Врата

Лёнька и Егор уже двинулись в путь, когда сзади раздался вопль, полный невыразимого отчаяния. У Элины прыгали губы, на глазах выступили слезы.
- Вы идиоты! Вы… вы просто…
Она вытерла рукавом глаза и устремилась за друзьями.
Обмелевшая река Неглинная, полтора века назад упрятанная в подземную трубу, вела путников все дальше и дальше. Иногда друзьям казалось, что из темноты вот-вот вынырнет потайной ход или дверь, или хотя бы решетка, но вместо этого им открывалось лишь продолжение тоннеля. Выполненные на совесть и даже с некоторым изяществом кирпичные своды напоминали внутренности какой-то гигантской извивающейся змеи. По бокам торчали забитые грязью и ветками ливневые стоки. Кое-где сквозь дыры в потолке проступали очертания черных металлических труб. В полутьме вода реки казалась довольно чистой, хотя в ней, то тут, то там попадались сгнившие деревянные ящики, бутылки, мертвые крысы и прочая дрянь. Один раз друзья увидели истлевшие останки человека, погибшего, быть может, еще в прошлом столетии.
Гарцев уверенно шагал вперед, как человек, хорошо знающий эти места. Или это была лишь маска? Никто из ребят не хотел случайно выдать свой тайный страх, однако у каждого в голове звенела одна и та же дурацкая мысль: что если Гарцев вдруг развернется и нападет на них? Кто мог с ним справиться: Лёнька, Элина или покалеченный Егор? Втроем они представляли для него такую же опасность, как для африканского льва. Впрочем, такой поворот можно было ожидать лишь от самого настоящего безумца, а Гарцев при всех своих странностях и пороках выглядел более чем уравновешенным.
- Элина, – заговорил Лёнька шепотом. – Прости, что я так… Я все сделаю, чтобы тебя защитить.
Его глаза шарили по воде, ища хоть что-то, что могло бы сойти за оружие.
- Что вы там шепчетесь, домой захотели? – раздался насмешливый голос Гарцева.
- Ты сказал, что мы идем в другой мир, – проговорил Егор, с трудом переставляя свою закостеневшую ногу. – Это шутка что ль?
- А я похож на клоуна?
Гарцев сбавил шаг и стал внимательнее оглядывать стены.
- Другой мир означает другой мир. Это не тайные подземелья Кремля, не какие-то там пещеры со сталактитами. Это даже не секретный бункер Его величества… – глаза Гарцева весело блеснули. – А где, вы думаете, он собирался прятаться от американской бомбы, хе-хе?
Гарцев подошел к стене и начал водить по ней ладонью, что-то бормоча себе под нос, словно разговаривал с кирпичами. В этот момент он сильнее всего походил на сумасшедшего.
Пошарив минуты две, Георгий нащупал кирпич, едва заметно выдающийся из общей кладки. Просунув ногти в незаполненные раствором щели, он с огромным усилием выцарапал кирпич, и тот упал, булькнув в грязной воде. Лёнька не разглядел, что было под ним. Кажется, там находилось, что-то вроде кнопки или, быть может, замочной скважины.
Гарцев достал из кармана круглый, плоский предмет на цепочке размером не больше пятикопеечной монеты и приложил к углублению. Неожиданно часть кирпичной кладки дрогнула и почти беззвучно стала отползать назад, образовывая узкий проход в стене. Лёнька ожидал увидеть внутри какие-нибудь шестеренки потайного механизма, но, кажется, там не было вообще ничего.
Гарцев и ребята вошли внутрь.
- Впереди будет лестница, – заговорил Георгий. – Если…
Вопль ужаса взорвал тишину канализации, заставив содрогнуться всех. Элина пронзительно визжала, глядя в пол и пятясь назад.
- Что у тебя?!
У ног Элины, шевеля усами, ползал огромный белесый таракан. Гарцев раздавил насекомое носком сапога.
- Здесь такого дерьма по горло, каждый раз будешь орать?! – пролаял он в лицо девочке.
Когда Элина пришла в себя, они двинулись в путь. Отойдя на несколько шагов, Лёнька услышал за спиной едва различимый шум, с которым затворилась кирпичная дверь.
В отличие от канализационного, этот тоннель больше походил на возникшую естественным путем пещеру, чем на проход, созданный человеческими руками. Своды и пол были неровными, так что приходилось шаркать ногами, чтобы не споткнуться. Тьма ослепляла своей чернотой.
Хотя самочувствие теперь уже беспокоило Лёньку меньше всего, он не без досады слизнул с верхней губы текущие ручьями сопли. Часы, проведенные на холоде по колено в воде, мигом оживили угасшую болезнь и вдохнули в нее новые силы.
- Ступеньки! – предупредил Гарцев. – Всем смотреть под ноги!
Они начали спускаться по узкой винтовой лестнице, с замиранием сердца ожидая, что нога вот-вот провалится, не досчитавшись ступеньки. Наибольшую опасность лестница представляла для Егора, который ставил свой живой протез практически наугад. Лёнька держал его под руку, Элина придерживала сзади. Внезапно Гарцев, сам предложил Егору помощь. Вызвано это было, впрочем, не столько заботой о нем, сколько боязнью, что тот, упав, повалит всех остальных.
Лестница по спирали уходила вниз, словно резьба гигантского сверла, пробурившего насквозь земной шар. Лёнька не знал, сколько времени они спускались, кажется, прошло уже не меньше четырех-пяти минут. Лестница и не думала заканчиваться. За каждым новым поворотом вокруг каменного столба скрывался лишь новый поворот.
Позади Лёнька слышал всхлипы Элины. Было неясно, плачет ли она или, как и он сам, подхватила насморк. Перед глазами маячил светлым пятном тулуп Гарцева.
«Что же это за лестница?» – тревожно думал Лёнька. – «Кто и когда ее построил? Куда она нас приведет?»
Он вспомнил, что мама жива, только пока он принимает на веру слова Гарцева о душе и другом мире. Если так, то пусть эта лестница станет дорогой в волшебную страну, где творятся чудеса, и где можно исправить непоправимое.
- Скоро придем? – устало промычал Егор.
Гарцев рыкнул в ответ что-то нечленораздельное.
Бесконечный спуск в темноту все больше напоминал дурной сон.
Лестница закончилась также внезапно, как и началась. Впереди был еще один тоннель. Гарцев достал из кармана нечто вроде компаса – небольшой предмет кубической формы, сделанный ни то из камня, ни то из черного дерева, с круглым сияющим циферблатом и мечущейся из стороны в сторону серебристой стрелкой.
На этот раз они попали в лабиринт. Множество совершенно одинаковых подземных ходов переплетались друг с другом, словно десяток змей в корзине.
- Куда мы идем? – вдруг подала голос Элина, которая все это время молчала.
- Я, кажется, уже дал понять, – раздраженно заметил Гарцев.
- Ты не объяснил, – настойчиво продолжала Элина со слезами в голосе.
Гарцев скрипнул зубами.
- Короче, – начал он. – Давным-давно, когда наверху были только леса и болота, и когда все поклонялись деревянным болванам, один сумасшедший увидел во сне, что именно здесь пролегает путь к вратам… ада, если угодно. Хотя это не ад. Таких ворот на земле несколько.
- Что значит «ада»? – спросил Лёнька.
- Это значит, что через эти двери можно попасть в логово чудовища… или дьявола… или Оно, как мы его уважительно называем.
Гарцев резко обернулся, ослепив ребят лучом фонаря.
- Тот, кто захочет вернуться, будет искать дорогу сам! Это не лучшая мысль, предупреждаю.
- Мы… – Лёнька замешкался, понимая, что вопрос слишком страшен. – Мы встретимся с ним?
- Ни в коем случае.
Егор зашел Гарцеву за спину и, оглянувшись на друзей, быстро покрутил пальцем у виска. Впервые Лёнька видел страх на лице своего старого друга. Впрочем, это был страх иного рода: страх перед тем, во что он в отличие от Лёньки и Элины не мог даже попытаться поверить.
Георгий внимательно следил за стрелкой волшебного компаса, которая очевидно указывала ему дорогу. Каждый шаг, каждый хруст камешка под ногами отдавался в катакомбах зловещим эхом. Неизвестность в сочетании с бредовым рассказом про чудовище делала этот мрак и тишину совершенно невыносимыми. Лёнька чувствовал в легких нехватку кислорода.
 
Логово
 
Из тьмы навстречу путникам выступили тяжелые, черные ворота, украшенные грубым барельефом. Что он изображал, невозможно было понять.
- Стоять! – приказал Гарцев, хотя все уже прекрасно видели, что дальше пути нет.
Он прикоснулся рукой к воротам, снова начав шептать себе что-то под нос. То, что в первый раз показалось Лёньке простым монологом вслух, похоже, представляло собой заклинание или заговор.
Внутри ворот что-то глухо щелкнуло, но, когда Гарцев попытался их открыть, створки не поддались.
- Что ж ты хочешь? – с досадой проворчал Гарцев и оглянулся на ребят. – Идите сюда!
Он медленно обвел друзей взглядом.
- Это непростые ворота. Чтобы их открыть нужно... Один раз в жизни вы обязательно должны были увидеть Его. В вашем первом ночном кошмаре. Пусть каждый приложит руку к дверям и вспомнит этот сон.
Лёнька, Егор и Элина послушно дотронулись до бугристой, древней поверхности. Лёнька хорошо помнил свой первый кошмар.
Ему было года два. В тот вечер он очень сильно развеселился, дрался с папой и не хотел ложиться спать. Когда его уложили в маленькую кроватку, стоявшую у стены, он увидел, как в темноте, прямо по стене к нему подбирается черная, лоснящаяся тварь, похожая на бесформенный тюк кожи. Она рычала и похрюкивала, у нее были острые когти или рожки, которыми она, как паук, цеплялась за отстающие от стен обои. Вплотную подобравшись к Лёньке, безглазое чудище слегка укололо его своими когтями-рожками, словно решив попробовать на вкус. Лёнька заорал. Раздавшийся внезапно пронзительный вой напугал тварь, и она, злобно ворча, быстро уползла по стене обратно во тьму.
Лёнька рыдал. За окном страшно ревели сирены, и шевелилось багровое зарево. Что-то громыхало.
Мама подхватила Лёньку на руки.
- В подвал! – прозвучал папин голос.
После этого случая Лёнька долго боялся спать возле стены. Он был абсолютно уверен, что это был никакой не сон. Он даже прикидывал, где могло прятаться это неведомое существо при свете дня: в стенном шкафу, в антресолях на кухне или в той комнате, которая постоянно заперта? Несколько раз он видел его во сне, но не столько его, сколько свой страх перед его появлением, и именно во сне, а не наяву.
Ворота растворились сами собой. Гарцев и ребята вошли в просторный, темный грот, стены которого также покрывал непонятный барельеф, а потолок, кажется, имел куполообразную форму.
Посреди пещеры друзья увидели нечто вроде большой чаши стоящей на высоком, каменном пьедестале и до краев наполненной водой. С высокого потолка в чашу каждые десять секунд звонко падала капля.
Позади чаши во мраке проступал силуэт огромной статуи, изображающей ни то человека, ни то зверя.
Гарцев медленно двигался вперед, поглядывая по сторонам, очевидно тоже впервые видя это место.
- Что там? – спросил Лёнька, указав на статую.
Гарцев направил свет фонаря в лицо монумента, и все ненадолго обомлели от страха.
Перед ними стояло подобие человеческого существа. Непропорционально длинные руки и ноги, тощее, костлявое тело и огромные кисти рук придавали ему сходство с богомолом. Почти все лицо, которое едва ли можно было назвать лицом человека, занимала оскаленная пасть и узкие, косые глаза, доходящие до самых висков. Несмотря на темноту и грубость, с которой была выполнена статуя, на «лице» очень живо читалось вожделение и порочное блаженство. В огромных ладонях существа Лёнька