В час безумия

рюмку.
-Господа. Я предлагаю выпить за нашу несчастную, но все еще великую и горяче любимую нами Россию!-   И дым, дым, дым. От многих десятков выкуренных папирос. И не видать уже ни чего за сизой, клубящейся пеленой.

Через два дня Сергей Кадамов исчез. И в доме о нем словно забыли.  С тревогой прислушивались  к чужим голосам в подъезде. К  топоту чьих-то ног. К доносившимся с улицы выстрелам. Но судьбе было угодно беречь  их дом.  Мимо их окон летели пули. Рядом с их домов убивали русские русских и им уже не верилось, что было время, когда не было многоголосых митингов, расстрелов, погромов.  
А жизнь продолжалась.  В церквях, под колокольный звон, крестили вновь народившихся и отпевали  вновь представившихся  рабов Божиих.  Первых было меньше. Вторых  больше. Убивали  не только большевики. Убивали эсеры и анархисты.  Убивали и расплодившиеся в огромном  числе, разные террористические группировки. Убивали ради великих идей, ибо  идеи без крови существовать не могут. Чем величественней, чем громадней идея, тем больше крови она требует.   Но убивали и без идейные. В подворотнях и тихих переулках таилось обласканное новой властью, выпущенное из тюрем жулье. И вновь гремят выстрелы. Вновь льётся кровь. Но уже не за  идеи, а за право  владеть тугим кошельком,  одеждой и еще всем тем, что можно найти в карманах у убитого. Вот в такое суровое время, в одной из церквей,старенький,как и сама церковь, священник  обвенчал Юрасика и Оленьку. А с древних, потемневших   от времени икон смотрели на них скорбно святое семейство. Верно, знали  святые о страшном пути коим предстояло пройти  по жизни их любимым чадам.  Вечером на торжестве  в честь бракосочетания молодых, в квартире Кадамовых  собрались самые близкие друзья их семьи,  Священник  батюшка Илларион  с матушкой Анастасией и бывший адвокат, а при новой власти служащий банка, Анатолий Анатольевич Крымов с супругой. После традиционного  « горько молодым» и до дна выпитых рюмок за столом, отдаленно напоминающим по количеству тарелок и тарелочек и всевозможных вазочек и графинчиков дореволюционное изобилие, завязался откровенный, совсем  не свадебный разговор.  Говорили о ценах,  на базарах, взлетевших до самых небес. О непонятных и от этого непонятая  еще более зловещих комиссарах. О  выпущенных из тюрем большевиками  бандитах совершающих дерзкие налеты на дома и квартиры, уважаемых в городе господ и не редко оставляющих после себя стынущие  в лужах крови, обезображенные трупы..  Слухи, слухи. Темной бесконечной рекой катились они по улицам Петрограда.  – А.  Слышали…? С этого слова начиналось утро. И дальше  следовал такой набор ужасов, что сердце испуганного обывателя  сжималось в тугой, маленький, слабо трепещущий комочек и от леденящего душу страха перехватывало дыхание.
- А вы не слышали…? – Начала Варвара, служившая горничной у Кадамовых  с еще незапамятных, дореволюционных времен.  – А вы  слышали? На площади опять офицерье убивали.- Выдав новость  она многозначительно замолчала с высока глядя на притихших господ. Здесь надо сказать, что горничные, дворники, служанки в то смутное время занимали весьма уважаемое  в обществе  место  информаторов. Пользуясь доверием новой власти, принадлежали они к   классу угнетенных,  они проникали  всюду и с успехом заменяли выходящие с опозданием или не выходящие совсем газеты.    С  тревогой   ожидал их возвращения   с  базаров  приговоренный к вымиранию  класс  господ.» Кого  еще убили? Кто еще  арестован  не известно,  откуда взявшейся, новой, говорят,  самой страшной партией чекистов? Кто ограблен»?   Вот и сейчас, все сидящие за столом, услышав новость, насторожились,  ожидая  страшных подробностей убийства офицеров. Но Варвара молчала, открыто наслаждаясь  вниманием господ.  
-Ну и что же?  много ли их   там убили?  - не выдержав затянувшейся паузы, спросил  Варвару Павел  Юрьевич, изо  всех  сил  стараясь  на лице безмятежное выражение  скучающего  обывателя.   – А я  то  почем знаю -  воззрилась  на него  Варвара.
-Мне  чай не докладывали.  Убили и все. Может  с тыщу, а может и поболей-  
-А ты Варвара, не  преувеличиваешь?- осторожно  спросил горничную Николай Алексеевич Терской.   –Вчера ты сказала тыщу, сегодня опять тыщу.Этак и офицеров   столько  в Петрограде не наберется.-
-А я што!  Не сама чай придумала. Мне сказали так,-  обиделась Варвара.
-Да да, конечно, тебе просто так сказали,- с готовностью подхватила  Наталья Владимировна Терская.  – Ты его, пожалуйста, прости. Он у нас известный упрямец.
-А чего мне?- равнодушно откликнулась  Варвара.- и пущай их бьют. Попировали и будя. Головы то им теперь как куренкам посворачивают.
-Варвара!- голос Юлии Петровны сорвался на высокой ноте.
-Варвара, ты свободна сегодня. Можешь  к себе идти-  
_Видали?-  с усмешкой произнес Павел Юрьевич, кивая  головой вслед ушедшей  Варваре.
-Тыщу! и хоть бы что!-
-  Ох, карает нас Господь за грехи наши тяжкие, - горестно вздохнув,  проговорил батюшка Илларион размашисто перекрестившись.  – Протрубят  трубы иерихонские.-
-А вчера, говорят, семью  Стариковых начисто вырезали - шепотом сообщила матушка Анастасия.  – Горничная, говорят, друзей привела и-
-Да, сейчас и дворники, и  горничные все при чеке   состоят, уверенно заявил Николай  Алексеевич.   _ Тайное, так сказать, сотрудничество.  Как только чуть чего, так и…-
Оленька иЮрасик в разговор не вступали, но с тревожной настороженностью прислушивались  ко всему, что произносилось за столом. Здесь, в освещенной спокойным светом свечей уютной гостиной, за накрытым столом опасность  не казалась столь не отвратимой. А плотные, голубые шторы, на окнах скрывающие от глаз непроглядную, пугающую  черноту ночи, и  закрытые на массивный, железный  запор двери создавали иллюзию защищенности, хотя все прекрасно понимали, что ни дубовые двери, ни сверх надежные запоры не спасут. И словно предупреждая их об этой уязвимости на улице затрещали выстрелы. Юрасик, забыв о торжественности и степенности свойственной моменту, метнулся к окну.
-Свечи, Господа! Свечи!- свистящим шепотом  восклицала Юлия Петровна Совершенно забыв о том, что нужно делать со свечами в момент надвигающейся опасности.
Слегка отогнув край шторы Юрасик наблюдал за разыгравшейся напротив их дома трагедией. Он видел, как две тени.  Замерли на мгновение посреди улицы, словно раздумывая над чем то. Но тут вновь затрещали выстрелы и одна из теней метнулась дальше по улице, а вторая кинулась было за ней. Но тут какая-то неведомая сила, догнав, толкнула в спину и нелепо взмахнув руками, тень неподвижно распласталась на снегу.  Из за угла вывернула группа  солдат, человек шесть, семь и остановилась над убитым. Несколько минут они о чем то спорили, энергично размахивая руками. Затем двое солдат, видимо получив команду старшего,изчезли за углом. Вскоре подъехал извозчик. Убитого завалили в пролетку и увезли. Следом ушли и солдаты.
-Что там, Юрасик? Что  случилось? – шепотом  спрашивал из-за спины Юрасика Павел Юрьевич.   – Убили - односложно ответил Юрасик  так же шепотом, словно боясь быть услышанным солдатами
- Кого убили?-  
-Не  знаю.  Увезли уже.-     Он был один?     Нет. Второй ушел. Господи, прости  грехи наши,- скороговоркой  бормотнул скороговоркой отец  Илларион и поднял было руку,  собираясь осенить  себя  святым крестом. Но в  этот момент кто-то с улицы, чуть тронул  цепочку колокольчика  и тот вяло звякнул,  предупреждая   хозяев, что у двери стоит кто-то посторонний, Оцепенение охватило всех, кто находился в гостиной – Вот оно!- подумал каждый.  Прошло несколько томительных минут.  – Может, померещилось.? Показалось?- Но звонок  над дверью ворохнулся  еще раз, и еще. Кто-то стоящий за дверью, теряя терпение, несколько раз дернул за цепочку  торопя  хозяев.  Из коридора  донеслись  тяжелые шаги Варвары.  И совершенно не, кстати, вспомнилось вдруг Юрасику, как мать учила Варвару ходить по тише. Не бить пятками  по полу. Но учение в прок не пошло. И отчаявшись изменить что-то Юлия, Петровна  махнула на  Варвару  рукой, к великой радости самой Варвары, решив справедливо, что положительные  качества  горничной с лихвой  перекрывают один  единственный недостаток  и только морщилась когда из коридора доносился тяжелый топот.  Но сейчас звук Варвариных шагов не вызвал ни у кого не удавольствия ни насмешки. Скорее наоборот. К  нему прислушивались с затаенной надеждой. В прихожей глухо клацнул засов.  До обостренного  чувством  близкой опасности слуха сидящих  за столом людей  донесся испуганный вскрик Варвары. Чье-то  приглушенное бормотание. Стон.  С непомерным грохотом упал на пол стул.  Это Юрасик, выхватив из кармана свой браунинг, кинулся из гостинноц намереваясь до последнего дыхания защищать свою семью. Защитить или погибнуть в бою как и подобает русскому офицеру.
          -Павел! жалобно воскликнула Юлия Петровна, обращая на мужа  наполненные ужасом глаза. – Павел, они же убьют его. Они же.…  Но договорить она не успела.  В гостиную вошел бережно поддерживаемый под руку Юрасиком  Сергей Кадамов. Несколько минут  все собравшиеся за столом безмолвно, с изумлением смотрели на вошедших, узнавая и не узнавая одновременно в одетом в грязную  шинель без погон, заросшем колкой щетиной человеке, блестящего офицера. Лишь только глаза, большие и выразительные, все так же светились мягким светом  на несшем на себе печать страшной усталости и страдания лице.
-Сергей -! удивленно воскликнул Павел Юрьевич, узнав, наконец,  в столь   неожиданном   госте  своего младшего брата.. – Но позволь! Что это за маскарад?! Эта шинель.?!    
Эта грязь?! И вообще, твое появление в таком виде столь неожиданно что…-  Если бы Павел
Юрьевич не был так растерян, он бы конечно заметил, что Сергей едва стоит на ногах от усталости. Но он,. шокированный  неожиданным появлением брата и его видом, ничего не заметил, как  не заметил и гримасы  обиды и душевной муки  скользнувшей по его лицу. –Я прошу   вас простить   меня, господа,- с  усилием прохрипел Сергей, улыбаясь сатанинской улыбкой и склоняясь в шутовском поклоне перед присутствующими. я конечно понимаю, что грязному солдату не место в столь блестящем обществе..И не…
-Сергей что это за тон?!  - возмутился, было, Павел Юрьевич. Но Юлия Петровна вмешавшись, не дала мужу  досказать начатое.  Своим тонким чутьем, свойственным, кстати, всем эмоциональным   и романтическим натурам, она остро ощутила всю боль, отчаянье и бессильную злобу которые исходили от всей согнутой в поклоне фигуры Сергея.
-Сережа, что с тобой? она подошла к нему. Руками приподняла его голову. Заглянула в глаза.
-Сережа, где ты был все это время. Мы очень беспокоились о тебе. Мы все время ждали тебя.-
-Ждали? болезненная судорога  исказила лицо Сергея.  – Да, да. Конечно. Вы ждали. Вы не могли не ждать. И вот я сдесь.Я  пришел к вам. И я еще,  кажется  жив.-
-Сергей, но ты можешь нам, наконец, объяснить…? – Начал было Кадамов старший и тутже умолк на полуслове. Неожиданно для себя  он вдруг заметил, как из правого рукава солдатской шинели  по руке Сергея тонкой струйкой ссекала кровь.
-Ты что? Ранен?-
-Ранен?! - Воскликнула  Юлия Петровна бледнея так же заметив стекающую из рукава кровь.
-Господа! Он ранен! На него напали бандиты! Он герой! А мы…