в неизвестном направлении (облачив в свою куртку). Через арку – и в сторону барельефом увенчанного строения.
- Костя, ты че удумал? – уже более сдержанно рычу я, медленно осознавая всё грядущее.
Дрожь по телу, мышцы сжимаются в камень не то от какого-то потаенного, первородного страха, что волнами стал во мне зарождаться, врываться из недр наружу, не то… от счастья.
Поставил у двери на ноги – поддаюсь, хотя все еще удерживаюсь за него, моего ненормального. Живо пропустил внутрь помещения... - и покорно за мной.
В переполохе вскочила пожилая женщина:
- Вы к кому? Вы куда? – заметала испуганный взор то на излишне возбужденного, встревоженного Пахомова, то на меня (стоящую в черной огромной, явно не моего размера, куртке, чуть ли не на голое тело напяленной - виднеется лишь клочками тоненькая, потрепанная больничная рубашка; босая я, измученная, растерзанная, будто с креста снятая).
Сверкнул вмиг корочкой.
- Где у вас здесь всё происходит? – взгляд около, будто ощупывая, нутром своим выискивая правильный ход.
- Что именно? – растерянно, испуганно выпучив на него очи, но уже без малейшего сопротивления – сплошное участие и забота.
- Расписывают где? – гаркнул, откровенно и пугающе уставившись ей в глаза.
- А… а…, - здесь, - махнула рукой. – Только… сегодня же не тот день… чтоб…
- Сейчас будет тот, - резво, грубое женщине. Тотчас вновь подхватил меня себе на руки – уверенный ход по коридору, чуть в сторону – и, толкнув плечом дверь, занес в кабинет. Поставил на пол. И снова жадно прижимает к себе, будто что-то сверх драгоценное.
Взор на замерших в удивлении женщин:
- Кто у вас тут… регистратор? Или как там его?
- А что Вы хотели? – удивилась молоденькая, но с оч-чень важным видом, барышня. Встала со стула и, блистая царской осанкой, прошлась мимо столов.
- КТО? – резво, дерзко, вновь предъявив удостоверение.
Шаг ближе – и обмерла, изучая.
- Позволите? – не уступает в прежнем своем величии.
- Прошу, - с презрением протянул оное ей. Быстро схватила своими тонкими, ухоженными ручонками. Внимательный взор, изучая строки. – Ну, допустим я. Дальше что?
- Распишите нас, - грозно, грубо, с не меньшей важностью изрек, сплюнул ей Костя, чем она тут рисует.
Удивленно выгнула брови. Беглый изучающий взор по мне. Звонко сглотнула слюну:
- А иначе… - несмело повела, - никак нельзя? В другой день, в другом виде… в другом порядке?
- Нет. Только здесь и сейчас, - вердиктом.
Шумный вздох. Взор на своих коллег: те лишь позорно, стыдливо попрятали глаза, отвернулись.
И снова сударыня к нам лицом:
- А документы? Паспорта?.. – протянула неуверенно ладонь.
Раздраженно заиграл скулами Костя. Скривился:
- Так, со слов пиши.
Обомлела, физиономия ее еще больше вытянулась:
- Как так?
- Под диктовку, - жестко, саркастически. С презрением. Очи в очи. Вдруг дернулся, взор обрушил на меня: - Ты свои помнишь?
- Нет, - закачала тотчас испуганно я головой; виновато опустила взгляд.
Цыкнул.
В момент отстранился, достал телефон:
- Пиши-пиши, - вдруг гаркнул на дамочку. Кивок головы в сторону стола: – Готовь свои бумажки.
Гудки в аппарате:
«Я уже боюсь», - внезапно послышалось на другом конце.
- И правильно, - рыкнул сдержанно Пахомов. – Пробей, найди мне данные Цветковой: скажи серию, номер паспорта и прочую ерундистику.
- А штамп? – будто очнулась, гаркнула, кинула мадмуазель Косте.
- Потом, мы не брезгливые. Да, я здесь, - тотчас ответил голосу в трубке. – Записываете? - взор на работницу ЗАГСа.
- Ален, пиши, - кивнула какой-то девушке. Живо вскочила та, схватила бумажку, ручку - и принялась исполнять…
***
- Расписывайся, - гаркнул на меня Пахомов, завидев, что вовсе не тороплюсь подчиняться своему Тирану.
Решаюсь, сквозь корявую улыбку:
- Ну, повыделывался… и хватит. Поняла я уже всё, - виновато опускаю очи, пряча взгляд. Дрожь по телу. – Поехали обратно.
- Я тебе поеду! РАСПИСЫВАЙСЯ, я сказал! – серьезно, злобно, гневно рявкнул.
Нервически сглотнула слюну. Взор украдкой на мадемуазелей, на бланк, на Костю. Шумный вздох:
- Ну, зачем этот цирк? - без притворства, с негодованием.
- Ты у меня спрашиваешь?! – дерзко; округлил очи. – Это я у тебя спрашиваю, когда ты перестанешь нести чушь и во мне сомневаться?! Так что давай – резво расписалась и покончим со всеми этим идиотизмом!
Вынуждающий, пристальный, требовательный взгляд. Немая перепалка – и взрыв.
Живо разворот. Шаг (невольно шатаясь) к столу. Схватить ручку и быстро, смело, уверенно накалякать роспись.
Разворот, пронзающий взор своему «супостату» в очи. Злобно:
- Доволен?
Обмер. Жгучие, палящие мгновение сверлящего взгляда – и вдруг на его губах проступила коварная, самодовольная ухмылка. Резкий шаг ближе – смело, грубо, резво ухватил в свои объятия, прижал к себе. Дерзким, но отчасти нежным, не без иронии, язвительности… и удовлетворения, сладким шепотом на ухо:
- Еще как… жена моя.
Мгновение - и властный поцелуй обжог мои уста, окончательно смиряя во мне бунтующую рабыню...
***
- Кость, давай пока в больницу не ехать, - робко отозвалась я, едва вновь оказались в его машине.
- А куда? – удивленно, но без злости, недовольства. В какой-то момент мне показалось, будто и сам он не хотел меня увозить обратно (туда, где всё напоминало... о нашем недавнем аде)… но брала ответственность своё: страх перед угрозой мне, моему надорванному здоровью.
- Не знаю… можно даже где-то здесь, на какой-нибудь парковке… Просто… не хочу обратно... Хочу побыть... с тобой наедине... и не...
- Я понял, - резко перебивая.
***
Немного покружив по городу, выехали за его пределы. Вечнозеленый, сосновый лес – и будто не зима стучит в наши окна, а еще лето тихим эхом шепчет сквозь стынь и небесную серость.
Учтиво помог перебраться, перенес на заднее сидение – и сам забрался ко мне. Разлеглась, я, положив, умостив голову ему на колени. И принялась наслаждаться, упиваться родным теплом, самым приятным ароматом на свете… от которого враз дурман в голове… и нежность, сладость тихим шепотом эйфории разливается по жилам.
- Хитрый ты… - заливаюсь шаловливой иронией. - Ловко меня вокруг пальца обвел. Сама даже не поняла, как быстро из невесты… в жену превратилась, - смущенно рассмеялась я, утопая в ласковых, заботливых объятиях Кости.
- А то… буду я еще за тобой по улицам бегать. Тут надо резко и четко: пока жертва еще не отошла от шока. А не все эти цацки, глупости: фата, платье, букеты, кольца…
- А штамп… - не цацки, не глупости? Сразу всё меняет? – устремляю взгляд ему в глаза.
- Дело не в штампе. А в осознании. В принятии… В клятве.
- И что? У нас даже колец не будет? – язвительно хохочу.
- Будут. Сейчас натискаюсь с тобой – и поеду. Палец только дай – примерять буду.
- Ха-ха, смешно. На свой примерь… двадцать первый, - ржу ехидно.
- О-о-о! – взревел, паясничая. – Это уже какое-то колье получится!
- Да Вы, муженек мой любимый, очень даже себе льстите!
- Ну так! – возмущенно. – Жена не старается, так хоть сам себе подсоблю…
- Только словом, али й делом?
Заржал, не выдержав:
- Нет уж, извольте. Тут уже Вам придется попотеть…
Глава-бонус 38. Тараканьи кошмарики
Посвящаю Sensa и ее поэме.
Баш на баш: сон на сон ;)
***
Еще миг – и сладкий, пылкий, жгучий поцелуй коснулся моих губ, бурной, не менее властной, повелительной рекой утаскивая в забвения дали.
***
- Вышли, я сказал!
- Что? – ошарашенная, уставилась на моего Костю Дамочка, работница ЗАГСа.
- Мне повторить, что ли? – с презрением, гневом обрушил ей в очи взгляд.
- Я не могу… здесь служебное…
Резво выхватил пистолет из-за пояса.
- Я сто раз повторять не стану…
- Что Вы творите? – обреченно, горько. – Мы же уже всё сделали, и так… пошли Вам навстречу.
- Вот и выйдите.
Скривилась. Но мгновения – и поддается: шаги из кабинета на выход.
Глаза в глаза с Пахомовым. Испуганно шепчу:
- Ты чего? Это же – подсудное дело, - дрогнул мой голос, но не превышая границу шепота.
- Это часть оперативно-розыскных действий, - коварно заухмылялся. Напор – поддаюсь, пячусь назад, пока вовсе не уткнулась во что-то. – Я поймал преступника… и теперь надо его арестовать.
- Дурак ты! – нервически смеюсь.
- Дурак, - кивнул головой. Вдруг резвое движение – и ухватив меня за бедра, подал назад – заставил сесть на стол. Живо забрался руками под рубаху, пошло, откровенно, нежно скользнув по ногам к запретному.
Глаза в глаза – дрожит внутри нас сомнение, догорая огоньком в золе.
- Тебе обязательно прямо здесь? – робко, взволнованно, задыхаясь уже от тяги, напряжения, желания, от чувств…
Но вместо слов, вместо каких-либо ответов – стремительно припал, прилип поцелуем к моим губам. Ловкие движения рук, высвобождая себя от оков обыденности – и разорвал, раскромсал мою реальность надвое: до и после. Женой. Я стала… полноценной его женой…
***
И пусть сегодня был не «тот» день, «встречающих» жениха и невесту за дверьми зала бракосочетаний - было сегодня не меньше, чем в иные моменты. Среди уже знакомых лиц сотрудниц, дамочек, затесались даже охранники – вот только обмерли они в нерешимости, не желая влезать во что-либо серьезное, опасное, «болезненное».
Живо оторвался от меня Пахомов и нырнул в карман своих брюк. Достал бумажник, а оттуда – всю наличку. Ткнул, всучил в руки Мадмуазель:
- Это вам всем за неудобства. Выпьете за молодых.
Резвый разворот, и, обхватив меня, заботливо повел на выход.
- Молодой человек, - неожиданно раздался за нами незнакомый женский голос. Судя по шороху – кто-то резво кинулся нас догонять. Обмерли мы покорно. Разворот.
- Да? – скривился Костя.
- …у нас там камеры стоят… видеонаблюдения.
***
- Много че наснимал? – кивнул на черно-белые мониторы охраннику.
Скривился в смущении мужчина:
- Ну, так… - пожал плечами. – Всё… что было.
- Стирай давай, - грозно.
- Хорошо, - закивал лихорадочно тот, соглашаясь.
- Погоди, - резко, перебивая.
- Да? – удивленно округлил очи в испуге незнакомец.
- Скинь копию на диск – и мне дай. А остальное – стирай.
- Есть, сделаю…
- Зачем тебе? – обмерла я в прозрении. Уставилась в лицо своему странному муженьку.
Ответил взглядом. Коварно ухмыльнулся:
- На случай, если тебя опять перемкнет. Я тебе его включу – и будешь наслаждаться…
***
Лениво потянулась я в объятиях Кости. Взор около, скользя по «кочкам» и «ухабам» салона знакомого, любимого автомобиля, что стал нам уже… едва ли не домом...
- Кость… - несмело позвала, шепотом.
- М-м-м? – неохотно, сквозь сон, отозвался.
- А где диск?
- Какой диск?
Эпилог
Посвящаю Феде и Наташе.
Искренне надеюсь, что нынче у вас всё хорошо…
и жизнь ваша сложилась наилучшим образом,
пусть даже и с учетом того, что выпало на вашу нелегкую долю.
***
Едва мне стало немного лучше, вместе поехали к моим родителям… - и всю правду, все вести… выложили, как есть. И охали, и ахали, и плакали, и радовались…
Одно радует – и хоть батя с недоверием отнесся к моему «новому» (или как я утверждала – «окончательному») избраннику, против же не выступил.
Тихо, едва заметно улыбался… а в глазах блестел… огонек надежды и радости за меня.
Мама же, как и я, была на седьмом небе от счастья. Она верила моему Косте, как мне… и искренне уповала на наше общее светлое будущее.
***
Еще кому мы сообщили почти сразу о «переменах» в наших
