзья в дом, а деревья сами через ограду тянутся к хозяину ветвями, стараются его ласково обнять. А Виктор с довольной улыбкой легко отстраняется от них. Это уже их личная жизнь, для других малопонятная. А для них это просто необходимость: встретиться, обняться и поделиться своими радостями. Искренность и чистота их душевных отношений впечатляет. Виктор тоже верит, что деревья имеют душу, чего так не хватает современным людям. Тут совершенно другой энергетический уровень жизни.
Сели они за стол, там уже всё было заранее расставлено: шашлыки, салаты, хорошая водка. Виктор мог себе позволить такое угощение, потому что у него был небольшой магазинчик в этом же посёлке. И естественно, что по тем тяжёлым нэповским временам это был уже другой уровень жизни.
Всех за этим столом Распутин не знал, но, похоже, что это все были родственники или близкие Виктору люди. Один сам представился: «Осаульчик Василий. Ты ведь у нас на ТЭЦ в охране работаешь, не помнишь меня?» Сам он чернявый, кареглазый, симпатичный мужчина с радушной улыбкой на лице. Сразу видно, что он добрый человек.
- Я сантехником там работаю. А ты у нас в охране недавно появился, а я там давно тружусь, уже десять лет.
Ты от других охранников заметно отличаешься, нет в тебе камня, что, как говорится, может быть за душой. Это не к работе относится, а к категории людей. Все они исправно несут свою службу, мы делаем свою работу. Но мы наблюдаем друг за другом. И естественно, что делаем свои выводы.
Распутин недавно ушёл с насосной станции, там он три года отработал без всяких замечаний. И мастер, и начальник знали, что он не подведёт их в работе. Ценили его, что не пьёт и не курит он. И работу сам ищет, что редко бывает.
И главное, как говорили раньше коммунисты, всегда пользовался доверием своих товарищей по работе. Никому не было с ним никаких проблем-заморочек. Даже сама директор, Вера Ивановна Покатиловская, если приезжала на станцию с проверкой, то не искала там каких-либо нарушений. Их она и сама прекрасно знала: «Гриша, у тебя всё тут нормально?» Видно было, что она устала, этого никак не скроешь.
- Всё нормально, Вера Ивановна! Как у нас на службе в таких случаях шутили матросы, а я служил на подводной лодке, «батареи пьяные, электрики на зарядке».
Та невольно улыбается. А характер у неё был крутой. И многим он не нравился, что рабочим, что начальникам.
- Ты всегда шутишь, Распутин, наверно, счастливый человек в этой жизни, - она в упор смотрит на него прямо в глаза, ждёт его ответа.
- Нет, Вера Ивановна, этим я похвастаться не могу! Но душа есть, и это главное!
- А вы счастливы? – это как-то непроизвольно у него вырвалось, помимо его воли.
Директор никак не ожидала такого нескромного вопроса от рабочего, да ещё на работе. Явно не ожидала!
Невысокая, худенькая женщина – светлые глаза её светятся под копною мальчишеских волос – невольно вздрогнула.
- И я не могу похвастаться, Распутин. Да и кто может? Лично я в это уже не верю.
Но когда нужны были деньги на издание первой части его книги сказок «Сорок сороков» и он обратился за помощью к Вере Ивановне, та в упор его спросила. Она была очень жёстким и прямым человеком. И так же жёстко был поставлен вопрос.
- Что говорят по этому поводу наши работники управления и рабочие? Ты ведь давно написал это заявление. Окажу я эту помощь тебе или нет?
- Все говорят, что не будет такого, никто в это не верит.
- А ты сам, Распутин, как думаешь? - в её глазах пляшут бесенята, к худу это или к добру?
- Я думаю, что вы окажете спонсорскую помощь. Они вас не знают, не понимают вас и боятся вас. А вы меня хорошо понимаете.
Покатиловская рассмеялась: «Ты меня уморил, Распутин. Признаюсь, что и я сама такую правду не ожидала услышать. Молодец! – берёт ручку, подписывает заявление. – Печать поставите у секретарши.
И на другую книгу она оказала посильную помощь, от предприятия: «Делай хорошее дело, Распутин. Мы ведь один раз живём на этом свете, удачной тебе дороги, Гриша».
Скоро Вера Ивановна тяжело заболела, потом умерла. И если кто-то пытался плохо говорить о ней в присутствии Распутина, то Гришка всегда говорил: «Плохой человек такого сделать не сможет, да ещё два раза подряд – помочь издать книгу! Таких людей мало! Лично я ей благодарен за помощь и поддержку. Пусть все это знают».
Тут Распутин отвлекся, ушёл в свои размышления. И Виктор его окликнул: «Смелее, братишка, угощайся, будь, как дома. А мы ещё по рюмочке выпьем!»
Потом они вышли с Виктором во двор, ненадолго присели в саду на скамеечку. Уже наступила весна, и этого нельзя было не почувствовать. Пьянит воздух, дышится легко. И думается.
- Ты знаешь, Григорий, я всегда вспоминаю, как мы на моторке по Бире шли. Ты, Миша Полянов и я. Как мы грибы собирали, потом лимонник. Как вершу на кету ставили. Ты в студёной осенней воде, как морж, полоскаешься, что в своей ванне. А у меня мороз по коже гуляет, ну, думаю, Гришка так Гришка, что вытворяет! Моторка с инспекцией навстречу идёт, так и те ошалели от такой выдержки. Даже близко подходить не стали, руками машут, приветствуют тебя, это днём было. А ночью всё было по-другому. Я тебя всегда, как брата, уважал, – обнял Распутина за плечи. – Теперь ты уже не одну книгу написал. И я искренне горжусь тобой, Григорий. Я тоже пробовал, и кто бы мог подумать, что ничего не получится. – Не получилось, потому что это мне не дано! И таких людей множество, как я, а пишут единицы! Я давал читать твои книжки Лене Масловой.
Гришка даже вздрогнул от услышанного заявления, и Виктор заметил это. В глазах Виктора появилась весёлая хитринка, и он не прятал её от Распутина, а наоборот, как подарок, приподнёс её своему другу. Пришлось тому покраснеть.
- И что, как реакция? – бесспорно, что ответ волновал «писателя» ещё больше, чем вопрос.
- Нравится!
Заметно повеселел Распутин, вытер свой лоб, расправил плечи.
- Мы с ней не общаемся, Витя, уже много лет. Она от меня, как от огня, бегает. Ты ведь сам знаешь.
- Тут ты не прав, плохого она ничего не сказала в твой адрес. Даже пожалела тебя, – хитрит Виктор, подзадоривает друга. – Ещё говорит, что ты по своему рынку носишься тощий, что мартовский кот. Как был неухоженный, так ещё хуже стал. В самое кошачье место попал: вокруг мяу-мяу-мяу, в радость ему такая работа!
Бывший бригадир подражает Ленке, её манеру разговаривать. И Распутин узнаёт её характер.
- Ну, это в её репертуаре, – и всё же Распутин посветлел лицом. – А что она ещё скажет, на себя бы посмотрела: Киксмарен, та же самая кошка: мяу-мяу!
Когда бригадир перестал смеяться и вытер свои глаза от слёз, то неожиданно стал серьёзным.
- Ты знаешь, Григорий, со здоровьем у меня неважно стало. Врачи говорят, что это всё щитовидная железа виновата, даже прописали гормональные препараты. Но я больше стараюсь народным методом лечиться, выпью рюмочку, мне и легче на душе становится, проверенный метод.
У Вити Грищёва были мешки под глазами. Была заметна одутловатость тела. Но Распутин на эту тему не хотел с другом разговаривать, чтобы зря не расстраивать. Но тот сам продолжил этот разговор.
- Сейчас уже нет сил, что были раньше, когда мы начинали своё дело. Тогда мы весь север исколесили на машинах, всё торговали. Как подумаю сейчас, так ни за что бы не взялся. Сил таких нет. При этом магазинчике, я сейчас, вроде директора, – тяжело вздохнул.
Видит Распутин, что надо срочно «уводить «корабль от рифов», тяжело другу. Знал он, что Витя любит анекдоты. И говорит:
- Хочешь свежий анекдот услышать, мне ребята на работе рассказали. Слушай!
Гуляют по улице вся расфуфыренная мама и её такой же маленький отпрыск. Гордые они собой, дальше некуда. Но тут малыша нужда прижала и он заелозил на месте: «Мамочка я писать хочу».
Та хоть и заносчивая, а деваться некуда, до дома далеко, не добежать им.
- Да ты вот здесь за кустик сходи, сыночек! Ничего страшного тут нет, все детки так делают.
Сыночек отбежал за кустик, а потом оттуда: «Мама, я пописать не могу, помоги мне».
Мамаша срочно бежит за куст на помощь сыну, она не на шутку встревожена, что же там с её любимым чадом случилось. И уже оттуда слышно. Она явно довольна. Причина найдена:
- Да ты же своей ножкой, миленький, на свой «шланчик» наступил, как же ты пописаешь...
Друзья смеются: вот это малыш со своим «шланчиком», а вырастет, что будет. Тогда мама точно уже ничем ему не поможет.
Потом друзья пошли в дом, чтобы отогреться. И опять на столе в изобилии были шашлыки, водочка. Хозяин на славу постарался.
- Я думал, что ещё Миша Полянов подъедет, хотел для тебя сюрприз сделать, но тот в последний момент отказался. Ты же знаешь, что он у нас изобретатель, опять что-то придумывает. В своей тарелке он варится. Все так в кастрюле варятся. Всё, как и положено, а этот придумал новый способ приготовления пищи в своей тарелке, но это образно сказано.
Через год они встречались ещё раз у Виктора дома. Жены Кати не было, она была на работе. Поэтому их разговору никто не мешал. Собственно тайн у них и не было. Скорее всего, виновата была болезнь, она явно прогрессировала. И Вите Грищёву, как никогда, надо было больше общения с людьми, чтобы, как говорится, меньше думать о своих болячках.
- Что-то, братан, ты ещё сильнее поправился! – с порога заявляет ему Распутин. – Ещё больше на шашлыки подсел?
- Нет, Григорий, во всём виноваты гормональные препараты. Без них мне уже нельзя, что-то они там вырабатывают, и так далее. Короче, сижу я на них глухо. Никуда я сейчас не хожу, только попугайчик Кешка
|
