Фаза 1. Пробой.

унести», вряд ли возможно — в отличие, от меня. Я положил руку ей на плечо — она всё так же стояла, будто не замечая ничего.
  — Минут пятнадцать назад, — сказала Оксана, через секунду повернувшись ко мне и поставив кружку на стол. — Кто-то «поговорил» с Пашей?
  — Нет… То есть, мы только собирались. А что?
  — Он только что собрал вещи и ушёл.
  — То есть, как ушёл? Откуда?
  — Он жил у меня.
  — Но ты же… Где ты была всё это время?!
  — У себя, в паре кварталов отсюда.
  — То есть, ты жила совсем рядом — а я даже не подозревал?! Вот придурок — думал, что ты в другом городе! Оксана, зачем?
  — Что зачем?
  — Зачем это всё?! Ты уезжаешь неизвестно куда, а, как оказалось, вообще никуда; скрываешь всё это; а этот чёрт — ещё и живёт у тебя!! Зачем? Для чего?
  — Он мой брат!
  — Да слышал я уже! Никогда не пойму, почему ты так к нему относишься. Родню не выбирают? Да таких уничтожать надо, в зародыше!

Оксана молчала, я снова обнял её.
  — Ну, прости, Оксана… Прости, не хотел.
  — Я не знаю, почему так к нему отношусь, — снова, чуть задумчиво, сказала она. — Мама его любила. И жалела… Кажется, больше чем меня. И я как она. Парадокс. Так вот, получилось.
  — Не сердишься?
  — На что? Всё правильно. Всё правильно… Хоть и не хочу, чтобы так было.
  — Но кто мешает? Сделай по-другому, не так, как всегда.
  — От себя не уйдёшь — натура всё равно возьмёт своё. Даже если и начнёшь поступать по-другому.
  — А если попробовать?
  — Может быть… Стоит ли?
  — Стоит.
  — Не хочу.
  — А может — просто боишься?
  — Боюсь. Это буду уже не я.
  — По-моему — ты, как раз, боишься чего-то в себе.
  — Нашёлся Фрейд…
  — Фрейд слишком однобоко  обо всём судил.
  — Конечно, а ты, значит — нет? Абсолютно беспристрастен?
  — Каждый из нас видит только часть чего-то и не может увидеть всего целиком, я хотя бы пытаюсь расширить границы. Только вот, ты очень мало говоришь, чтобы я мог составить более полное впечатление.
  — Забавный ты. Всегда удивлялась, как в тебе уживаются твоё мрачное видение мира, прагматизм, и, в то же время, какой-то детский оптимизм. Ты постоянно пытаешься показать, что тебе всё равно, но я ведь знаю, что это не так. Тебе не всё равно, и даже больше, чем другим.
  — Оксана, ты так хорошо заглядываешь в чужие души — но боишься посмотреть на саму себя. Может…
  — Никуда я не заглядываю! Я вообще — ничего не вижу и ничерта не понимаю в людях.
  — Потому и не понимаешь.
  — Хватит!
  — Как хочешь.
  — Почему ты со мной всегда соглашаешься?
  — Потому что я хочу тебе верить. Знаешь, для меня это очень многое значит.
  — Знаю… Но вот — почему?
  — Потому что. Так мало людей, кому можно это сказать. Неужели одного желания мало?
  — Нет. Это…

Оксана повернулась ко мне, обняв и посмотрев в глаза.
  — Всё будет хорошо, успокойся.

Я крепче прижал её к себе,  судорожно пытаясь понять и предугадать, что случится завтра.

    —///—

  — Ну, и что бы ты хотел услышать?
  — У тебя много баек?
  — У кого их нет? Хотя — у меня больше грустных историй, не люблю выдуманные.
  — Как ты познакомился с Заком?
  — Мы знакомы с детства, росли в одном дворе.
  — Зачем ты меня сюда привёл?
  — С чего ты взял, что я скажу тебе правду?
  — Мало ли? Я никак не могу понять, что происходит вокруг.
  — У тебя копались в голове? Ты впервые попался?
  — Первый раз. То есть, я так думаю. Ты говоришь, что Гриды могут копаться в голове. Если так, то получается — я не могу доверять сам себе? Они могут манипулировать воспоминаниями?
  — Думаю могут, точно не знаю. Почему я привёл тебя сюда? Скажу только: ты меня кое-чем заинтересовал, а у Зака — прямо-таки, звериное чутьё на людей. Я никогда не понимал его до конца, но, очень может быть, что он тебе всё расскажет.
  — Почему ты так думаешь?
  — Потому что ты ещё жив.
  — Да… Это радует. Так что происходит?
  — Для меня — война. А всё, что видишь вокруг… Апофеоз человеческой глупости. Даже не так, это — его последствия.
  — Ты можешь рассказать поподробнее? Что произошло?
  — Ты ведь был в библиотеке.
  — Я мало успел узнать.
  — Сотню лет назад всё это показалось бы фантазией какого-нибудь кинорежиссёра. Или сценарием компьютерной игры — такие темы тогда были популярны. Кризис, смена власти, тотальный контроль.
  — А повстанцы?
  — Какие повстанцы? Мы, что ли? Только официальная власть называет нас повстанцами. Мы всего лишь пытаемся жить, не подчиняясь их режиму — но вовсе не пытаемся с ним бороться.
  — А если бы могли?
  — Бороться можно всегда. Не в лоб — так диверсиями. Мы не делаем ничего такого, зачем? Жизнь в городе — вовсе не так ужасна. Думаю, многим она нравится. Большинству — достаточно свободы, так зачем что-то менять? Спасибо тебе за это не скажут, скорее наоборот. Да, там царит тотальный контроль, но, по большому счёту, люди не заслуживают иной власти. Можно сказать, что Гриды создали почти идеальное общество. Хоть и не представляю, сколько оно сможет продержаться. Пока — промывка мозгов делает своё дело. Но, рано или поздно — система даст сбой, начнётся новая перестройка. Какой будет её исход — мне гадать не очень хочется, вот так.
  — Ты говоришь, что вы не касаетесь их жизни, но как тогда вы живёте? Где берёте продовольствие?
  — Продовольствие — не проблема, мы можем существовать автономно. Ты понял, где ты?
  — Не совсем. Это похоже на катакомбы, или бомбоубежище.
  — Почти. Только, маленькая поправка — это целый город. Это сеть, как ты выразился, «бомбоубежищ», которая вмещает в себя очень и очень многое, ты видел лишь малую часть. Для чего это всё построили, тебе, думаю, объяснять не надо.
  — Да, вряд ли только из-за научного интереса можно сделать подземный город… Непонятно, почему Гриды не взяли его под контроль? Этот город хоть когда-нибудь использовали по его первоначальному назначению?
  — Не понадобилось. А вот, почему Гриды не взяли его под контроль — для меня самого, загадка. Часто я думаю, что, на самом деле — они его контролируют. Просто сейчас — у них нет надобности в нём. А мы поддерживаем его в приличном состоянии, им это выгодно. Но я всё равно не понимаю спокойствия Зака — ведь так не может продолжаться вечно.
  — Наверное, он знает то, чего не знаем мы?
  — Не «наверное». Он, точно знает больше. Думаю даже — больше, чем я могу представить.
  — Эй, заговорщики, о чем толкуете?

Я вздрогнул — так неожиданно появился Зак. Как он сумел подойти настолько тихо?

  — О мировом порядке.
  — А, тема, которая никогда себя не исчерпает. Пошли, орлы — будем генератор подключать.
  — Мне тоже можно там быть?
  — Нужно. А о мировом порядке — ещё успеете поболтать.

    —///—

Снова накатило то же странное чувство — будто тебя окунули в густой-густой кисель. Только сейчас этот кисель разбавляли… Тяжесть начала уходить, я открыл глаза. Вокруг, кажется, ничего не изменилось — тот же рассвет за окном, только… Как-то всё это, более обыденно, что ли. С улицы зашёл охранник.
  — А, Бесстужев, проснулся? Знаешь, где морг?
  — Дарья Бесстужева умерла?
  — Откуда знаешь?
  — Зачем тогда спрашивать?
  — Как-то спокойно ты к этому отнёсся…
  — Сон видел, только что.
  — Мать снилась?
  — Да. Много интересного сказала.
  — Надо же… Знаешь, куда идти?
  — Знаю.
  — Тогда беги.
  — Счастливо.

Я знал дорогу, но быстро раздумал идти. Я не любил мыслей о смысле жизни — из-за них путаешь сам себя и раскисаешь. Снова меня начал доставать вопрос, который я недолюбливал: «зачем?». Я часто так спрашивал, сам себя — и постоянно отмахивался. Зачем? Казалось бы, такой простой и невинный вопрос, но на него нет ответа. Для кого-то он становится смыслом жизни, кого-то сведет с ума, кого-то — в могилу. По мне — так он того не стоит. Но я так и не научился, не задавать его себе. Может, к лучшему? Способность «спрашивать у себя», и, хоть в малой мере, оценивать свои поступки — то немногое, что отличает нас от зверья. Нда… Зачем. Вместе со смертью матери, что-то умерло во мне самом. Умерло, или переродилось. Ещё совсем недавно — я хотел отомстить всему миру, неважно, как. Теперь мне напревать. Нет, даже чуть жалко этот мирок. Нет смысла. Остались только три вопроса: «Зачем?»; «Почему?»; и ещё — «стоит ли на них отвечать?».

    —///—

  — Это генератор?
  — А ты ожидал увидеть что-нибудь другое? — улыбаясь, даже, кажется, чуть смеясь, ответил Зак. — Что-то, что занимает половину комнаты?
  — Да… Но он ведь… От него же должно запитываться все? Он может обеспечить всех энергией?
  — Всех не может, а вот нас — вполне. Ещё останется.

Генератор был не больше системного блока компьютера, в голове не укладывалось, как такое возможно.
  — Такой маленький. Как его подключить? И для чего нужны мы?

Зот заговорил, после долгого молчания:
  — Ему нужна публика.
  — У вас будет почётная миссия: дёрнуть рубильник, если потребуется. Так что — вы мне нужны для подстраховки.
  — Может, скажешь ещё, что ты не ждал, не представлял этот момент?
  — Ты, в какой-то мере, прав, но, Зот — если я рискую, то оправданно. А подстраховка сейчас нужна.

Зак подошёл к генератору, тут же над ним возникло слабое свечение. Секунду спустя я понял, что это светилась панель управления. Может, это вовсе не генератор?
  — Конечно, это не сам генератор, — не оборачиваясь, произнёс Зак. — Это только «рубильник», главная панель запуска. Естественно, всё будет управляться с пульта, из другого места. Зот, сейчас мы пойдём в комнату управления, одному мне не справиться. Помнишь о правилах распределения сил? Помнишь наши опыты?
  — Их забудешь… Только я думал, в тех правилах, которые ты вывел — была ошибка.
  — В правилах — ошибки не было, я много раз проверял и пересчитывал. Ошибку тогда совершил я — нарушив их и попытавшись ускорить процесс.
  — Проверял и пересчитывал? Но не на практике ведь проверял!
  — Вот, теперь и попрактикуем. Давно пора, так?
  — Черт, я тебя придушу, если только останусь живым.

Зотгар пошёл к выходу, но он не выглядел злым. Он улыбался, в глазах загорелся огонь. Вот интересно, как мы замечаем это? Холодный взгляд и огонь в глазах? Ведь, казалось бы — ничего не меняется?
  — Зот, не торопись — мне нужно ещё пару минут.
  — Я подожду тебя там.
  — Вот ведь, упрямый. Впрочем, тут нечему удивляться, он  всегда был таким. Только потому и не пустил себе пулю в лоб.
  — Были поводы? 
  — Поводы… Глупейшая отговорка. Повод может быть любой, всё зависит от человека. На моей памяти — многие накладывали на себя руки в менее плачевных ситуациях, чем в тех, которые пережил он.
  — Вы скоро там?
  — Уже идём, Зот, — Зак повернулся ко мне. — Так и думал: просидел всё это время на диванчике в коридоре, не пошёл в комнату управления, — Зак набрал очередную комбинацию. —  А мог бы открыть замок за полминуты. Лучшего взломщика — трудно найти.
  — Но зачем это ему?
  — Он сейчас — злой на меня. А «дело», как он сам говорит, успокаивает. Всё, пойдём, здесь я закончил.

Мы вышли, Зак закрыл дверь, повернул что-то, набрал код на клавиатуре рядом, достал из кармана тот самый «пейджер» и нажал кнопку.
  — Надеюсь, мне не скоро придётся снова сюда зайти.

    —///—

А ведь мы так редко просыпаемся вместе… Минут десять — я просто лежал, иногда открывая глаза. Оксана зашевелилась: уже проснулась, но  ей, явно — ещё не хотелось