рентгеновскими камерами, дрыхли в барокамерах, крутили педали тренажеров. Заключили срочный контракт на работу в вооружённых силах с сержантским довольствием. Форма, столовка, общага, кролики. Вся наша жизнь за последние полгода. За территорию городка нас не выпускали, дышим строго в рамках обозначенного загона. В таком ритме, понимаете, никакой личной жизни. Ни времени, ни денег на баб. Да если честно, и баб то самих тоже не было. Я уже на жёлтого своего соседа стал посматривать. Хуле думаю, чем не милая монголочка. Один хрен, все они на одну рожу.
В общем, период подготовки означал для нас полгода усиленной мастурбации. Что не вечер, то ручной подвиг. Мы уже с Боряном стесняться друг друга перестали – коллективно передёргивали на телевизор. Мы даже фантазировали о том, что вот она групповушка – нас двое и эта шалава из прогноза погоды.
Тут на пятый месяц эта ситуация с Аликом приключилась. Спёр он в подсобке банку со спиртом медицинским, да выжрал, сука, в одну харю. Пьяный и смелый джигит напал на главврача Ануш Тоноян (та самая армянская врачиха) со спущенными штанами и не двусмысленными предложениями. Благо процесс соития удалось избежать, но переломанный нос полковника (случайно подоспевшего на помощь), и укус за ногу бабки вахтёрши ему не простили. Так за месяц до отбора нас осталось трое.
- Все потому что не дрочил! Вот и накипело. Всё говорил – не могу мол.
Расклад в принципе был ясен, и я Андрюхе тагильцу сразу всё изложил.
- Ну, смотри нас трое. Ты, я и Борик. Представлять страну на просторах бескрайнего космоса должен человек с русской фамилией и такой же рожей. То есть ты или я. Борика они поставят в сменщики, на вариант возможной замены. Дабы великий монгольский народ гордился своим потенциальным героем.
- Я калмык, – вякнул мой кореш.
- Да мне похуй, хоть негр, бля! Полетит русский. А то представляешь, какой попадон будет, когда по телевидению и радио заявят, что летит Бальджир Унчиков. А страхует его Андрюха Прилепин. Пацаны ведь не поймут. Смута будет. Народ на улицу выйдет. Недовольства всякие. Нах им это надо! А вот в обратку – летит Сергей Дымов, а страхует Бальджир Унчиков. Так это для всех праздник, и звучит красиво. И пацаны довольны, и в Калмыкии выходной.
- А почему именно ты? Обоснуй! - взбеленился наш тагильский герой.
- Так у тебя себя в зеркало видел? У тебя же башка кучерявая, да и чернявый ты. Видно где то бабка погрешила не с православными. А если вскроется, что ты на половину еврей. То что, твою славу придётся с жидами делить. А вдруг ты агент Моссад. Тогда что? Это ж международный скандал. Так что Андрюха, прости. Ты в пролёте.
- Дурак ты, Сердым!
Наступил момент окончательного отбора. Снова мы на скрипучих стульях в кабинете руководителя проектом Николая Фроловича Петренко. «Сутулуго хлюпика!» - помните в клетчатом пиджаке? Так вот это он. Главрачиха Ануш и все те же двое замшовелых вояк.
- По независящим от нас причинам из четырёх кандидатов до окончательного отбора дошло трое.
Ни хуя себе «по независящим причинам». А кто нас тут без баб в заточении держал. Да мы все руки до мозолей протёрли от интимного салюта.
- Вас ждёт последний тест. Его проведёт полковник Лишевич Яков Палыч. Тест будет за пределами городка. Вы будете переданы Яков Палычу ровно на сутки. По итогам теста и будет проходить отбор.
- Давайте ребятки. Я в вас верю. Не подкачайте, – это нас наша Ануш подбадривает. Приятная тётка оказалась. И Алика она пыталась отмазать, только нос полковнику он сломал не простому. Это был куратор от ГРУ. Не тот нос дал трещину. Думаю, Алик сейчас сильно жалеет о случившемся, только поздно, бля.
Военный пазик с закрашенными коричневой краской окнами сглотнул наши дохлые тела, не кашлянув. На нас парадная форма без погон и знаков отличия. В машине душно и темно. Расцарапав немного краски с окна, мы видим огромные колонны из машин. Наверно везут в Москву. Полковник с нами не сел, поехал следом на старой серой волге с чёрными номерами. Везли нас часа два с половиной. Когда утрясли окончательно, и ссать было уже невмоготу – приехали.
Белое двухэтажное здание за глухим забором в окружении жилых многоэтажных панельных высоток. Всё очень похоже на бывший детский садик, забранный барыгами под свои дела – казино, притоны, бордели, магазины. Да мало ли для чего еще. «Шарага» - одним словом.
- Ну, вот мальчики и приехали, – палкан наш уже тут как тут. Бодренький сука, спал небось на заднем сидении, в то время, когда наши издроченные тела бросало по железному брюху пазика на каждой вонючей колдобине.
- Проходите внутрь. Всё уже накрыто. Кушайте. Отдыхайте.
Чёрная пасть подвальной двери. Далёкие красные огни из нутрии. Я побежал вниз первый, двигаясь скованно и осторожно, как бы не расплескать. Тёмный коридор вывел в огромную комнату с дубовым столом посередине. Накрыто было по-царски – водка, пиво в пластиковых бомбах, копчёная рыба грудой, колбаса, мясная нарезка, картоха в мундирах, банки с тушонкой. Я чуть не обоссался, увидев всё это. Так и встал, обомлев, зажав яйца двумя руками. Два моих товарища так и сползли по стенам, лишь выдохнув:
- Ни хуя себе!
- Угощайтесь сынки. У меня сегодня день рождения. Юбилей, так сказать. Так что вы отдохните, выпейте за меня. А завтра приступим к нашему заданию. Я вас покину. Дверку за собой закрою. Завтра с утра приеду за вами в десять. Отдыхайте.
Не, ну охуенный же чувак, этот полкан. Вот бля, подфартило.
С уходом именинника мы обследовали помещение. Обнаружили парилку, душевую, пару комнат с кроватями, небольшой бассейн, туалет и хранилку с целой сотней простыней, тапок, веников, сигарет и, не поверите, с пятью блоками презервативов. Да и две закрытые железные двери. Одна наружу, откуда собственно мы спустились, и одна в центральном зале. Все помещения без окон. Весь свет электрический красного света из громоздких взрывобезопасных светильников. Я такие у нас в ЦПК-3 видел. Вся обстановка отдавала казённым подходом. Железные кровати с постельным бельём, утыканном штампами какой то войсковой части. Алюминиевые ложки и вилки на столе, посуда, гранёные стаканы. Тапки, как в казарме. Так нам всё одно праздник!
Разделись догола, попарились, искупались, покушали, сидим, пьём. Вдруг дверь железная в комнате открывается. И входят девки. Уже раздетые в трусиках, да бюстгальтерах. Трое их. У меня так челюсть от удивления чуть член не отшибла, они встретились где - то посередине моего тела на пересечение векторов движения. Это уже не шуточный праздник! Не день конституции, блядь!
Мы сидим в полном ахуе, а лярвы ржут как лошади. Деловито сели за стол, налили себе, выпили. Нагло рассматривают нас.
- Смотри Валька, сегодня молоденькие, а то здесь постоянно старпёры седые вызывают. Вы тоже военные? – рыжая полная с висячей грудью в красном лифоне и чёрных стрингах, обращается к светленькой высокой в серой кружевной ночнушке. Чуть сбоку чёрненькая, с грудью двоечкой, среднего роста в белом комплекте.
- Так точно, – рявкает Борька.
Вот это расклад! И тут я дал себе слово, что оприходую всех. Я не я буду, если каждой из них не вдую хотя бы по разу.
- Хули, вы так скромно сидите без музыки, и без нас, – рыжая видно заводная у них. С неё и начнём.
- Вас ждали.
- Пришли мы, начинаем веселье. Ленка найди музыку. Она вон там в шкафу.
Чёрненькая, деловито по хозяйски выудила магнитофон из ящика в углу. Ткнула кнопкой пуск, и сборник русской прибанной шняги заголосил на весь зал. Веселье в разнос. Сигаретный дым, пролитая водка на столе, бычки в полупустых пивных колбах, гул общего разговора вперемешку с женским смехом, невнятным криком. Мимолётные отлучки парочек. Чувствую, охуенно отдыхаем. Но надо скорость потребления сбавить, а то меня от намеченных планов может алкоголь сбить. Стал я тихо паузы в тостах делать, чуть пригублять. Пусть Борик с Андрюхой нажрутся, тут все бабы мои будут.
Верка, рыжая, ещё травы достала из сумочки своей.
- Оживим обстановочку. А то сидим, как не родные!
- Охуенно! – единым хором выдали мы.
Но пыхать сильно я не стал. Хоть по виду моих товарищей, дурь была что надо. Развезло их до состояния младенца. Лежат, хихикают, слюни пускают, что не членораздельное мычат. Девки же, как слеза. Ничто их не берёт. Схватил я их троих в охапку и поволок в комнату на кровать. Там мы вчетвером кувыркались, пока к нам Борюня не завалился.
- Ни хуя, вы тут уединились. Я тоже в теме.
Смешались в кучу кони, люди, девки. Перед глазами у меня всё вертелось в ярких брызгах. Как в той трубе детской с разноцветными стёклышками. Цель процесса, и сам процесс превратился в какое-то сказочное действо. Видно всё - таки, травой меня зацепило, хоть и не так кардинально, как моих друзей. Всё-таки опыт. Руки, ноги, сиськи, Борька. Кто кого? Куда? Я ли Борьку? Он ли меня? Пиздец короче. Отплыл я.
Очнулся, лежу на кровати один, поперёк. Неудобно. За ногу кого-то держу, кто на полу лежит с задранными вверх кривыми ногами. С тугой болью поворачиваюсь посмотреть кто это. Борька, сука, голый лежит на каменном полу, лицом вверх, раскинув руки, со съехавшим презервативом на члене. Во бля, погудели!
- Дымов и Унчиков собирайтесь немедленно, – в дверях стоит наш именинник. Вот же сука офицерская, наверное, коньяк армянский ночью жрал, пока мы тут водярой палёной травились.
Поднимаемся, медленно выползаем в зал, где происходило основное веселье. Там убрано. За пустым столом сидит комиссия из тех же персон: главврач Тоноян, Петренко и другой военный. Двое санитаров в углу мастерят капельницу голому Андрюхе синего цвета. Слабак, бля.
Полковник Лишевич кидает нам две простыни, в кои мы и заворачиваемся, сиротело, ища глазами раскиданные в угаре по полу трусы и носки. Ни одежды, ни следов пиршества, ни баб. Всё убрано. Видно в глубоком коматозе мы с Боряном прибывали.
Главврач встала:
- Таким образом, мы выбрали двух основных претендентов. Третий выбыл по здоровью.
- Я ж говорил, хороший тест. А не хотели садик покупать. Сауна вон, какая получилась! Послужит ещё на благо Отечества, родная, – восторженный голос именинника у нас за спиной. Но так в ломы поворачивать голову. Мы застыли как две античные статуи, завёрнутые в белые туники с чёрными инвентаризационными клеймами восковой части.
Андрюху, мы больше не видели. Нас из сауны в полуобморочном состоянии увезли на военный аэродром. Оттуда семь часов на грузовом борту, куда-то на север.
Серый прямоугольник бетона взлетной - посадочной полосы. Небольшой посёлок на краю. Два комплекта зимнего обмундирования в серых мешках. Два набора сухого пайка. Перегрузка. И два часа тряски на вертолёте до окончательного места назначения. Одинокая фигура в чёрной куртке «Аляске» с карабином через плечо.
- Майор Яковлев Иван Петрович. Ваш непосредственный руководитель на период окончательной подготовки. Помогайте разгрузить вертолёт. Потом заходите в блок, располагайтесь.
Мы складываем ящики в пирамиду: тюки с бельём, консервы, патроны, коробки с макаронами, чаем, солью, лекарства и два ящика с уродливыми жёлтыми китайским зонтами.
- Опять какую то хуйню прислали, пидарасы! - седой майор раздосадовано машет зонтом в сторону улетающего вертолёта.
Чёрный одноэтажный дом, обитый
