разговаривала, или могла вообще уйти из дома.
Бывали у них скандалы на этой почве, и до милиции дело доходило. Вот тут Мария была шустрее, чем обычно в своей жизни, могла любое заявление написать. И как надо «проучить мужа», хорошо знала.
- Наверно у тебя к этому делу призвание есть, - говорит ей Распутин. - Или ты в милиции, штатный осведомитель. Но и те своих родственников не трогают, а ты и тут глупо выслуживаешься.
Вроде дразнит её Распутин, вроде правду говорит «никак не поймёшь его».
- Я теряю премии на работе, а ты свои там в милиции получаешь. И в итоге, если задать риторический вопрос, «где больно!», то получается, что у меня везде «больно», а у тебя всё хорошо «срослось»!
Странно они жили! Никогда Мария не уступала мужу своему, и очень жадная была до денег. И врать, она могла бесконечно долго и убедительно. И ничего плохого в этом не видела. Бывало, что и Гришку «дурачила», разыгрывая его. Потом, поучительно приговаривала: «простофиля» ты Распутин, нельзя быть таким доверчивым!». Зато Гришка раскраснеется так, что его и спрашивать не надо, видно, что «заврался парень!».
А на работе тоже пошло не всё гладко, как бы того хотелось Распутину. Неприятности начались не у Гришки, а у Виктора Грищёва. У Распутина с Крякиным теперь был, как бы вооружённый нейтралитет: никто никого без причины не трогал, выполнял свою работу и не более.
Но не переводились для Ивана Ивановича неприятные минуты на производстве. Захотят ребята задеть начальника, то на выпад Крякина говорят ему: «Гришке скажем, в рыло получишь!».
Поменяется тот в лице и молча уходит в лабораторию, как бы по неотложным делам и отсиживается там. Обидно ему, а рабочим ещё больше весело.
Ясно было всем, что он, со своим большим милицейским опытом работы не ягнёнок.
- И Распутину тем более было это понятно. Но вот где он рыл ему яму, Гришка не знал.
А вот за Виктора Грищёва, тот взялся серьезно, и постоянно говорил на докладе у вышестоящего начальства: «то не так бригадир делает, да это у него не ладится».
- Ты что делаешь начальник? Я же тебя научил, хоть что-то в работе понимать, а уже «яйца курицу учат!». - И почему ты сразу к начальству бежишь Крякин? – возмущается дальше, всегда спокойный Виктор. Заметно было, что и его постепенно стал «доставать» начальник.
Молчит Крякин, как будто ничего не случилось. Но тактики своей не поменял, и далее, упорно шёл к поставленной цели: «убрать Виктора с бригадирской должности».
- Вот Новиков Александр будет хорошим бригадиром, тот «свой характер» показывать не будет!».
Не мог он простить бригадиру, что тот за Гришку на собрании заступился, но открыто этого не говорил.
Хотел Гришка, сам с Крякиным по-хорошему поговорить на эту тему, и ждал подходящего момента. И вот, как-то остались они наедине с начальником смены в его «резиденции» лаборатории.
И только Распутин раскрыл свой рот, что бы сказать своё мнение о нём, как тот сам начал говорить.
- Зря ты на меня «наезжаешь» Распутин, не от меня тот ребёнок, у твоей бывшей жены.
- И скажешь, что ты там не был? – вспыхнул Гришка. - Соседи говорят, что ты туда часто по ночам «шастал», а потом и в «наглую», днём стал ходить. - А Виктор уже позже в вашей жизни появился.
Молчит Крякин, ему сказать нечего в своё оправдание, и Гришке снова в грязь лезть не хочется.
Так и разошлись они в разные стороны, не поговорив о самом главном: о бригадире. - Не хотелось Распутину, и его в грязь тащить!
Осень потихоньку сдала свои позиции, и, как первый посланник подходящей зимы, в воздухе запорошил лёгкий снежок. Он весело вытанцовывал в воздухе, свой чарующий вальс счастья, и легко оседал на вытянутых ладонях Елены.
Никак не хотел снег быть серьёзным гонцом природы, был весел и легкомыслен, словно «на бал-маскарад спешил», знал, что там без него не обойдутся!».
- Что он даст нам Григорий в этом году, ты не знаешь? – спрашивает Маслова Распутина.
Стоят они на балкончике девятого этажа на рабочем месте Лены. Летом это было любимое место отдыха рабочих с великолепной панорамой города, но сейчас долго здесь не простоишь, как говорится «не климат».
- Подставляйте ладони, я насыплю вам снега! - шутит Распутин, а если хочешь, то и счастья, - только где его взять столько.
- Подумал и добавил «нам, и чуть-чуть бы хватило».
А снег и не думал прекращаться, и добросовестно сыпал всю смену, до самого утра устилал землю!
И пока работали рабочие на производстве, он заполнил вокруг завода всё свободное пространство. Не было у него уже прежней «маскарадной весёлости», как и юношеского легкомыслия, утомился он в «серьёзной работе».
Зато люди, как это не странно для него было. И удивительно снегу.
Они, как эстафету переняли его «былой, и весёлый нрав».
Везде по этажам замелькали лёгкие снежки, и если они попадали в человека, то никто не обижался. Знали хорошие люди, что к счастью это! - Первый снег!
- Первым снегом очищаешь свою душу, если ты им натираешься.
- Зато брошенным снежком, болезни изгоняешь! - так в старину славяне говорили.
А дальше было ещё веселее, нарочно и не придумаешь такого. Только все собрались идти домой, как прибегает жена Сергея Никитина, его очаровательная Елена. Она была не на шутку взволнована, «что же это такое творится?».
Никто из рабочих ничего не понял из её сбивчивой речи, только скуластое лицо Сергея, в нехорошем предчувствии удивлённо вытянулось, а его сухощавое тело невольно сжалось в пружину.
Зато некоторым рабочим сразу всё стало ясно, и «веселее на душе!». Они уже догадывались, о причине появления Елены.
Ведь, не бывает такого, «что никто и ничего не знает», - особенно в рабочей среде, «есть «знатоки!»
Просто они умели молчать «до поры до времени», умышленно герою ничего не говорили: «так интересней спектакль!».
- Где твой «Запорожец» Серёжа? Иди скорей, да посмотри, что с ним стало!
Сергея точно катапульта выметнула со своего насиженного места. Всё же это была машина, и хороших денег она тогда стоила: не игрушка какая-то.
И Сергей, уже ни на кого не обращал внимания, летел вперёд по ступенькам, к своей машине: «что же там случилось?».
Он с лихостью, пролетел все этажи здания, и оказался на улице. Следом за ним следовали и любопытные люди.
А тут, пришла пора рабочим расходиться по домам: ночная смена закончилась. Про лифт в суматохе все забыли, но зрелище стоило того, и все это понимали.
Как обычно Сергей бросил свой «Запорожец», чуть ли не на проезжей части дороги. И это было у многих рабочих в порядке вещей, «зато машина, ближе к входу в здание, и к хозяину ближе».
Пришла пора убирать снег с территории завода. И весёлый человек, тракторист Владимир Крутасов не стал искать хозяина машины, он его и так прекрасно знал: «пусть Никитин работает, пусть выполняет свой план, зачем его по пустякам тревожить?
Зато другим людям весело будет посмотреть, на его Крутасова творчество. - Иначе он всё и не представлял себе, «шутка это, не более того!».
И вот, в «кои годы», такой удобный случай представился.
- И со снегом, и с машиной: всё, как по заказу получилось! - Грех упустить такой момент.
- Несомненно, что и сам Никитин поступил бы также: - Владимир был уверен в этом. - И, если всё сделано «под первый снежок, да под хорошее, лирическое настроение», то, какая тут может быть обида? - Но тут Владимир глубоко ошибался.
Весь снег, что высыпался ночью на территорию завода, Крутасов на совесть сгребал трактором возле «Запорожца» Никитина. И скоро тот, по самую крышу был окружен снежной лавиной. А что бы ещё людям веселее было, Крутасов сверху в сугроб метёлку воткнул, и сам с места своей проделки, скрылся: «от греха подальше!».
Раскрыл рот Никитин, и не знает, что ему делать? К собственной машине без трактора никак не добраться.
Что там кричал возмущённый Сергей: никто толком не слышал. Смех рассыпался в воздухе и разрастался весёлой лавиной. – Весело рабочим! Праздник души у них!
- Какая тут обида? - пошутил товарищ. - Но в жизни всё бывает намного сложнее.
Очень сильно обиделся Никитин, на Володю Крутасова, и даже откапывать из снега свой «Запорожец» не стал.
- «Умник нашёлся!», - махнул Никитин обречённо рукой и ушёл домой пешком, что ещё больше добавило рабочим смеха.
Понял Крутасов, что дело тут совсем не шуточное и назревает большой скандал. Помял свою вязаную шапочку в своих чёрных от мазута руках, и уже к обеду очистил снег возле машины Никитина.
Выспался Никитин после ночной смены, и уже никакого зла у него на душе не осталось.
- Ладно, чего уж там! – махнул он на всё рукой и не пошёл к Крутасову в гараж ругаться: «один ноль в твою пользу Володя!». Хорошо, что народу было весело, и весь день был у них необычный, но должок за мной дружище!
А дома у Гришки, были свои проблемы. Пришло время, явиться супругам Распутиным в суд по причине их развода. Мария была не похожа на себя, от её высокомерия не осталось и следа. Похоже, было, что, и она о многом передумала.
- Ты пойдёшь, Гриша в суд? – робко спрашивает она супруга.
Распутин тоже был «не на подъёме!». Понимал он, что развод, штука «очень не приятная», и как бы многие не хорохорились, а стоит она людям много нервов, и даже здоровья.
- Ты подала на развод Мария, «ты и иди в суд!», - говорит ей Гришка. – Без меня всё равно нас разведут. - Я не против развода!
- И даже если я буду против, то нас всё равно разведут: по нашему действующему законодательству.
- Так что от меня ничего там не зависит: «одна морока с «твоим судом!».
Расплакалась Мария, слёзы с её глаз катятся, чуть ли не с горошину величиной, и она повисла на шее у супруга.
- Я люблю тебя Гришка, но почему ты такой вредный Распутин?
- Как ты, так и я! - отвечает ей дерзко Распутин. Но что-то в его душе уже дрогнуло, жалостливый он был с самого своего рождения. Всех ему было жалко, и букашку, и таракашку, а про людей и говорить нечего. Но жизнь его так сложилась, что приходилось ему идти по жизни, часто наперекор самому себе, иначе трудно было выжить сироте.
И снова в его сознании детство: удар по гонгу, консервной банке, и начинается борьба. Он меньше своих соперников, но ему надо обязательно победить! И «малыш» никогда не подводил своих зрителей, а упрямства у него всегда хватало.
Потом когда уже подрос, стал заниматься боксом. И опять никому не хотел уступать первенство. Так и воспитывал себя жёстко, без всякой жалости к себе. И постепенно жалость у него осталась на втором месте, а на первом воля, и стремление к своей цели.
Презирал Гришка трусов и особенно лентяев, и мог с ними легко расправиться, «без всякой пощады!».
Но больше всего презирал он нерешительность в человеке. Когда все смотрят друг на друга, но никто не хочет делать первый шаг: и он делал этот шаг первым.
Натура противоречивая, но всё же очень добрая. И ничего в жизни, не могло в нём вытравить доброту, то, что дано было ему небом.
И снова всё повторяется: в его глазах возникло видение.
Далекое село на Брянщине, и церковь на холме. Гулко до самой души звонят колокола. И вот он со своей бабушкой, совсем ещё малыш уже внутри церкви. Движется поп, размахивая, как тогда
