Фиктивный брак.

она ехать с отцом на Камчатку. А испуганная Маринка ответит «нет». После этого последует скандал, в центре которого окажется несчастный ребенок.
Галина знала об этих  затруднениях. И однажды она предложила ему свою помощь.
-Миша, наш фиктивный брак мы можем использовать еще раз: по документам мы с тобой муж и жена. Мы можем поехать в отпуск вместе, и у тещи автоматически отпадет ее главный аргумент: «сначала женись, а потом заберешь Маринку». Мише это показалось разумным, и он согласился. Он решил взять обратный билет для себя и для Маринки, при этом понадобилось получать дубликат свидетельства о рождении дочери в ЗАГСе. 
Они провели в Запорожье около месяца, и Маринка постоянно была с ними. Галина легко нашла подход к девочке, они подружились. Такой дружбы Миша не ожидал, и даже стал смотреть на Галину с уважением.
Потом Миша заявил, что они намерены поехать с Маринкой в Крым. Людмила Павловна сильно возражала, но Миша сердито настоял, и в Крым они с Мринкой поехали. В Алуште они поселились у матери одного из камчатских приятелей Миши, которая жила одна в частном доме. До отлета на Камчатку оставалось десять дней.
Накануне отлета Миша позвонил в Запорожье, и сообщил Людмиле Павловне, что увозит Маринку на Камчатку. Ему пришлось выслушать немало неприятных слов, Людмила Павловна была в ярости, но Миша был готов к этому, и отвечал очень сдержанно. Галина уехала. Она собиралась посетить своих родственников в другом городе.
В аэропорт Симферополя Миша поехал вдвоем с Маринкой. Когда они с ней стояли в очереди на посадку, над входом зажглась большая надпись: «Петропавловск-Камчатский». Маринка спросила:
-Папа, куда мы летим?
-Мы летим домой, Маринка.
И только в самолете он ей объяснил, что они летят в тот город, где она родилась, где находится ее настоящий дом.
-А что скажет бабушка?
 
 
Стоял прекрасный август. Петропавловск утопал в сочной зелени, отчего был наряден и чист. С первого же дня он пленил Маринку, как пленяет Камчатка всех, кому посчастливилось побывать на этой земле.
 Михаил сводил Маринку в «Детский мир», где они накупили ей целый ворох всевозможных платьев и другой одежды и обуви. Они гуляли по городу, поднимались на сопку, и Миша был счастлив. В первые дни перед ним встала проблема, чем кормить ребенка. Он никогда не умел готовить, и никогда не предпринимал попыток научиться. Но теперь это стало необходимостью, а магазины зияли пустыми полками. Из мяса можно было купить лишь автралийскую баранину, которая представляла собой груду костей, обтянутых жилами. Миша рискнул пожарить шашлык. К его большому изумлению Маринке шашлык очень понравился. А когда он сварил плов, вычитав рецепт в наборе открыток, посвященных узбекской кухне, Маринка была в восторге, и сообщила, что у папы плов вкуснее, даже чем у бабушки. Постепенно Миша стал чувствовать себя на кухне более уверенно, а Маринка говорила, что он готовит не так, как бабушка, но тоже вкусно.
Миша все еще был в отпуске, когда Маринка стала ходить в школу. Ему нравилось встречать ее из школы, обсуждать школьные новости, помогать ей готовить уроки. В этот период у них сложились очень доверительные отношения, и пока Маринка была на уроках, они успевали сильно соскучиться. По дедушке с бабушкой Маринка тоже скучала, но на вопрос отца, где бы она предпочла сейчас находиться, мудро отвечала, что хотела бы их повидать, но жить хотела бы здесь. Нередко она вспоминала и Галину, спрашивала, когда она приедет.
В конце сентября Галина вернулась из отпуска, и в тот же день пришла в дом Михаила. К его удивлению, встреча Галины с Маринкой была очень эмоциональной, взаимное влечение было очевидно, так что Михаил даже был растроган. Галина привезла Маринке кучу подарков, от которых та была в восторге. Вечером Галина ушла, а Маринка стала задавать отцу вопросы, на которые ему было не просто отвечать. И он понял, что, в сеть его таки загнали именно в тот момент, когда он принял от Галины эту помощь.
В эту ночь он долго ворочался в постели, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он прекрасно понимал, что долго прожить без женщины не сможет, и рано или поздно, женщина в доме появится, и эта женщина должна понравиться Маринке, и быть приятной для него. Галина почти вписывалась в эти требования. Но он чувствовал, что принесет себя в жертву ради дочери, если пригласит эту женщину в свой дом. И это «почти» его очень беспокоило. Так и не приняв окончательного решения, он уснул.
На самом деле, решение было принято, и лишь сроки не были обозначены. Михаил просто тянул время, сознавая в душе неизбежность этой жертвы.
Утром Маринка не преминула ковырнуть в этой свежей ране, предвкушая сегодняшнюю встречу с Галиной. А вечером Галина уложила Маринку спать, и долго с ней шепталась, сидя на ее кровати. Потом робко спросила Мишу, можно ли ей остаться. В эту ночь Миша окончательно признал свое поражение.
 
Между тем, обстановка в стране стремительно менялась. Стрельцов еще со школьной скамьи возненавидел коммунистический режим, поэтому экономический кризис в России воспринимал как временное неудобство, сопутствующее переходу страны к демократии и рыночной экономике. Он стал с надеждой следить за всеми политическими процессами, происходящими в Москве, а также на Камчатке.
Он даже пытался прилагать некоторые усилия в период выборов для агитации избирателей. Писал статьи в местную прессу, которые иногда печатали, иногда нет. Надиктовывал на магнитофонную кассету короткие речи в поддержку кандидатов демократической направленности, и транслировал их с помощью мощного усилителя в радиотрансляционную сеть во время перерыва в ее работе.
Когда Верховный Совет утвердил трехцветный флаг, Стрельцов собственноручно сшил новый флаг, и вывесил его на флагштоке своего буксира. Капитан Лавреньтьев был настроен не менее радикально, и не возражал, в отличие от капитана-наставника Лендыча, который пришел на судно и потребовал снять трехцветный флаг. Совместными усилиями флаг отстояли, когда Миша, как председатель судового комитета, с нажимом спросил: «Вы что, против российской власти?» - переиначив недавний опасный провокационный вопрос «Вы против советской власти?» Тупой чиновник ретировался, и тогда Миша предложил заодно срезать с дымовой трубы и другой коммунистический символ – серп и молот.
Руководство экспедиционного отряда в период дикой приватизации почувствовало возможность без особого риска запустить свои жадные руки в государственную кормушку. Камчатское морское пароходство спешно распродавало  суда за границу, торопясь набить карманы государственными деньгами. Начальство, воспитанное на коммунистических догмах, в соответствии с политэкономией не видело другой возможности для личного обогащения, кроме воровства, и без всякого сожаления резали курицу, несущую золотые яйца. Но для слабых умов администрации экспедиционного отряда даже такая задача оказалась не под силу. Флот встал на прикол, экипажи отправили в бессрочные отпуска.
Для портового буксира работа была всегда, но и его поставили на прикол, и стоял он без экипажа до тех пор, пока не утонул прямо у пирса.
Мише не долго пришлось искать работу, она сама его нашла. К нему домой пришел незнакомый ему капитан судна по рекомендации общего знакомого штурмана, и пригласил в свой экипаж.  Миша был зачислен в экипаж дизельной шхуны под названием «Шелп» в должности электромеханика. Шхуна собиралась на восточное побережье Камчатки, в район Оссоры, для приемки и переработки красной рыбы. А пока на судне проводились ремонтные работы. Вторым штурманом на ней оказался Стас, который и рекомендовал Михаила капитану.
Незадолго перед этим Галина, пользуясь своими торговыми связями, купила новую машину, ВАЗ 2107, которую Миша возненавидел с первых же дней. И было за что: совершенно новая машина выходила из строя едва ли не каждую неделю. То отломился рычаг переключения скоростей, то раскололись все шарики в подшипнике рулевого механизма, то исчезла искра на свечах, и лучшие специалисты в городе не могли найти причину ее исчезновения. Лопнул тормозной шланг, не грела печка, треснул радиатор, неоднократно взрывались шины, уж не говоря о том, что едва ли не все болты были не завинчены, а заколочены молотком. В короткий срок Миша превратился в автомеханика, поскольку ездить ему все же нравилось, а после неполадок в системе зажигания, которые ему пришлось найти и устранить самостоятельно, работникам автосервиса он перестал доверять.
В конце мая шхуна вышла в рейс, который продолжался около трех месяцев. Экипаж занимался засолкой красной рыбы. В штате был икорный мастер, который солил икру, и на столе экипажа красная икра появлялась едва ли не каждый день. 
Дальновидные судовладельцы загрузили одно из помещений судна алкогольной продукцией, предполагая, очевидно, что заключать договоры на поставку лосося под звон бокалов будет легче.  И они не ошиблись – прорези с живой рыбой подходили регулярно. Вот только уберечь от экипажа водку было невозможно. Замки и пломбы на двери были не тронуты, тем не менее то в одной каюте, то в другой моряки собирались группами, и под мелодичный стеклянный звон добрым словом поминали ловкость Планше из «Трех мушкетеров», благодаря которой его хозяин не страдал от жажды.
В «День рыбака» на судне был объявлен выходной день, в кают-компании накрыли праздничный стол, на котором красовалось разумное количество бутылок с водкой, и несметное количество красной икры. Однако в каждой каюте этого добра хватало, и праздник продолжался уже в каютах. Впрочем, вахта, хоть и не совсем трезвая, все-таки неслась.
На следующий день после завтрака Миша Стрельцов вслед за третьим механиком Игорем спускался в машинное отделение. Вдруг Игорь застыл на трапе, и его спина явственно изобразила убедительный знак вопроса. Он оглянулся на Мишу, и молча указал вниз.
Все машинное отделение было залито водой. Дизель-генератор стоял на высоком фундаменте, и генератор еще находился над водой, но все насосы главного двигателя были затоплены. Шхуна лежала в дрейфе, и погода была тихая, поэтому все жизненно важные механизмы не пострадали, в том числе и пожарный насос, с помощью которого воду удалось откатать, но судно не имело хода, поскольку электродвигатели масляных и водяных насосов главного двигателя нужно было промывать и сушить.
Второй механик заступил на вахту в 00 часов, проверил все, что требовалось, и прилег на койку в своей каюте, поскольку чувствовал себя неважно после обильных возлияний. И незаметно уснул. Поздно ночью проснулся второй штурман, тот самый Стас, и обратил внимание на регулярное включение гидрофора, хотя в это время суток расхода воды быть не могло. Насос гидрофора находился как раз под каютой второго штурмана. Эта периодичность мешала штурману уснуть. Он встал, и с трудом разбудил второго механика. Механик может не понял, может, поленился спускаться в машину, сходил в туалет, и снова лег спать, поэтому разбудить на вахту третьего механика не мог. А на гидрофоре лопнула стеклянная трубка указателя уровня воды. И насос всю ночь качал забортную воду в машинное отделение.