обрушили на делегатов такое отношение. Что значит: «повесить?!» Объясняю, делегатов не где не бьют и не вешают, таков международный закон. Мы добились свободы и давайте вести себя, как современные образованные люди. А если мы сами пошлем делегатов куда-нибудь – их что, тоже будут вешать? Неужели мы допустим, чтобы люди, такие же, как мы, умирали от голода? Я считаю, что мы обязаны помочь. Предлагаю выделить хлеб из общественного фонда, с общих амбаров.
К тому времени Сергей имел огромный авторитет среди казаков своей станицы, конечно, они его поддержали. Помощь была оказана. Но все только начиналось. Стало понятно, что нужно устанавливать новую власть и в ближайших станицах. Станицы брали с боем. Договориться на словах не получилось – разговаривали на языке пушек и пулеметов.
Дальше - больше. Со стороны Семипалатинска в Семиречье вторгся атаман Анненков, разгорелась гражданская война. Едва появившаяся на свет свобода снова оказалась под угрозой. Казаки опять вооружились и приготовились воевать. Новая власть объявила мобилизацию рабочих и крестьян. Сергея избрали командиром 1-го эскадрона 7-го кавалерийского полка. Рвалась душа его в бой. Чувствовал он себя нужным своему народу, В седле да с оружием – был он на своем месте. Не было страха, а было чувство азарта, была цель, к которой нужно было стремиться, была идея, ради которой можно было жить. И был он так увлечен, что шли за ним земляки и верили в каждое его слово. Что имеет казак? Честь, коня и отвагу. Так жили братья, так жил отец, так жил дед и прадед. Так жил и Сергей. Болел душой за родную землю и за земляков своих. Верил, что ради их свободы и спокойствия ведет в бой свой эскадрон. А иначе поступать не велела честь.
Была создана красная армия, в которую вошли рабочие и крестьяне, местное население – казахи и уйгуры. Их нужно было обучать. В 1920-м в Верном были организованы командные кавалерийские курсы среднего командного состава. Сергея пригласили, как опытного специалиста преподавать кавалерийское дело. Работать с людьми ему нравилось Вспомнилось, как был он вахмистром Полковой школы в Персии. Через несколько месяцев выпускники курсов, первые красные командиры, повели в атаку своих солдат на северном фронте. Много тогда погибло людей. Только с Малой станицы 56 человек. Всех поименно знал Сергей. Но война закончилась победой. Земляки вернулись домой. Сергей поехал в Самарканд, в территориальный полк всеобуча – продолжал обучать людей военному делу.
Мир – это такое относительное понятие. Казалось, что мир должен был наступить с окончанием гражданской войны. Но можно ли чувствовать мир, когда учишь войне? Потом мир должен был наступить в 1922-м, когда Сергей демобилизовался и вернулся домой, к семье. Но теперь была другая война. Всем, у кого не было земли, наделили участки по 1,37 га на душу-едока и обложили население специальным сельскохозяйственным налогом. Новоиспеченные крестьяне были рады и беспрекословно отдавали налог. А вот те, кто всегда имел свою землю и хозяйство отдавать свое зерно и скот хотели далеко не всегда. Семья Сергея честно отдавала. С теми, кто возмущался, разговаривали на языке оружия. Сергей не был в восторге от таких методов, но по-другому не получалась. Нужно было строить новое общество. И правила жизни в этом обществе уже диктовала далекая Москва.
Москва. Не был там ни Сергей, ни отец его, ни дед. Но в слове этом было так много. Москва и Санкт-Петербург - сердце России, лучи которого тянутся во все стороны огромной страны, великой державы. Москва и Санкт-Петербург - два самых главных промышленных и культурных центра. Культурных! Самые просвещенные умы находятся там. Это там зародилась новая жизнь под именем Власть советов. Это там нашлись смельчаки, не побоявшиеся изменить мир. Как верил Сергей в каждое слово, сказанное Москвой! И даже когда червячок сомнений начинал щекотать его пытливый ум, он давил его сразу. Москва – это центр новых свободных идей.
Сергей не расставался с шашкой. Не пил вино и водку и всегда был начеку. Знал, что многие зажиточные казаки хотят свести с ним счеты. Уж слишком рьяно он боролся за жизнь по новым правилам.
Работал в сельсовете. Организовывал колхозы, в которые, кроме казаков, входила местная беднота, казахи, уйгуры. Сергей знал их язык, много с ними общался, помогал им освоиться с новой властью, помогал наладить хозяйство. Они уважали его за теплое отношение, за понимание их проблем, за то, что держался с ними всегда на равных и уважал их обычаи. Первый колхозный год оказался удачным – много урожая, люди ликовали. На бумаге все получалось гладко. Но что-то не так пошло. Та свобода, к которой так стремился Сергей, - не всем была свободой. И он это четко начал понимать. В начале 30-х покатился по степям Казахстана страшный голод. Теоретически все было правильно – зерно и скот нужны были городам, они нужны были центру. А практически получалось, что людям , получившим с приходом Советской власти землю, стало нечего на ней сеять. Страшные картины вымирающих аулов и сёл можно было увидеть в степях. Страшно было смотреть в глаза оголодавших земляков, так веривших своему предводителю.
Сколько может прожить человек на одном энтузиазме? Насколько сильно он должен верить в свою идею, чтобы терпеть голод и лишения? Он, Сергей, мог. Но те, кто рядом? Москва играла в политику. А он помогал людям выжить. Его семью объявили зажиточной. Вот такой парадокс. Был героем, а стал врагом. Справились с голодом – начались аресты. Невозможно было понять, почему всех тех, кто с первых дней поддерживал Советскую Власть, всех, кто так стремился эту власть установить на Семиреченской земле, эта самая власть вдруг объявила своими врагами. Были арестованы и Жданов, и Снегирев, и все те, с кем он, Сергей, плечом к плечу совершил переворот во имя новой свободной жизни. По счастливому стечению обстоятельств Сергею удалось избежать ареста. Он до последнего верил, что все это ошибка и недоразумение. Но могла ли быть ошибкой свобода всех его друзей?
Подрастали дети. Три сына, три дочери. Хотелось уже просто жить. Без политики и без войны. Работать. После очередного ухаба жизнь начала выравниваться. На краю сада, на холме у дороги, вырос молодой дубок. Садился Сергей по вечерам, прижимался спиной к его молодому крепкому стволу, смотрел, как желто-глиняная дорога тянется к развилке, а там, лучам во все стороны. Вспоминал свою молодость. Как ходил с отцом по этой дороге к заимке, землю пахать, как мчался со своими казаками по этой дороге брать штурмом Талгарскую станицу… «По той ли дороге я пошел?»- спрашивал он пролетающие мимо облака. «По той» - отвечала совесть. А дуб шелестел над ним своей зеленой кроной.
Миру опять не суждено было задержаться. Началась Великая Отечественная война. Сергея не взяли на фронт – ему уже было за 50. Вспомнили его боевые заслуги - снова начал учить он молодежь военному делу, готовить командиров, да кавалеристов. Старший сын, Алексей, ушел на фронт. В 43-м забрали на фронт и младшего, Геннадия, ему было всего 17. Рыдали Груша – совсем ребенка на войну отпустила. Сергей сдерживал слезы – понимал, война – мужское дело, защита Отечества – святое. Жаль только, мальчишки совсем еще зеленые, ничего не умеют, поубивают их. Почти всех и поубивали. К счастью, и Алексей, и Геннадий остались живы. Вернулись. Сначала Алексей, а потом в 1950 и Геннадий, их, молодых, задержали в Германии.
К этому времени Сергей, теперь уже Сергей Алексеевич, был председателем товарищеского суда, почетным гражданином города. Мир наконец настал. И шашки доставали только на параде, когда демонстрировали лихое казачье искусство. Сыновья женились. Сергей Алексеевич разделил условно землю на три участка и на каждом помог построить сыновьям дом. Сам остался жить в своем старом доме со средним сыном. Пошли внуки. Наполнился сад детскими голосами и смехом, которые весело долетали до самой верхушки дуба и таяли в голубом колодце неба.
Совсем в другой стороне, в Псковской области, в 1922 году в марте в тихой деревеньке, что на берегу большого Усвятского озера, в обычной крестьянской семье родилась девочка, которую назвали Антониной, а окрестили Татьяной. Обычный деревенский быт, русская природа, леса да озера – вот как встретил ее этот мир. Отец работал в поле и рыбу ловил на озере. Мать тоже с утра пропадала в поле, хозяйство вела да детей растила. Старший брат, Ваня, помогал родителям и веселил младших сестёр – Тоню и Марусю. Потом уехал в Ленинград, а у 10-ти летней Тони появилась еще одна младшая сестренка. Когда родители уходили в поле, Тоня оставалась с сестрами и занималась хозяйством. Похлебку варила, да дом убирала. Так было заведено. И так ей нравилось, потому что в детстве нет границ для счастья. Деревня раскинулась на холме, а у подножья - гладь воды. То черная - в непогоду. То небесная - в ясный день. То белоснежная – в зимнюю стужу. Тоня любила смотреть на озеро, оно завораживало её своей красотой. Любила кататься с отцом на лодке. Любила смотреть, как он вытаскивает из воды блестящих извивающихся щук. Только один раз озеро показалось ей страшным и зловещим. Когда зимой под лед провалился соседский мужик. Пока хватились его, да пока достали – отошла душа.
Школа была в соседней деревне, нужно было идти через лес. Длинный путь и худые лапти. Деревенские ребятишки собирались гурьбой и шагали по проселочной дороге пешком. Было весело. И никогда не думалось о плохом. Да и где оно – плохое? Когда вокруг такая красота!!!
Когда Ваня приезжал погостить домой, всегда привозил совершенно волшебные, как казалось Тоне, леденцы и просто кукольные наряды для самой маленькой сестренки Ниночки. Он был уже совсем взрослый и такой серьезный, но здесь, дома, становился веселым и озорным, катал наряженную малышку на шее под радостный смех средних сестёр и самой Ниночки…
Когда Тоне исполнилось 19, ей приснился странный сон. Будто в деревенском клубе собрание, полный зал людей, и она, Тоня, сидит там же. Впереди возвышение, будто сцена, в центре сцены трибуна. С левой стороны сцены большое зеркало до пола. И вдруг зеркало открывается, словно дверь…
- А там, - рассказывала матери Тоня, - Божья матерь. Красивая она, мама! Посмотрела на всех и пошла. Пошла через зал, прямо ко мне. Смотрит на меня, а у меня внутри аж всё переворачивается. И будто тихо-тихо стало. Всё умолкло. Подошла она ко мне. Глаза у нее такие ясные! «Ничего не бойся» - говорит. Развернулась и пошла обратно. Поднялась на сцену. И дверь за ней закрылась волшебная. Снова на том месте зеркало оказалось. Мама, к чему такой сон?
Мать задумчиво покачала головой и ответила:
- Не знаю, что будет, Тонечка. Да только Божья матерь убережет тебя.
Через несколько месяцев мир перевернулся вверх дном. Началась война. Ваня ушел на фронт. В 1943-м призвали и Тоню. Женщин набирали в ремонтную часть. Они должны были идти вслед за передовой, подбирать части разрушенной техники и помогать ремонтировать машины. Все это казалось таким нереальным и странным. Деревенским девчонкам и сами машины то были в
Емко и глобально!
С уважением!