ДОЛЖНОСТЬ

Алильханов, раз. Два миллиона два.
  Я, вошедший в азарт, готов был поднять веер, но Олег Власыч пребольно ударил меня под коленную чашечку.
  -Два миллиона три! Победа продана!
  Алильханов, вдруг осунувшийся и словно даже похудевший, полез к эстраде получать свою безрукую статую, стараясь сохранить улыбку на лице.
  -Пойдемте, Сергей Леопольдович, - весело сказал мне Олег Власыч, - Мы победили.
  Чувствуя онемение в колене, я едва сдержался, чтобы не ударить его по седой голове деревянной ручкой веера.




  Глава шестнадцатая


  Вертеп




  После бала к нам присоединился Семен Никитич. Он был в приподнятом настроении и, как будто слегка навеселе.
  -Победа, - говорил он, прыгая через разноцветные от неона лужи к «линкольну». - Ах, как она пьянит!
  Чтобы пьянила не только победа, мы отправились в то место, которое Олег Власыч назвал «раем и адом в одном флаконе».
  Как только мы вошли, сопровождаемые раболепной улыбкой швейцара, я сразу понял: да, рай и ад.
  Публика толпилась у двух широких бочек, на каждой танцевала полуголая девица.
  -Пройдемте во-он туда,- улыбаясь, пригласил Семен Никитич.- Кажется, там наша хорошая знакомая.
  И верно – девушка, танцующая на одной из бочек, показалась мне знакомой.
  -Здравствуйте, Сергей Леопольдович, - весело сказала она, выделывая своим чудным телом такое, что сам черт не брат.
  -Степа, - ахнул я,- А как же Киря?
  -Киря с бабушкой.
  Должен признаться, эта встреча меня малость расстроила: я привык уже относиться к Степе как к собственной дочери. Но хорошее абрау-дюрсо понемногу выветрило тяжелую думу, столь свойственную русскому человеку.
  -Можно проголосовать? – подошел мужичок, что называется, интеллигентного вида. Одет он был в весьма потрепанное пальтишко, и было странно, что его сюда пустили.
  -Конечно,- Степа улыбнулась и немного наклонилась. Мужичок слегка дрожащими пальцами просунул в резинку на, простите, трусах девушки какую-то бумажку.
  Странная вообще здесь была публика! Многие похожи на нищих, кое-кто и вовсе ни на кого не похож. И, тем не менее, они пили вино и разглядывали умопомрачительных девушек. Таких, как Степа. Я повернулся посмотреть, какова вторая девушка, и увидел Алильханова. Он стоял рядом с бочкой, приторно морщась. Длинный начштаба что-то шептал ему на ухо.
  -Мы за вас, – сказал мне, подойдя, какой-то толстяк. В руке у него была авоська с батоном и кефиром.
  Он неуклюже засунул за резинку на трусах Степы бумажку и ушел.
  Теперь люди подходили десятками, и моей горничной скоро пришлось высвободить из-за резинки целую пачку бумажек.
  «Куда же она их денет?» - подумал я и тут же получил ответ. Оказывается, в бочке была прорезь, в которую все бумажки самым расчудесным образом и поместились. Кроме одной, отлетевшей в сторону.
  Я поднял ее. Развернул.
  «БЮЛЛЕТЕНЬ ДЛЯ ГОЛОСОВАНИЯ


  АЛИЛЬХАНОВ
  АНТУШКИН».
  Напротив моей фамилии стояла жирная галочка.
  Вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я посмотрел – тот, из зеркала.
  -Поздравляю!
  Закричав от неожиданности, я, конечно, проснулся.


  Глава семнадцатая


  Примирение непримиримых






  1




  Дурные сны всегда портят аппетит, поэтому, когда Степа принесла завтрак, я лишь поковырял ложкой яйцо и выпил полчашки кофе.
  -Степа, - проговорил я, все еще не в силах забыть сон,- Ты как-то сказала, что трудилась в ночном клубе.
  -Да, это правда.
  - А ты часом не танцевала, как бы это сказать, не совсем одетой?
  -Ну что вы, Сергей Леопольдович,- неподдельно возмутилась горничная.- Я работала официанткой.
  «Официанткой, - с облегчением подумал я.- Ну, это еще ничего».
  Степа, похоже, обиделась, мило так надула губки.
  -Ну, не сердись.
  -А что вы хотели бы, чтоб я была танцовщицей? – чуть не плача, спросила девушка.
  -Нет, что ты! Терпеть их не могу.
  И, конечно, соврал. Я, откровенно сказать, не прочь был бы иметь горничной этакую Мату Хари.
  Степа утешилась и поспешила сообщить:
  -Семен Никитич приехал.
  2


  Семен Никитич был сегодня весьма оживлен. Потирал руки, напевал что-то, один раз даже, пока мы шли по лужайке к «линкольну», подскочил, словно козленок.
  Его веселье понемногу передалось и мне, подумалось: а как хорошо было бы сейчас отправиться на речку, соорудить шашлычок.
  Но вместо речки пришлось влезть в черный салон машины, где сидел уже, утопая в газете, Олег Власыч.
  -По экзитполу лимит в один процент,- непонятно сообщил он, вынырнув на мгновение, и тут же снова скрылся за бумажной волной.
  -Ничего, прокатит, - не совсем уверенно сказал Семен Никитич.- Экзитпол не отражает реального коленкора.
  Олег Власыч снова вынырнул и мои санчопансы начали свой обыкновенный разговор, от которого у меня начиналась дрожь в скулах.
  -Как же наблюдатели? – спросил Семен Никитич.
  -От ПАСЕ как всегда глухо, не признают,- весело доложил Олег Власыч,- Но на то они и ПАСЕ, чтоб не признавать. Зато СНГ дружно признали.
  -Ну, еще бы! А явка?
  -Небывалая, Семен Никитич, небывалая – девяносто процентов!
  Семен Никитич присвистнул:
  -Ого! Небось, и мертвые голосовали?
  -Не без этого.
  -Прибыли,- сказал шофер, а не то б я помер от скуки. Я впервые услышал его голос, напоминающий ворчание бульдога.
  Перед нами словно бы висело в воздухе серое невзрачное здание, навевающее тоску и скуку.
  «Только в коммуналках еще не бывал»,- подумал я.
  Однако как только мы вошли в подъезд, я понял, что ошибся: все здесь блистало чистотой, белизной и Бог весть, чем еще.
  В длинном зале стены сплошь были увешены экранами. На экранах – какие-то графики, я, Алильханов, какой-то бородач. Бородач говорил все о процентах, явке, ОБСЕ и ПАСЕ.
  Кругом сновали, размахивая какими-то бумажками, знакомые мне островитяне.
  -Делайте вид, что очень волнуетесь, - шепнул мне на ухо Семен Никитич.
  Я тут же исполнил его просьбу, так как и в самом деле начинал волноваться: терпеть не могу находиться в таких вот рабочих ульях.
  Мы с Семен Никитичем присели в широкие кресла подальше от трескучих экранов. Олег же Власыч, напротив, пошел слушать бородатого.
  -Нарушение в пятьдесят седьмом, - подскочил к нам островитянин Ватрушкин.- Алильханов опоил наблюдателей водкой.
  -Чепуха, - отмахнулся Семен Никитич.- Это не нарушение.
  -Так водка – то мадагаскарская, коллекционная.
  -А, так это другое дело, - воскликнул Семен Никитич.- Немедля перешли в ЦИК!
  -Есть, – Ватрушкин отдал салют и убежал.
  Мы сидели в креслах довольно долго, островитяне скакали вокруг, время от времени обращаясь к Семену Никитичу, меня же никто словно и не замечал, как я ни делал вид, что очень - очень волнуюсь.
  Наконец по залу прошелестело: «Объявляют!»
  -Рытвина на большой экран,- тонким голосом крикнул Олег Власыч.
  Загорелся висящий напротив нас громадный экран, на нем высветился все тот же бородач.
  -Голоса подсчитаны на восемьдесят процентов, - сказал он. - Так что уже сейчас мы можем назвать победителя. Им стал Сергей Леопольдович Антушкин: семьдесят пять процентов голосов избирателей.
  -Сделайте вид, что ошеломлены, - настойчиво шепнул мне Семен Никитич.
  Это было непросто, так как я ни на мизинец не был ошеломлен. А вот островитяне от радости скакали, что твои горные бараны. Ватрушкин, тяжело дыша, бросился ко мне, жал руку, немой от восторга.
  -Сергей Леопольдович, Алильханов приехал! – крикнул кто-то.
  Я внутренне сжался, на этот раз готовый дать отпор, но конкурент вошел в залу семенящим шагом, робко заглянул мне в глаза. И следа не осталось в нем от грозного Алильханова.
  -Поздравляю, Сергей Леопольдович.
  -Спасибо, Андрей Даниилыч. – ответил я, кивая ошеломленной головой.
  Островитяне тем временем приволокли шампанское и - началось!
  Рассвет я встретил под столом в обнимку с Алильхановым.


  Глава восемнадцатая


  Загородная жизнь


  1


  Последняя вылазка стала казаться мне и вправду последней. Я преспокойно жил в своем дворце, никто не докучал мне, и помаленьку я начал превращаться в настоящего барина, даже стал требовать от Степаниды или филипинки чесать мне на ночь пятки. Семен Никитич и Олег Власыч не появлялись уже так давно, что мне начало грешным делом казаться – уж не приснились ли мне они, и не только они, но и Ж…, театр, актерство. Может быть, я родился в этом дворце и здесь же помру, и повесят мой портрет рядом с портретами моих предков?
  За дворцом мною было обнаружено превосходное поле для гольфа. Вообще здесь я часто делал открытия – то сауна в подвале, то шкаф в стене, то какая-то штуковина со стеклянным глазком – и всегда ощущал себя чуть ли не Ливингстоном.
  Секьюрити оказались превосходными партнерами для гольфа, и я дни напролет проводил на поле, крича во всю глотку: «Мя-яч!».
  Несмотря на приближающуюся осень, солнышко еще припекало основательно, и я часто загорал на крыше дворца.
  Ничего не знаю приятнее, как, хорошенько повалявшись на солнце, чтобы кожа стала горячей, вдруг нырнуть в прохладную синеву бассейна. Миллионы ласковых иголочек вонзаются в тебя, от воды идет легкий пар, ты шипишь, словно гвоздь, остужаемый кузнецом. Э – эх, благодать!
  Одно только смущало меня – отсутствие женской ласки. К Степаниде, как вы уже изволили заметить, я относился совершенно по-отцовски, а филипинка была замужняя. Больше лиц женского полу во дворце не имелось.
  Сей недостаток я усердно возмещал за столом. Повар – француз, которого я как-то «открыл» во флигеле, оказался большим фантазером и с удовольствием исполнял мои причуды. С его помощью я смешивал кухни, казалось бы, взаимоисключающие, как то: русскую и китайскую, а в итоге получалось очень даже вкусно.
  Заглянув как-то на третий этаж дворца, я «открыл» целый оркестр во главе с симпатичным бородатым дирижером. По воскресеньям я ходил туда, и мне играли Шуберта и Шопена.
  В подвальном помещении сидел китаец – иглоукалыватель. По четвергам я спускался к нему и, получив порцию иголок в спину и затылок, наутро чувствовал себя бодрым и свежим.


  2


  Время от времени ко мне приезжали странные люди, называющие себя просителями. Я принимал их от нечего делать. Они корчили жалкие физиономии, а между тем, одеты были в костюмы от «версаче».
  -Сергей Леопольдович, мы должны быть уверены, - говорили они, заглядывая мне в глаза.- Что не будет реструктуризации и пересмотра.
  -Пересмотра чего?
  -Ну… - здесь они невинно поднимали глаза к потолку, предоставляя мне догадаться самому. Но я, конечно, не догадывался.
  -Пересмотра итогов приватизации,- вздохнув, говорили они.
  -Ах, это,- смеялся я.- Нет, что вы, пересмотра не будет!
  Тогда улыбки, словно тропические цветы, расцветали на их лицах, и уезжали они всем довольные. Я смотрел с балкона, как странные люди садятся в машины, и думал: «И зачем они приезжали?»


  3


  Однако подобные посещения были столь редки, что, как я уже намекнул, даже развлекали меня. Но были и те, кто досаждал, – типы в разноцветных футболках и с фотоаппаратами. Беспрестанно снимая меня, они шныряли в кустах вдоль ограды, некоторые, наиболее смелые, даже перебирались через ограду. Секьюрити спускали на них собаку.
  Часто во время гольфа за оградой появлялась вдруг искательная физиономия и начинала: