ЦИКЛ.

                                                                                         

                                                                                   Геннадий Хлобустин
                                



                                                                          ЦИКЛ
                                                               (Сказки для деток)

          
                                 
                                  Эти сказки действительно для деток. Для деток не то,   чтобы «продвинутых», а просто привыкших думать, понимать, интересоваться. Детки они ведь тоже разные бывают: кто только в носу привык ковыряться, а кто с самого рождения передвигается по жизни, как по чуду. И для взрослых – которые не утратили в себе деток – тоже эти сказки. Они и расположены так не случайно – от детства к старости. Но ни старость, ни смерть – не венец. Венец – новый виток, и поэтому последняя сказка - снова о детках. Отсюда и название. «Цикл» – не цикл рассказов, хотя все они достаточно самостоятельны. Цикл – вся наша жизнь. И если она прожита и честно на неё взглянуть post faktum, то окажется, что вначале было детство и в конце тоже было детство. А кому сильно, немыслимо повезло – у тех и в середине было детство…


                                                              ТОПОР  И  ПИЛА
                                   
                                                                    (Басня)


   Понадобилось двум мужикам дерево срубить, пошли они  в  лес.  Один 
прихватил с собой топор, а другой – пилу-двуручку. Пришли на место, выбрали дерево. Тут промеж них спор вышел. Один говорит – надо дерево срубить, а другой говорит – давай лучше спилим. Спорили-рядили, и тогда один мужик сказал: «А что мы спорим? Давай попробуем, чей инструмент острее, тем и будем работать». Он взял топор и стал рубить дерево. Но топор был так туп, что им нельзя было рубить. «Дай-ка я», - предложил другой мужик и наладился срезать дерево пилой-двуручкой. Но пила оказалась тоже дрянцо. Она совсем не пилила. Что делать?
    «Выход есть, - сказал первый мужик. – Давай наточим мой топор и  дерево – срубим. – Э, нет, - возразил другой, - чем моя пила хуже? Давай лучше мою пилу разведём, и дерево – срежем».
   Долго так они спорили, никто не хотел уступать. А тем временем стемнело уже. Мужики плюнули да так и ушли из лесу ни с чем.
   А дерево – осталось.


                                                            БОГАЧ  И  БЕДНЯК

                                                                   (Басня)

   В одной очень бедной деревне жил богач. С каждым годом его достаток всё множился; он вкалывал до седьмого пота и был удачлив в делах.
   Однажды обокрали его лавку.
   На ноги была поднята вся полиция. Стали разыскивать, кто украл.   Наконец вора нашли.
   -   Кто таков? – спросил богач у урядника.
   -   Бедняк один, очень бедный. Из вашей деревни.
   Богач подумал и сказал:
   -   Его надо простить.
   -   Как простить? – удивился урядник. – Он ведь украл!
   -   Да, украл, -  согласился богач. -  Но он не мог не украсть. Я слишком много накопил, и это не могло не бросаться в глаза в такой бедной деревне, как наша. Его надо простить.
   И бедняка простили.


                                                           МАЛЬЧИК  -  КОРМИЛЕЦ

                                   (Рассказ мальчика о том, как он поймал первую в своей жизни рыбу)

    Мальчик рассказывал. Было мне пять лет, взял меня дедушка на рыбалку. Я и прежде несколько раз бывал, да только поймать ничего не мог.
   Мы удили в тихой заводи, из лодки было видно густые водоросли в  реке.
   Дедушка купил разрешение на двоих. Свой большой спиннинг он то дело закидывал далеко в воду, но рыба не ловилась. А я сидел с краю на корме и забрасывал маленький спиннинг – мне его на день рождения папа подарил. Я тоже, как и дедушка, таскал вместо рыбы только гнилые водоросли. 
   Лодок в мелкой заводи скопилось не меньше десятка. И я видел, что  кое-кто рыбу вытаскивает. Прошло уже часа два, а мы с дедушкой так ничего и не поймали.
   Вдруг мне показалось, что я на этот раз тащу не водоросли, а на блесне что-то трепыхается. Я испугался. Удилище задрожало у меня в руках, и я схватил его крепче. 
   Я стал наматывать спиннинг. И вытащил не очень крупную рыбку, всю будто из серебра. «Это – карп, - сказал дедушка, как бы разговаривая сам с собой. – Молодец.  Жаль только, маловат. Придется отпустить, пусть подрастет чуток».
   Я сильно опечалился и едва не заплакал. Было от чего – ведь в моей  руке бился живой, самый что ни на есть настоящий карп и моя мокрая ладонь уже запахла чешуёй. Эта рыба – была моя первая. И вот теперь, только из-за того, что она так мала, её следовало снова отпустить в речку. 
   Я растерянно смотрел на дедушку, и слёзы сами наворачивались у меня на глаза.
   А дедушка тем временем смотрел на другую лодку, которая потихоньку подплывала к нашей. 
   -   Что у вас? – спросил с лодки большой мужчина  с красными здоровенными руками  и отложил весло. Это был сторож рыболовного        хозяйства. 
   Дедушка сначала немного смутился, а затем, улыбнувшись, весело кивнул  подбородком в мою сторону.
   Дедушка ничего не говорил  большому мужчине. Только тот почему-то ему тоже кивнул  и засмеялся. А потом он снова взял  своё весло и, сильно загребая воду, мне крикнул:
   -   Чего же ты ждёшь, чудак? Снимай её скорее с крючка! Это – твоя  рыба!
   А уже когда мы вернулись, я из-за спины, совсем неожиданно для  мамы, достал пластмассовое ведёрко с моей рыбой и прокричал, что было мочи, прямо от порога:
   -   Вот так, папа-мама, встречайте кормильца, поесть вам принёс!





                                                        КАК  Я  БАБУШКУ  ОБМАНУЛА

                                                         (Рассказ молодой женщины)

   Трудно сказать, сколько лет мне тогда было, даже родители успели запамятовать; но одно точно – до школы. 
Стояло лето, я гостила у бабушки в одном маленьком провинциальном городке. Бабушкин дом был давний, старинной кладки, но все ещё крепкий.
   Ночью я спала в детской, и окна выходили в сад.
   Однажды поутру в отворённое настежь окошко я услышала бабушкин голос. Она позвала меня громко по имени, чтобы  я просыпалась скорее. Я барахталась по самый нос в пуховой перине, и вставать мне никак не хотелось. Но бабушка продолжала меня звать. Её голос окреп и становился всё настойчивее. Я повернулась на кровати и свесила одну ногу долу. Затем нащупала пальцами  шлёпки и заковыляла к порогу. Бабушка не унималась, всё звала. 
   Я вышла на крыльцо и услышала, что голос доносится из сада. Наверное, бабушка собирала клубнику. Утром она всегда свежая, мокрая от росы и такая холодная… зубы сводит.
   Хотя бабушка меня не могла видеть из сада, - крыльцо выходило во двор, - я решила откликнуться. И что есть мочи прокричала с крыльца: «Да, бабушка, я уже встала». Голос из сада тотчас унялся.
   Спросонок я ещё плохо соображала, где я и что со мной. Но я подумала: «Бабушка в саду примолкла. Пожалуй, она рада, что я уже на ногах и проснулась; теперь ей снова легко станет собирать клубнику в лукошко. И я уже не нужна».  Я прошлёпала к себе в детскую и снова уснула.
   Бабушка больше меня не звала. А, может, я не слыхала во сне. Только историю эту  мои родители ещё и посейчас нет-нет да и вспомнят. А бабушки с нами уже давно нет. Как жаль…   
   Я любила её больше всех на свете. 

   
                                                                ДИКАЯ  МАСЛИНА
                                                        (Рассказ  не старого еще человека)

   Уже будучи сильно не молодых лет, я пристрастился к фотографии. Сначала телеобъективом снимал бабочек в степи. Нащёлкал их, наверное, плёнок двадцать. А как поступил на новое место и стала копейка прилично вылезать, тогда сразу и купил себе с рук другую камеру, «японца» подержанного  - и уже ничего кроме пейзажев не снимал. 
   Оказалось, пейзажи только  от неуклюжести статичны, а на самом деле они такие же живые, как бабочки. То же солнце и та же вода  каждые пять минут – разные. И, конечно, же, зимой всё не такое, как летом. 
   Но это – к слову.
   За моим домом, в четверти часа ходьбы – степи кусок нераспаханный. Там топко, и если загнать трактор, он увязнет. Вода до самого лета стоит, а под ней слегка на ветерке травы колышутся. И свежая вода, без душка, да бурьян по валу заглохшей оросительной системы высится. А так степь тут ровная, как книга, только вдали Марьяновская гора  гребнем из-за железнодорожной насыпи выступает. 
   Степь за лесополосой, что непрерывно  почти тянется вдоль железнодорожной насыпи – одно буйное разнотравье: васильки, полынь горькая, зверобой да повсюду душистые поляночки клевера и только поодаль неширокое болотце  лежит, ощетинилось  по закраинам сплошь рогозом да тростником. Деревьев тут – наперечет. И растут почему-то только дикие маслины - всё чахлые да приземистые. С десяток, пожалуй, не больше.  И не то, чтобы купно стоят, - а так, где придётся, островками по парочке или по три. 
   А одна маслина была – залюбуешься. Та вообще наособицу стояла, совсем в стороне. Ствол, корявый, причудливо  стлался почти у самой земли, и так низко, что корою своей древнею касался  цветов на лугу. Не знаю, бывают ли карликовые маслины, но деревья, подобные этому мне довелось видеть только однажды,  в тундре под Уренгоем. 
   Когда сворачиваешь от насыпи едва приметною стёжкою к степи –  оно одно, это дерево, сразу кидается в глаза в промельке реденькой, старательно вырубаемой  ежегодично  лесополосы. 
   Но увечность дерева не прискорбна. Во всей степной заплатке не  сыскать дерева  красивее. 
   И вот однажды осенью, ещё затемно, до зари, я, легкий на ногу  спозаранку, вышел и, спотыкаясь о крупную щебёнку под насыпью, добрёл до степи, а потом, залёгши  среди высоких, побуревших от осенних дождей стеблей цикория  милую моему сердцу маслину – заснял. 
   Снимок удался. Полоса зари высветляла торчащую кверху крону, а позади низко стлался туман и где-то совсем уж вдалеке  едва приметно мерцали  два желтых огонька в чьих-то избах. Чуть наискосок от дерева прижился  отросток маслины, - я его по темноте не приметил, - а на фотографии он оттопыривался во