Зазеркалье 18+

По крайней мере, я уже что-то щупаю и обнимаю. Слава Богу, как я ни был пьян, устои всё-таки роль сыграли и я вовремя очухался. Но, надо сказать, был напуган, потому что в какой-то момент – будем честны! – испытал соблазн сполна. Может быть, если бы в квартире не было Ленки и Гурьяна, я бы и поддался и сейчас бы предлагал Вам некий вариант достопамятного «Эдички». Насколько я понял, правда, ролевая установка мне предлагалась иная, хотя кто их, «голубых», разберёт? Говорят, настоящие-то адепты самые что ни на есть универсалы… Ну, это всё для красного словца. На самом деле – если бы ребят там не было, я бы уже ничего не смог Вам предложить. Да и вообще был бы интересен уже не Вам и даже не Вашим, более, так сказать, элементарным коллегам. Быть бы мне исключительно объектом внимания только жалостливых нянечек да свирепых санитаров, когда бы встретил я дьявольщину в одиночестве!..
            А дьявольщина-то уже началась. И, как, наверное, дьявольщине и положено, началась потихоньку, стараясь сразу сильно не вспугнуть, притворяясь просто обыкновенными житейскими нюансиками…
            На следующее утро похмелье у меня было лёгким, даже приятным. Как оно обычно и бывает после качественных напитков. А Володя, надо сказать, порадовал нас «со свиданьицем» именно хорошей, качественной, очищенной водкой. Собственно, порадовал-то он только меня, потому что Гурьян с Ленкой всегда стремились к одному: купить водку как можно дешевле! Гурьян даже признавался мне, что водка подороже его как бы не совсем теперь и удовлетворяет, не даёт того кайфа… Однако вчерашнее качественное питьё избавило от необходимости похмеляться непременно крепкими напитками. Володя сбегал за пивом и креветками, Ленка потушила сосиски с лечо… Ах, нечасто, нечасто выпадают нам, алкоголикам, столь приятные похмельные завтраки!..
            Тут я Володю рассмотрел получше. Он продолжал быть таким же услужливым, как вчера. Никаких попыток хоть чем-то напомнить давешний эпизод в ванной!.. У меня действительно до неприличия – по нашему продвинутому времени – мал опыт общения с «голубыми», и я сначала побаивался, что Володя начнёт как-то кокетничать, как-то показывать хоть и не развившиеся, но всё-таки намеченные вчера отношения. Но он был вполне деликатен, только посматривал грустно, помаргивал своими серо-голубыми глазами… Ну, конечно! «Вы таки будете смеяться», как говорит серийный вдовец в хорошем еврейском анекдоте, но похож, похож был Володя на красавца из кафе! Я корчил из себя сыщика как раз незадолго до нашей пьянки, и, разумеется, просёк бы схожесть сразу, если бы не был так отравлен.
            Надо сказать, Володя смотрелся всё же пристойнее. Хоть и пряталась на дне грустного взгляда та же сопливая муть, она именно что пряталась, таилась, а не заволакивала напрочь. Но должен, должен был я почуять: какая-нибудь гадость от него не задержится!..
            Так, конечно, и случилось. Прежде всего, Володя стал оказывать явные знаки внимания Ленке. Он метался по её знаку на кухню, бегал в магазин за творожными сырками, которые она захотела после креветок, мгновенно подсовывал под её сигарету зажигалку… Молодой дурище всё это, конечно, страшно нравилось. Она вообразила, что у неё алкогольное отравление и залегла в постель. Тут она Володю загоняла уж совсем!..            
            Сначала я посмеивался, но вскоре почувствовал опасность. Володя начал всё чаще присаживаться к Ленке на постель, поглаживать по рукам. Больше того – он стал намекать на то, что неплохо бы нам втроём образовать этакую шведскую семью. Ленка то и дело секретничала с ним на кухне…
            Короче говоря, через несколько дней я, окончательно протрезвев, окончательно и прозрел. Однажды вечером Володя сначала объяснялся со своей верхней шконки в любви Ленке (я как бы спал, она же лежала рядом со мной на диване), а потом полез обниматься ко мне. От него крепко попахивало…
            Я наконец не выдержал и вскочил.
            - Пошёл ты вон! – заорал я, отталкивая его от дивана. Володя послушно отступил.
            - Ну что ты, что ты? – забормотал он. – Я же вас всех люблю…
 
            И сегодня, как видите, не дошёл до ужасов. Но, наверное, не так уж это важно. Сюжет-то Вы знаете, Вам психология важна, извивы, нюансы. А мне и самому уже не сюжет интересен, а вот именно эти самые нюансы.
            Сегодня мы со Светой поговорили о Чехове (оказывается, она читала даже «Палату № 6). Она увидела у меня в руках томик и сказала:
            - А мне больше его печальные рассказы нравятся. Вот этот, про дурдом, или «Скучная история» Хотя, конечно, от «Медведя» по телеку я обхохоталась… А вы что, не читали раньше?..
            Ну, я и поведал ей, что первый раз прочитал всего Чехова насквозь, когда она ещё и не родилась.  Потом разговор как-то незаметно перешёл на «Записки сумасшедшего» Гоголя, а потом, представьте себе, и на «Записки из подполья» Достоевского. (Меня не перестаёт удивлять наша молодёжь: то уж совсем девственная в смысле литературы, то неожиданно продвинутая; Света, представьте себе, читала даже «Улисса», которого я лично изучил – чтением это, конечно, назвать нельзя! – только в сорок лет. Изучил, чтобы иметь право заявлять: это тупик, и это уже не литература. Неудачный эксперимент явно талантливого писателя. Света, конечно, не осмеливалась по возрасту на подобные утверждения сама, но со мной была явно согласна)
            Она пощебетала со мной и про маму-библиотекаря, и про необразованного мальчика, который сначала ей нравился, а потом разонравился… Я млел. Долго не мог заснуть.
 
20 сентября
            Да, так, значит, выгнал я этого Володю, причём с большим трудом. Тогда вечером он мигом скукожился и попросил оставить его до утра. Ну, на ночь глядя отправлять человека на улицу мне тоже не хотелось, и я согласился. А утром смотрю – он все свои шмотки замочил – в баке, в ведре, в тазу. Стало быть, опять выгонять нельзя, пока всё не просохнет. Я ему говорю:             - Последняя отсрочка, имей в виду!
            А он:
            - Давай с тобой поговорим…
            Поговорили… Я вытерпел и то, что Ленка меня обязательно бросит, ибо я «старый пердун» (ей-Богу, и это снёс – сам удивляюсь), и что я с ним якобы о чём-то договаривался… Вытерпел – чтобы только быстрее с ним развязаться, потому что уже чуял от него какую-то угрозу. На все его уговоры я твердил одно:
            - Пожил, отмылся, почистился, и хватит. Квартирка не резиновая!..
            Напоследок он мне заявил:
            - Я ведь могу и плохо тебе сделать! – и опять я никак не прореагировал на его хамство.
            - Сам себе хуже сделаешь! – только и сказал я, но всё-таки не утерпел добавить:
            - А вообще – забавно: ты у меня жил, отдыхал от улицы, а теперь вместо благодарности – угрожаешь…
            - Я тебя вообще убью! – сорвался было он, но тут же стушевался, стал извиняться и попросил только оставить ещё раз до утра, пока вещи не высохнут. Я согласился, хотя всё это уже сильно нервировало…
            На следующий день он ушёл рано (я ещё спал), оставив все свои шмотки. Явился вечером, пьяный и бессмысленный. Выставлять было бы долго, нудно и противно. Плюнул и сделал последнее китайское предупреждение.
            - Завтра уйду, не ссы ! – нагло пробормотал он, прежде чем отрубиться… Впрочем, утром он опять извивался, просил не брать в голову, а в конце уговорил-таки подержать его сумку с вещами (здоровую, пижонскую, на колёсиках), пока он не найдёт пристойного места обитания. Естественно, вечером он опять заявился пьяный и стал барабанить в дверь: мол, ему срочно надо позвонить!.. Ну, тут уж я не выдержал политеса окончательно и выкинул его сумку на лестничную площадку… Вообще говоря, за время знакомства с бомжами мне иногда приходилось более-менее решительно расставаться с теми, кто не подходил для нашей сложившейся компании. Бывало, кое-кто и сопротивлялся, но так нагло и долго – впервые… Все всё-таки понимали довольно быстро, кто на самом деле в доме хозяин. Надо сказать, я даже сформулировал как-то обидное для моих бомжей, но объективно присущее им качество – они все были достаточно слабовольны и запуганы . До бандитов не дотягивали, хотя по многим обстоятельствам жизни были с ними схожи. Володя этот оказался гораздо более настырен, чем все мои предшествующие жильцы. Ну, правда, Гурьян поведал, что он действительно несколько нашалил в своём родном городе. В розыске не в розыске, но возвращаться туда ему было не с руки. Хотя, собственно говоря, бомжом-то он и не был: на руках имелся паспорт с пропиской, а дома  мирно жили родители…
            - Что ж ты сразу не сказал? – возмутился я, но достаточно мягко, потому что, выдворив наконец Володю, почувствовал необходимость подлечить нервы. Гурьян сходил за бутылкой, и мы мирно расслаблялись…
            - Сначала не успел, а после ты уж его всё равно выгонять начал, - оправдался Гурьян, и я, в общем, больше не приставал. Главное, дело сделано: с глаз долой – из сердца вон!.. К сожалению, это оказалось совсем не так…
            Несколько дней я прожил спокойно – если не считать, конечно, уже привычных бдений за Домом. Там происходило нечто новенькое. Теперь по вечерам окна загорались явно не случайным образом: то в этаком шахматном порядке на всех трёх этажах до утра, то на полчаса на одном этаже, а потом – на полчаса на другом, то волнообразно – как будто кто-то шёл по этажам, включал свет, осматривался, выключал и шёл дальше. Иногда в крайнем левом окне на третьем этаже возникала картинка лестничной площадки, даже с прислонённой к перилам шваброй и ведре на ступеньке, иногда эта картинка замещалась просто освещённой пустотой. Однажды – честное слово, не вру! – в этой пустоте возник профиль умывальника, и какой-то тёмный мужской силуэт явно писал в раковину; дело, сами знаете, житейское… То из одной, то из другой трубы  на крыше начинал идти дым, иногда лёгкомысленно белый, иногда угрожающе чёрный… Но всё это было уже почти привычно, новых волнений не вызывало. Я не спеша обдумывал, как бы мне всё-таки исхитриться попасть внутрь, да так, чтоб  и обратно можно было б  вернуться…
Я так углубился в эти размышления, что не сразу заметил новые странности у себя под боком. А заметив, забыл на время и про Дом, и про всё, что с ним было связано. Что Дом? В конце концов, я мог передвинуть стол к другому окну ( в большой комнате у меня было два окна – на улицу и на проезд; квартира была угловая), чтобы он перестал мозолить мне глаза. Я мог придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение – спецслужбы, например, секретная лаборатория, да хоть инопланетяне! Важно только, чтоб было что-нибудь заведомо для обычного человека непостижимое. И мало ли что в этой жизни для меня непостижимо?! – Если лично меня это не касается, то как-нибудь можно и пережить наличие чужих секретов. И, сделав некоторое усилие, выкинуть их к чёрту из головы… Новые странности, к сожалению, прямо касались меня, и выкинуть их из головы у меня не было никакой возможности…
Началось всё с того, что я стал терять вещи. То есть – гораздо хуже! –