Мы

согласился Артем.
Уже выходя из магазина с пакетом, в котором приятно холодила ногу литровая бутылка пива и коробочка с сушеной рыбой, он подумал, что это странно, почему его приняли за взрослого, сам он себя ощущал гораздо моложе. Подойдя к  наглухо затонированной машине, он долго всматривался в свое лицо. На него смотрел молодой человек, который отдаленно походил на Толю, и на него, но это был другой, неизвестный ему человек.
– Что, засмотрелся на себя? – рядом хохотнула молодая девушка, заметив недоумение на его лице.
Она была высокая и худая, как тонкая береза? Ему захотелось сравнить ее именно с этим деревом. Тонкие русые волосы были небрежно затянуты в косичку, яркое летнее платье слегка прилипло от пота, едва скрывая длинные худые ноги. Она открыто рассмеялась, показывая ему ряд ровных белоснежных зубов.
– Да, такая красота, глаз не оторвать, – решил он перевести игру на свое поле.
– Вот то-то я и смотрю, аж засмотрелся! Ты не похож на местного.
– Почему же? – удивился он, на нем не было надето ничего особенного, такие же джинсы и футболка, все как у всех.
– Не знаю, просто не похож, – пожала она плечами, сверкнув на него заинтересованными глазами.
– Да и ты не особо-то похожа, – заметил он.
– А это еще почему? – наигранно коверкая интонацию спросила она.
– У тебя зубы хорошие. Ты определенно из Москвы.
– У, Пинкертон, все знаешь, – она погрозила ему пальцем. – Может ты все-таки спросишь, как меня зовут, а?
– Как тебя зовут? – улыбнулся он.
– Юля, – она слегка присела, делая старомодный реверанс.
– Артем, – он задумался и повторил. – Артем.
– Как-то ты неуверенно назвал свое имя, – Юля нахмурилась. Сквозь ее ссуженные глаза поблескивала озорная улыбка.
– Не знаю, наверное перегрелся.
– Понятно, а куда идешь?
– Да никуда, просто гуляю.
– Я иду на дамбу, пойдешь со мной?
– Пошли. А где это?
– Покажу. А ты не маньяк?
– Почему ты так решила?
– Не знаю, уж больно твое лицо мне знакомо.
– Обыкновенное лицо.
– Нет, необыкновенное, – Юля повертела в руках косичку.
– Ну ладно, пошли!
Она повела его козьими тропами, насквозь через безликие кварталы хрущевок, беспорядочно натыканных на крутых холмах. Проходя мимо этих домов, он чувствовал запах их застывшего быта, поддернутого нотками бесцветной крикливой музыки, доносившейся из каждого утюга. Пробираясь сквозь кварталы, Юля мимоходом вела для него экскурсию, дополняя услышанные им запахи рассказами о нравах обитателей этих мест. На мгновение ему показалось, что они с ней как два исследователя, попавшие в дикую местность с недружелюбным населением. В ее рассказе проявлялся ее упрямый характер, оценки она делала жесткие и бескомпромиссные, но не было в них пренебрежения, скорее чувствовалась затаенная боль и обида.
Училась она на третьем курсе какого-то ВУЗа, название которого она сильно коверкала. Давая ему понять свое отношение к учебе. Он никак не мог понять, зачем учиться, если тебе не нравится, но слушал молча, не желая прерывать ее спич.
– Ты, наверное, думаешь, что я болтливая, да? – Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Нет, не особо. Мне нравится.
– Правда? Ну, тогда я продолжу! – она заулыбалась.
– А почему ты ничего не рассказываешь?
– Мне особо нечего рассказывать, – пожал он плечами, стараясь придать себе  безучастный вид. – Ничем особо не выделился.
– Ха, а ты думаешь, я чем-то выделилась? Я вот с детства всегда хотела стать балериной. А что, я высокая, худенькая, но не взяли – разрушены все мои детские мечты! Все время делала только то, что от меня хотели. Какая хорошая девочка!
– А разве это плохо?
– Конечно же нет, но это я сейчас такая умная, а вот тогда! Я хочу, чтобы ты знал сразу – я истеричка, ужасная истеричка.
– Понял, буду наготове.
– В смысле?
– Буду держать наготове ведро с холодной водой.
– Только попробуй! – Юля сверкнула на него глазами и побежала вперед.
Он проследил за ней, смотря, как ее худые ноги невесомо несли ее от него в сторону откоса, а тонкая рука плотно прижимала маленькую сумочку к груди.
Догнал он ее у самой воды, Юля запыхалась и стояла с широко раскрытыми глазами. На все еще ярком солнце они показались ему бесконечно голубыми, отливая легким серебристым блеском.
– Пошли купаться! – она скинула с себя платье, оставшись в простом раздельном купальнике.
– Я не готов, – начал он, но Юля махнула рукой.
– Вот уж трусами своими ты меня не испугаешь. Пошли, не бойся, не укушу.
– Ну хорошо, – он скинул с себя одежду, небрежно бросая ее на песок, и побежал за ней.
Уже в воде Артем вспомнил, что он не умеет плавать, но тело уверенно держалось на воде, быстро настигая изящную фигурку впереди. Он почувствовал, что Толя над ним смеется, взяв бразды правления на себя. Наплававшись вдоволь, они рухнули на песок. Юля облокотилась на локти, подставляя свое лицо лучам начавшего заходить солнца, по ее почти не тронутому загаром телу катились капельки воды, не желая сохнуть. Стройные ноги слегка подрагивали то ли от наступавшей прохлады, то ли от возбуждения. Его рука сама собой скользнула ей на бедро, видимо Толя не удержался. Юля ничего не сказала, а только сжала его ладонь, скрестив ноги, и повернула к нему лицо.
Он смотрел на нее, на горделивый орлиный нос, серо-голубые глаза, тонкие, обесцвеченные после купания губы. Она была немного угловата из-за своих оттопыренных ушей, которые она даже и не старалась скрыть волосами, она была совсем другой, чем Уля, с ее большой, плотной красотой. Она не была похожа и на Лизу, будто бы выточенную из мрамора, нет, Юля была совершенно другая, такая близкая и настоящая, сейчас, рядом. Они поцеловались, недолго и осторожно, изучая друг друга. Юля прикусила губу и игриво посматривала на него.
– Я хочу пить, – сказал она, заметив, что к ним приближается группа таких же запоздалых купальщиков.
– А, да, – Артем опомнился от ее дурмана и потянулся к пакету.
Юля сделала большой глоток и закашлялась.
– Это я от жадности, – сквозь кашель сказала она.
Артем сделал первый глоток пива и застыл с бутылкой в руках. Напиток моментально освежил его, и возбудил дикий аппетит, он не ел со вчерашнего дня. Малая доза алкоголя развеселила его, и он открыто посмотрел на нее. И не было в его взгляде ни пошлости, ни болезненного вожделения, они смотрели на нее горячо и честно. Артему с трудом удавалось сдерживать Толю, желавшего задушить ее в своих объятьях.
– Не смотри на меня так, – Юля толкнула его локтем забрала бутылку, сделав большой глоток.
– Почему?
– Ты меня смущаешь.
– Но если я честен с тобой, разве это плохо?
– Не знаю, – она отдала ему бутылку и отвернулась, щурясь на красном солнце.
– Я скоро замерзну. Пора домой. Ты где остановился?
– Нигде, – он решил не врать.
– Как так? – она непонимающе захлопала ресницами.
– Вот так, приехал наугад.
– Хм, так-так. Ты мне все расскажешь, а я тебе найду ночлег, идет?
– Хорошо, пойдем?
Они быстро оделись и, взявшись за руки, пошли вверх по откосу.
Они подошли к дачному поселку, когда уже почти стемнело. Темные исполины неизвестно откуда набежавших облаков медленно плыли в чернеющем небе. Воздух был чист и пуст, как всегда бывает перед грозой. Умолкли птицы, в ожидании бури, только цикады продолжили свой монотонный рассказ. Артему все было в новинку. Скованный в своем старом теле, он почти и не знал окружающего мира, с его наивными желаниями выделиться из толпы или быть не хуже, что в полной мере отражалось в излишне роскошных автомобилях, дорогих гаджетах, чуть ли не в лицо демонстрируемых окружающим, по сравнению со старыми домами. Дачный поселок не был исключением этого парада тщеславия. Все те же огромные блестящие машины, аляпистые украшения сада и неизменный высоченный забор, скрывающий личность хозяина и его непотребства. Все это ему удалось разглядеть в приоткрытые ворота дачных хозяйств, часто он останавливался и всматривался в участок. Выхватывая глазом сильно постаревшие дома, построенные кем-то другим, и потерявшие настоящего хозяина. Юля видимо устала и шла рядом с ним молча, плотно прижимаясь к нему. Ее пальцы крепко сжимали его ладонь, подрагивая в такт начавшему остывать телу. Артему нравилось вот так идти с ней рядом. Читая в книгах о любви, он и не мог представить, что так будет по настоящему. Ему хотелось верить, что это и есть она, может и первая, но самая настоящая любовь. Не смотря на свой визуальный возраст, до которого он так быстро повзрослел после операции, у Артема она вызывала бурю эмоций и ликования. Ему хотелось выплеснуть на нее свои чувства, но он не находил подходящих слов, без колебаний отметая все известные ему варианты, почерпанные из книг. Поэтому они шли молча, но взрослая его часть, нет, это не был Толя, он тоже не знал, как себя вести, но вот взрослый он, тот, кто в итоге вышел вперед для окружающих, говорил им, что она ждет от него слов, пускай даже и банальных, но таких желанных и честных.
Они дошли до колодца и остановились. Из-за туч выглянула почти полная луна, и стало светло. В лунном свете она виделась ему во стократ прекраснее, ее торчащие острые уши и орлиный отцовский нос делали ее в серебристом свете неземной, сказочной.
– Ты не замерзла?
– Начинаю замерзать, – прошептала она, сверкнув глазами.
Взрослая личность взяла все на себя и ласково притянула ее к себе. Юля не сопротивлялась, она давно ждала этого и в глубине души укоряла его за нерешительность. Второй поцелуй был бесконечно