Багровый диск Сомеона медленно катился за горизонт. Густые чёрные тени, отбрасываемые многочисленными скалами, покрывавшими долину, перемещались в такт движению светила. Временами казалось, что там возникает и продолжается какая-то особая жизнь, но ни единого живого существа — и Альке, и Глебу это было известно — там не было. Глеб стоял рядом с Алькой на краю обрыва и смотрел в сторону местного солнца — говорят, это полезно для зрения. Ослабленные атмосферой вечерние лучи мягко воздействовали на глаза, успокаивая и приводя весь зрительный комплекс в гармонию.
Время от времени порывистый ветер шевелил алькины волосы, и тогда Глеб тихонько косился на неё, потому что не коситься было нельзя — так она была в этот момент прекрасна — ну просто валькирия, обозревающая своё царство. Точёная, облитая багровым сиянием фигура, роскошные каштановые волосы, развеваемые на ветру, бронзовый профиль, оттеняемый апельсиновым небом.
Потом они пошли вдоль обрыва, словно бы высматривая что-то в долине.
— Восемнадцатый день! — сказал вдруг Глеб.
Алька не ответила — только дёрнула плечом, не поворачиваясь.
— Да я так.
— Не забывай про Кинского.
Глеб, конечно, не забывал. Кинский — исследователь из третьего поколения, точнее, руководитель группы ксенобиологов, пропавших в этой местности два года назад по местному времени. По земному — два с половиной. Последнее его сообщение было таким: "Не может быть! Похоже на мираж, но... Это материально. Особая форма жизни!..." Радист Малкин, как ни старался, не добился от группы Кинского больше ни слова — в эфире вновь была привычная для Мейдузы трескотня магнитных помех. Позднее экспертная группа учёных, прилетевших с Земли, после шестимесячных исследований района, где пропала группа Кинского, сделала заключение, примерно, следующего содержания: "Предположение о наличии жизни на Мейдузе считать необоснованным, хотя и возможным". Вот это "хотя" и дало надежду на дальнейшие исследования.
— Всё-таки странно, что группа исчезла бесследно, — сказала Алька.
Говорила она это уже не в первый раз, но Глеб всё равно счёл нужным ответить:
— Согласен. Даже оборудования не нашли. Я, пожалуй, солидарен тут с Богдановым — скорее всего, некое тектоническое движение...
— Никаких толчков в то время не было зарегистрировано.
— Да, но... Пусть не тектоническое, местное. Или, может, пустОты. Вездеход был довольно громоздкий. Вполне возможно, что малейшей вибрации оказалось достаточно для катастрофы — почва просела, и вся группа вместе со своим снаряжением оказалась погребённой...
Глеб замолчал, осознав вдруг нелепость собственных предположений. Легионы наноботов обследовали эту местность в радиусе двухсот пятидесяти километров и на глубину десять тысяч метров — даже если бы от группы осталась хотя бы одна пуговица — её бы обязательно нашли...
— Похоже на лабиринт, — сказала Алька, вглядываясь в особенно замысловатое скопление скал прямо по курсу.
— Угу, — откликнулся Глеб.
— Посмотрим? — не то предложила, не то поинтересовалась Алька.
— Ага.
Алька первой коснулась браслета на правой руке и мягко спланировала с обрыва. Точнее, опустилась на удобную для исследований высоту — примерно 25-30 метров над поверхностью планеты. Глеб догнал её примерно через минуту. Они полетели рядом, внимательно вглядываясь в местность внизу. Закруглённые вершины скал, проплывавших под ними, были похожи на спины дремлющих животных. К настоящей жизни, конечно, это каменное царство не имело отношения.
— Что же он всё-таки увидел?
Лоб у Альки хмурился. Развеваемые встречным движением воздуха волосы теперь казались багровым знаменем.
Глеб в этот раз не ответил, понимая, что речь снова идёт о Кинском.
Следующие полчаса полётов также ничего не дали. Сомеон между тем погрузился за горизонт почти на половину. Подходило время для возвращения.
— А может... — Алька замолчала и снова нахмурилась. — А давай сверху на всё это посмотрим.
— В смысле?
— Поднимемся на 10-12 тысяч метров.
— А смысл?
— Не знаю. Просто... как это выглядит в комплексе.
— Космической фотосъёмки недостаточно?
— Какой же ты всё-таки зануда.
Алька снова стала манипулировать с браслетом. В этот раз, должно быть, последовала команда разведботам — со всех сторон потянулись едва заметные песчинки — крохотные киберустройства, занимавшиеся исследованием местности: сканированием, сбором информации. Рядом с Алькой они словно бы превращались в единую стаю мелких существ, объединённых общей волей. Этакое подвижное тёмное покрывало, которое, целиком охватывая алькину фигуру, постепенно превращалось в защитный скафандр, лишь в верхней части (вокруг головы) имевший прозрачность.
Не дожидаясь Глеба, Алька свечой взмыла вверх и через несколько секунд исчезла в багряном мареве. Глеб через минуту, вздыхая и досадуя на собственную докучливость, полетел следом. День был безоблачный. Местность внизу можно было разглядывать без помех. Они какое-то время молча висели на высоте 11 тысяч метров, а потом Алька ахнула.
— Что, что? — заволновался Глеб.
— Боже ты мой! — бормотала Алька. — Этого просто не может быть!
— Да что такое?
— Неужели ты не видишь?
— Да что я не вижу?! — закричал Глеб и вдруг замолчал.
Он увидел тоже. Нагромождение скальных пород внизу в сочетании с длинными продольными тенями вдруг разом сложились в единый сложный рисунок, словно бы сотканный из точек и штрихов наподобие всемирно известного портрета Че Гевары. Это было лицо. Не сказать чтобы человеческое, но явно с ним сходное. И явно принадлежавшее разумному существу. Длинное, узкое, с едва намеченными щелевидными зрачками, маленьким ртом и коротким носом с большими, словно бы вывернутыми ноздрями. В какой-то момент это лицо пришло в движение — губы раздвинулись, обнажая треугольные зубы, глаза расширились ещё больше. Как это было возможно на равнине, состоявшей из статичных элементов, было совершенно непонятно — должно быть, лучи заходящего солнца сыграли тут зловещую шутку.
— Это же как мираж, — бормотала Алька. — Неужели Кинский видел именно это?
Ужас вдруг наполнил Глеба.
— Не смотри, не смотри на это! — закричал он.
Он зажмурил глаза, чувствуя, как странные непонятные иглы стали вдруг в великом множестве вонзаться в его тело. Он не глядя стал нажимать на кнопки браслета, полностью устраняя прозрачность. Так прошло несколько секунд. Боль от уколов исчезла так же внезапно, как и появилась. Темнота немного успокоила Глеба. Потом он вспомнил об Альке и вернул прозрачность снова. Альки рядом с ним не было. За те несколько секунд, что он провёл в темноте, пейзаж вокруг изменился до неузнаваемости. Небо больше не выглядело спокойным. Его то тут, то там пересекали длинные золотистые облака, а справа — со стороны пустыни Кутана — надвигалась пыльная буря, стена которой достигала небес. Скальные образования внизу больше не выглядели как чьё-то лицо, снова превратившись в хаотические нагромождения. Глеб с испугом озирался по сторонам, но Альки по-прежнему не было видно. Тогда он камнем полетел вниз, полностью отдавшись тяготению. Для большей скорости падения нужно было минимизировать сопротивление атмосферы — он принял вертикальное положение головой вниз и прижав к телу руки. Костюм был полностью герметичен. Ни единого звука не доносилось сейчас до слуха Глеба, но наверняка воздух снаружи свистел как бешеный.
Когда до поверхности оставалось не более трёх километров, Глеб увидел Альку. Она летела вниз без какой-либо упорядоченности — как брошенная кукла: кувыркаясь и размахивая руками. Вне всяких сомнений, она была без сознания. Глеб обхватил её руками и прижал к себе, замедляя падение и с ужасом вглядываясь сквозь прозрачную поверхность шлема. То, что он увидел, не поддавалось логическому анализу. Этого просто не могло быть. Вместо милого лица, такого знакомого до последней чёрточки, теперь там было лицо совершенно незнакомое — какая-то тяжёлая застывшая каменная маска, в которой общего с человеческим были только схожие очертания.
Глеб торопливо вызвал аварийный катер, остановил, наконец, падение и полетел навстречу спасателям, которые, судя по радиосигналам, уже выдвинулись в его район.
...Алька лежала на спине под прозрачным овальным колпаком медицинского стационара, с ног до головы опутанная тонкими щупальцами телесного цвета, которые всё время находились в движении, постоянно прикладываясь то к одному, то к другому месту исследуемого организма. Лицо у неё (впрочем, не только лицо, но и, как оказалось, всё тело) по-прежнему было как у каменной статуи — неподвижное, угловатое, покрытое серым налётом... чего? Или это уже у неё такая внутренняя структура? Глеб с напряжением вглядывался в это лицо, пытаясь уловить хотя бы малейшие изменения в лучшую сторону. Кроме доктора Шильцына, он был тут единственным человеком — остальные были роботами. Шильцын, когда привезли и уложили под колпак Альку, удалил всех посторонних. Хотел удалить и Глеба, но тот так страшно и дико закричал, тараща глаза, что доктор только махнул рукой, чёрт с тобой, сиди, если так уж тебе надо — впрочем, если Глеб будет вести себя недостойно, то тогда он будет удалён уже без всякого снисхождения.
Большая часть сотрудников базы сейчас собралась в соседнем помещении, где имелись гигантские экраны, на которых демонстрировалось всё, что происходило в медицинском отсеке. И только двое кибертехнологов там отсутствовали — они изучали в лаборатории скафандр Альки, который так же претерпел странные трансформации. Наноботы, из которых скафандр состоял, видимо, имели запас прочности больший, чем человеческое тело, и потому трансформации не были такими тотальными как у Альки, но всё же и в нём то там, то здесь обнаруживались вкрапления камня Мейдузы. Камень Мейдузы — так теперь называли минерал, который в обилии находился на этой планете, сложное, почти органическое образование непонятного происхождения, и который был неизвестен на других планетах.
И который, увы, уже наполовину заместил собой биологические ткани Альки.
Через три дня прибывшая с соседней планеты Барбиус комиссия в составе семи человек — учёных с мировыми именами, объявила предварительные итоги.
Первое. Тело Солдатовой Алевтины Михайловны, судя по всему, трансформировалось в иную форму жизни необратимо. Во всяком случае, позитивных сдвигов в нём не наблюдается, не смотря на все усилия медицинского персонала. Мало того, процесс трансформации не остановился, только лишь немного замедлился — добиться этого удалось после того, как тело было помещено в криогенную установку, где температура близка к абсолютному нулю.
Второе. На
|
