глубине поселения шоссе перегородил армейский БТР, окружённый прогнившими трупами убитых мутантов. Мёртвые тела валялись и под колёсами, и на броне. Люк пулемётной башенки оставался открытым. Объехать массу неподвижных тел оказалось негде, поэтому пришлось двигаться прямо по ним, подскакивая на сидениях. Дорога за бронетехникой являлась братской могилой для монстров. На ней покоились десятки расстрелянных. Солдаты, судя по потерям противника, не жалели патрон. Просто экипаж оказался поставлен перед обязательно выполнимым приказом: задержать наступление врага настолько, насколько это будет возможно. Живы танкисты или нет, но приказ они привели в исполнение безукоризненно. Среди поражённых чудовищ немалый процент составляли “мечерукие”. В асфальте изредка попадались дыры от взрывов.
Под колёсами хрустели кости погибших мутантов, горячо сдавливая нервы. У Николая это вызывало отвращение, и юноша был вынужден закрыть глаза, чтобы не видеть позади раздавленные тела и кровавые следы от колёс. На душе притаилась мерзость, от которой стало так противно, что пришлось закрыть и уши. Лишь бы весь кошмар прошёл мимо психики и сознания. И всё же скрыться от дурных мыслей оказалось просто негде. К горлу подступало чувство тошноты. Однако Николай всеми силами себя старался держать в руках, дабы не сорваться и не опозориться перед другом. Он молил Бога о скорейшем выходе машины на чистую и свободную трассу, но не сразу его мольбы услышал Всевышний, да и услышал ли вообще. Судьба таким образом закаляла его душу, подготавливая к более жутким и тяжёлым ситуациям. Николай смиренно принимал её уроки, поддерживая себя поговоркой: “Всё, что не убивает, закаляет.”
Как только плотность трупов стала уменьшаться, постепенно давая простор для скорости, то Алексей немедленно поддал газу. Почувствовав лёгкость в движении автомобиля, Николай раскрыл глаза и опустил руки с ушей. Ему было трудно принять факт осквернения убитых, что они тем самым уродовали их прах, но оправдание нашлось моментально. Оно заключалось в безысходности положения, что не было иного пути, как ехать по телам. Конечно, Николай имел понимание, что это всего лишь безжизненные физиономии, которые абсолютно не чувствуют никакой боли. А самое главное – это враги. За совершённые злодеяния они достойны куда более худшей участи. Всё-таки противоречия в голове сумели найти точку соприкосновения: с мёртвых спросу нет. Однако едкий осадок от накручивания своих чувств ещё долго не давал раздражал внутреннее равновесие.
Пока Николая терзали раздумья, провоцируемые совестью, путники проехали дорожный знак, указывающий поворот на Тучково, и повернули в нужную сторону. От Нестерово до Тучково оставалось всего ничего. Путникам пришлось вновь надеть средства защиты от смертоносного газа, перед этим заменив фильтры на новые. Плотность газа была настолько велика, что увидеть являлось просто не реальным, будто вокруг бушевала снежная буря. Излишняя самоуверенность не позволила сбавить ход, ибо время идёт, и волна мутантов не останавливается. “Чем быстрее пролетим эту непроглядную тьму, тем скорее выйдем на свет,” – обосновал для себя свою самонадеянность Алексей. Внутреннее чутьё изредка его подводило, но такой случай пришёлся именно на данный момент путешествия. В гибельном тумане плутало несколько мутантов, даже не подозревая о мчащейся машине. Алексей заметил человеческие силуэты слишком поздно, зато сразу смекнул, что это не люди, поэтому тормозить не стал и сбил одну глупую тварь. Николай от страха вспыхнул коротким и громким “ах”. Чудовище что-то простонало и от удара отлетело в сторону, разбивая лицо об асфальт, ломая гнилые зубы и отёсывая себе кожу, будто фуганком грубую древесину.
Чем больше Алексей задумывался о бедственном положении своей семьи, тем быстрее для него пролетало время жизни. Ему некогда было задумываться о чём-либо великом и возвышенном. Совесть в его нутре обладала порой неприятным, но вразумляющим качеством, которое не позволяло забываться и просыпаться страхам, пытавшимся сломить ясную целеустремлённость. Пока Николай любовался очередными красотами местного ландшафта, Алексей пребывал в ностальгии по лучшим эпизодам семейной жизни. Как он с женой готовил прекрасный и сладкий шоколадный пирог на Новый год, как зимой катался с ней на коньках, а в жаркое лето загорал на море. Лицо его озарилось появлением искренней улыбки от воспоминания, когда до него дошла весть о его новом семейном статусе, отцовском. В тот момент он считал себя самым счастливым человеком на земле, но это чувство достигло своего апогея в момент рождения его сына. Ведь это одно из великих, приятных и непередаваемых ощущений, потому что ты уже не просто какой-то отдельный человек, думающий лишь о себе. Отныне ты отец и несёшь ответственность за своего ребёнка и как истинный родитель должен всю свою жизнь посвятить заботе и защите сына или дочери, и вдобавок обеспечивать семью. Алексей вспомнил, как он укладывал его спать, качая на руках, спустя несколько лет сажал его на шею и прогуливался всей семьёй по парку, а сын ронял на него мороженное. Нужда в близких, как в воздухе, не давала ему покоя. Лучше бы умереть вместе с ними, чем оставаться живым в одиночестве. Ему не хватало мудрых женских советов, тёплой и нежной руки супруги, а также улыбающегося лица сына. В голове рождались вопросы: “Почему судьба так жестока? Почему случилось такое горе именно в его отсутствие?” И смириться с этим он не мог, но время вспять не повернёшь. Надежда не давала ему отчаяться. Алексей с детства знал тонизирующую поговорку: “Совершив ошибку, не бойся её исправить.” Вот только не во всех случаях сломанное можно починить, как нельзя воскресить мёртвого. Это и пугало Алексея, но сдаваться он не собирался, ибо считал все эти сомнения проявлением малодушия.
Все эти размышления и думы коротали время незаметно. Товарищи не успели опомниться, как впереди показались высокие многоэтажки и постамент с наименованием “Тучково”.
Этот город постигла тёмная сторона судьбы в отличии от Рузы. Несущаяся с востока лавина эпидемии поглощала район за районом. Первые заражённые появились здесь ещё до того, как была захвачена Кубинка, что находилась западнее. Улицы охватила паника и военные ввели в Тучково карантин. Все выезды немедленно перекрыли и решили с помощью спецгрупп отчистить кварталы от инфицированных. Для этого всему населению города запретили покидать квартиры, чтобы прекратить распространение вируса, однако на момент осуществления задуманного мутанты оккупировали громадные территории и выследить их оказалось очень сложно. В боях с монстрами солдаты несли потери. Граждане не могли, каждый день сидеть взаперти, потому что прекратил работать водопровод, далее электричество, кончались запасы провизии и ждать дальше, пока армия уничтожит последнего мутанта, народ уже не мог. Выпускать людей из города было категорически запрещено, ибо трудно было понять – заражён человек или нет. Нельзя было допустить проникновения эпидемии в тыл. К тому времени армия оставила Дорохово с юга, а с севера поселение Колюбакино и гарнизон в Тучково рисковал попасть в окружение, поэтому ничего не сообщая оставшимся и запертым в городе людям, военные в спешке отступили к Рузе, оставив выживших на произвол судьбы. Лишь горстка уцелевших сумела выбраться из пылающих улиц и дворов. Странники считали Тучково гиблым и мрачным местом, в основном в связи с неимоверными полчищами мутантов, не оставлявших не единого спокойного места. Неудивительно, что здесь не существовало никаких баз. И многие местные путешественники, даже самые матёрые и опытные редко совались в город, предпочитая обходить его стороной. Даже самые жадные и алчные мародёры до сих не ограбили большую часть квартир и магазинов, боясь столкновения с голодными, кровожадными и обиженными судьбой, стражами порядка. Николай и Алексей это понимали и уже с порога, вдали, лицезрели плотные скопления врага, пока не заметивших появления отважных смельчаков. По карте наметили маршрут проезда через Тучково, но карта не могла им показать насколько легко можно проехать по узеньким улочкам. Не забиты ли дороги автомобилями, бронетехникой, аномалиями и иными препятствиями. Ведь всё это создавало капкан для друзей. Неизвестным для них оставалось одно: обогнали ли они волну чудовищ или же она их настигнет именно тут?
По плану путники должны были проехать по улице Лебеденко до поворота на улицу Восточная, а по ней выйти на Минскую автостраду. Николай пересел на заднее сиденье, чтобы не испытывать сложностей при стрельбе и не мешать управлять партнёру. Тот приготовил к бою пистолет, держа его в одной руке, а на пустое переднее сиденье для страховки положил заряженный автомат. Подняли стёкла. Оружие сняли с предохранителей.
Волнение и моральное напряжение теребили сознание Николая и Алексея. У них боеприпасов не так уж и много, чтобы долго отбиваться от сотни, а может и тысячи мутантов. Корпус автомобиля не сможет долго сдерживать молниеносные удары врага, особенно “меченосцев”. “Не дай Бог остаться без транспорта,” – прибывал в сомнениях Алексей, но не испытывая боязни сделать первый выстрел, в случае безысходности, и накормить тварей свинцом. Страхи оказались моментально смыты бурным приливом оголённой ярости, что подтачивала и без того сильную ненависть к кровожадным убийцам. За свою семью Алексей готов был биться до конца, не жалея ни патрон, ни в крайнем случае себя. Чего нельзя было сказать о Николае, которого раздирал глубокий и великий страх, сжимая его сердце крепким холодом. Ведь теперь предстояло применить родной АК на практике, ибо до этого юноша не выстрелил из него ни разу. Судьба оберегала его от таких случаев, но, судя по всему, до определённого времени. И это время подкралось незаметно. Николай стальной хваткой держал своё оружие и не мог надышаться перед грандиозным событием, понимая, что предстоит причинять боль, пускай и мутантам, делать дыры в головах и прикладом бить по вискам и челюстям, ножом пронзать сердце. Равнодушно переступать через убитых им противников, да и наступать придётся. Сейчас он должен был перевоплотиться из незапятнанного кровью идеалиста в робота для убийств. Николай твердил себе шёпотом: “Я выстоял в схватке с аномалией, выстою и здесь.” После такого длинного пути, что проделали друзья, после таких испытаний, что преодолели, сама мысль о трусости выглядела глупо. Самовнушение. Один из мощнейших компаньонов смелости. Именно оно запустило неоспоримый лозунг, который очень энергично наполнял Николая бесстрашием: “Не для того мы пришли в эту зону, чтобы остаться навсегда в этом, Богом забытом, месте!” И, спокойно улыбнувшись, Николай хлопнул товарища по плечу, оповестив его о своей готовности.
Выдохнув, Алексей постился на своей колеснице вдоль по улице. Мутанты, растопырив глаза, побрели к лакомой добыче, что двигалась прямо к ним в лапы. И брели они и с прилегающих улиц, и с магазинов, и с участков. В общем, откуда заметили, оттуда и шли. Повысив
