Фиктивный брак.

Михаилу пришлось рабирать, мыть, сушить, собирать и проверять все затопленные электродвигатели. Механики помогали, чем могли. Он провозился шестнадцать часов, и когда главный двигатель, наконец, смогли запустить, старпом принес ему в каюту две бутылки коньяку в качестве приза, которые были торжественно распиты в ту же ночь с помощью тех же механиков.
С рейса Михаила никто не встречал, хоть он и надеялся, что Маринка захочет его встретить. Впрочем, в неразберихе, которая царила в городе и в России, не так просто было узнать, когда судно возвращается в порт.
Михаил радовался встрече с дочерью и с Галиной, и был рад возвращению. За три месяца Маринка подросла, и слегка изменилась. Перемена в ней слегка огорчила Михаила: в общении дочери с отцом появилась едва ощутимая дистанция, которой прежде не было. Михаил решил, что девочка взрослеет, начинает осознавать свой пол, поэтому он и ощущает эту дистанцию.
Когда выдали рейсовую зарплату, экипаж был сильно разочарован. Все надеялись получить как минимум втрое больше. Долго не раздумывая, Михаил списался с судна, и стал подыскивать работу с более достойной зарплатой.
Как позже выяснилось, Михаил зря ушел с «Шелпа», потому что следующий рейс был в Японию, и все члены экипажа вернулись в Петропавловск владельцами японских автомобилей. Михаил не сильно расстроился, к подобным казусам в своей жизни он давно привык.
Вскоре знакомый боцман сообщил, что земкараван «Александр Гребенщиков» набирает экипаж для перехода и работы в Сингапуре. Михаил поговорил с начальником каравана. Условия были весьма заманчивы, и он решил пойти в этот длинный рейс.
Рейс растянулся почти на полтора года, и заслуживает отдельного рассказа, но суть повествования иная, и этот рассказ придется опустить.
По возвращению в порт Михаил заметил, что Маринка стала от него еще дальше. Она была от него как будто за стеклом. Исчезла искренность, не чувствовалось прежней любви, сами слова казались холодными и даже слегка насмешливыми, как казалось Михаилу. Маринка часто шепталась с Галиной, именно для того, чтобы отец не мог слышать их разговор. Невнятные и ироничные объяснения Галины по этому поводу портили Михаилу настроение, и вызывали внутренний протест. Очень часто в дом приходили бесчисленные сестры Галины, которых было девять, не считая двух братьев, и дом наполнялся бессмысленными разговорами и таким же бессмысленным хохотом.
Иногда Михаилу приходилось идти в гости к родственникам Галины, где он с трудом сдерживал зевоту, а чаще просто злился. Это было не его общество, и его беспокоило то, что его Маринка деградирует в окружении таких недалеких людей.
В собственном доме он стал чувствовать себя чужим. Галина стала заведующей ОРСа, и тоже преобразилась. Ничтожная власть над тремя женщинами, из которых и состояла вся контора, превратила ее в маленького Наполеона. Всеми силами она старалась подчеркнуть эту власть, и этот гротеск лишь коробил Михаила. Повадки на работе неизбежно перекочевали и в дом. Сначала Михаилу удавалось ставить жену на место всего лишь выразительным взглядом, но однажды, когда они вернулись домой от одной из сестер, Миша сделал незначительное замечание Маринке. Галина это замечание высмеяла, вслед за ней неуверенно засмеялась и Маринка. Миша вспылил, и повторил замечание в резком тоне, уже зная, что за этим последует. Когда Галина рассыпалась обидным смехом, он подошел, и залепил ей звонкую пощечину. Он был в ярости, и Галина струсила.
-Еще раз что-нибудь подобное, и тогда будет экзекуция – прошипел он.
Маринка была в слезах, Галина неделю не разговаривала, но в доме стало спокойней. Обе поняли, что переступили дозволенную грань.
Дочь Галины, Ирина удачно вышла замуж, и уехала жить в Тигиль. Вскоре молодая семья получила там квартиру, Ирина устроилась на хорошую работу, ее муж тоже хорошо зарабатывал. Квартира Галины осталась пустой.
Однажды к Мише зашел бывший старший помощник с «Шелпа», и предложил ему сходить в рейс на БМРТ «Полоцк». Судно перегнали с Балтики. Это был старый траулер польской постройки, и принадлежал какой-то московской фирме. Условия контракта были очень заманчивы, к тому же на судне оказалось много старых знакомых Михаила. Работали на приемке и переработке красной рыбы. За время путины в трюма было загружено 360 тонн горбуши и нерки, которую планировалось доставить в Японию.
Вероятно, москвичи скупали рыбу у промысловых бригад не совсем законным образом, потому что вместо захода в порт Петропавловска для оформления таможенных документов траулер направился в одну из пустынных бухт в Курильской гряде, и бесцельно простоял там два месяца. Судно прятали от властей. Наконец направились в порт Корсаков на Сахалине, и еще две недели простояли на рейде, где почти неделю пережидали жестокий шторм. Шторм был такой силы, что даже в защищенной бухте нагонял шестиметровые волны. На глазах у экипажа затонула японская шхуна, хоть ей и пытались помочь морские буксиры.
Еще на Курилах у экипажа возникли сомнения, что заработанные деньги будут выплачены. Бесцельная стоянка и эта неуверенность вызывала недовольство экипажа. Капитан Шкирев был вынужден собрать общесудовое собрание по требовантю экипажа. Он объяснил обстановку, насколько сам был в курсе. На этом собрании выбрали судовой комитет из четырех человек, а Стрельцова выбрали его председателем.
После таможенного досмотра «Полоцк» направился в японский порт Кусиро. На переходе Стрельцов снова собрал общесудовое собрание, пригласил капитана и после долгой и острой дискуссии с членами экипажа, которых пугала, по сути, забастовка, настоял на том, что продукция в Японии выгружаться не будет до тех пор, пока экипажу не будет выплачена зарплата за рейс. Это решение было принято большинством голосов.
 
По приходу в Японию траулер поставили к причалу, и на борт поднялись представители фирмы, которой предназначался груз. Шкирев предъявил им документы на продукцию, и заявил, что экипаж требует выплатить зарплату до выгрузки трюма, поскольку судовладельцы заверили, что зарплата будет выплачена в японском порту. Японцы не удивились, а предложили отогнать судно на рейд, и ждать. Два дня спустя «Полоцк» снова встал у причала. На этот раз японцы поднялись на борт с чемоданом, в котором находилось почти полмиллиона долларов. Столько наличных денег в городе Кусиро не оказалось, потребовалось два дня, чтобы их собрать.
Матросы очень удивились, когда японцы вдруг прекратили выгрузку, и автокран уехал. На борту еще оставалось около шестидесяти тонн мороженой рыбы. Сработало русское «авось»: на всякий случай обработчики морозили брикеты с небольшим перевесом, чтобы не допустить недостачи. Этих лишних килограммов набралось шестьдесят тонн. Японцы выгрузили своих триста шестьдесят тонн, и больше брать не желали. Капитан связался с судовладельцами, те вступили в переговоры с японской стороной, которые продолжались почти неделю, но безуспешно.
Капитан получил распоряжение следовать в корейский порт Пуссан.     
  
В Пуссане «Полоцк» простоял около месяца, сначала на рейде, затем у причала, прежде чем удалось сбыть корейцам продукцию. И хоть эта стоянка не очень тяготила моряков, поскольку денег у каждого было вполне достаточно, чтобы позволить себе всевозможные развлечения, все же хотелось вернуться в родной порт. Вернуться хотелось на своем судне, однако судовладельцы приняли решение отогнать старый траулер в Китай на металлолом. Для этой цели на судне оставили минимум экипажа, остальных отправили в Петропавловск.
 
Михаил решил вложить полученные за рейс деньги в покупку квартиры для дочери. Галина была вполне согласна с таким решением. К весне двухкомнатная квартира в центре города была приобретена.
Михаил стал подыскивать работу, и наткнулся на объявление в газете, что на РТМС «Галина» есть вакансии. Траулер стоял у причала судоремонтного завода на Садовой. Он прибыл на судно, поговорил с его владельцем по фамилии Тургенев, как впоследствии оказалось, он был заместителем министра транспорта из Москвы, который заверил, что судно выйдет на промысел через две недели. Траулер был вполне современный, польской постройки, и почти новый, поэтому Михаил и не усомнился в словах судовладельца. Но вскоре понял, что судно совершенно не готово к выходу в море. Выяснилось, что судно сдавали в аренду некой организации, и после рейса эта организация не выплатила экипажу зарплату. В отместку за такую несправедливость кто-то из команды устроил в рыбном цехе пожар. Пожар ликвидировали, но выгорела значительная часть кабельной трассы, поэтому все оборудование рыбного цеха осталось без электропитания. Кроме того, почти все дизеля нуждались в серьезном ремонте. Тем не менее, Михаилу судно, которое называлось «Галина» понравилось, и он решил остаться на нем до весны, в надежде, что к этому времени судно отремонтируют.
Тургенев улетел в Москву, а вместо себя вызвал на Камчатку своего брата, который работал старшим механиком судна где-то на Каспии.
В январе вышла из строя автоматика судового котла, что грозило разморозкой всех судовых систем. Экипаж судна был далеко не полным, все электротехнические работы выполнял Михаил и еще один, совсем молодой и неопытный электрик. Вдвоем они наладили возможность ручного управления котлом. Старший механик не доверил мотористам пуск котельной установки, и поставил на суточную вахту двух электриков, главной обязанностью которых теперь стал своевременный пуск и остановка котла. У Михаила на вахте было много свободного времени, и он разбирался в причине неисправности автоматики. Одного взгляда на схему было достаточно, чтобы понять, что у прежних электромехаников этого судна проблемы с котлом были всегда. Двухметровая бумажная лента была истрепана до предела. Второй механик, который единственный остался от старого экипажа, подтвердил, что котел всегда останавливался в самый неподходящий момент, и очень часто.
Михаил быстро выяснил причину этого: командоаппарат, который управлял всей автоматикой котла, имел конструктивный дефект. На судне хранилось несколько таких устройств, бывших в употреблении, и все в не рабочем состоянии. По словам второго механика, эти устройства отдавали на прибороремонтный участок, там их реанимировали, но работали они всегда не долго.
Михаилу быстро надоела роль пускателя котла, и он предложил старшему механику изменить систему автоматики. Стармех согласился.
В технических кладовых траулера был большой запас всяких электротехнических устройств, и Михаил без труда нашел там все, что было нужно.
На небольшой площадке разместились четыре реле времени, заменивших командоаппарат, и еще девять промежуточных реле. Всего тринадцать реле вместо двадцати семи, как было в старой схеме. При этом все три уровня мощности котла работали на автоматике, как и было предусмотрено конструкцией котла. Свой блок Михаил подключил в нужные точки клемных колодок, а все реле старой схемы извлек из разъемов. Таким образом, основная схема была не тронута, но котел работал на автомате безотказно пять месяцев. Все это время