Фаза 1. Пробой.

оттолкнулся, а притянулся к завесе, упав внутри. Он бледнел и «растекался» по воздуху, окрашивая его — мгновенно смазавшиеся очертания потекли вслед за гуляющим маревом.
  — Действительно — непонятно, чего ждать. То отскакивают, то притягиваются. И растворяются, заодно…

Всё произошло за минуту: кирпич, точнее уже то, что «растеклось» — исчезло.
  — Всё ещё хочешь туда?
  — Ну уж нет, у меня ещё здесь дела остались. Пошли отсюда.
  — И у меня — ещё остались. Пойдём.

Черт знает что. Кажется, что хуже некуда — когда не понимаешь, что делать. Оксана снова уехала, нужно искать новую работу — пока совсем не отупел на этой. Но ни к чему нет никакого желания. Мир вокруг, кажется, с ума сходит… А мне — всё больше на него плевать. Если так дальше пойдёт — очень скоро мне останется одна дорога: в дурдом. Нет, надо что-то делать. Может, в Валеркиных записях покопаться? Вряд ли я что-то в них пойму, но вдруг? Полгода назад я чуть удивился, когда он, «на всякий случай», дал мне копию ключа от своей квартиры. Теперь это уже не кажется таким малообоснованным. Оксана должна приехать через пару дней — дома можно не появляться, надеюсь. Странное чувство: кажется, что она застанет меня врасплох — вернувшись именно тогда, когда её не ожидаешь.
  — Дрон, ты куда теперь? Домой?
  — Нет. Думаю, я ещё здесь побуду — чуть осмотрюсь, всё-таки.
  — Ну, тогда до скорого.
  — Пока.

До дома Валерки отсюда совсем недалеко, а ключ я постоянно носил с собой — и потому решил отправиться искать хоть какую-то зацепку, объяснение. Правда, совершенно не представляя пока, что и как буду делать…

    —///—

Серёга ушёл. Уже совсем стемнело, в городе зажглись фонари, в окнах появился свет. В это время здесь тоже неплохо, спокойно. Хочется остаться на всю ночь, найти бы только где расположится. Сидеть под открытым небом, на голой земле — не самая удачная мысль. На пустыре фонарей нет, спускаться будет не очень удобно, тут нужно как можно аккуратнее… Неохота свернуть себе шею, по пути домой. Не хочу никуда идти… Я повернулся к нашей, «видимой аномалии». Никакого движения, само дерево едва заметно. Но, спутать его — всё равно, невозможно. Я подошёл ближе. Кора внизу чуть блестела: изредка, в разных местах, на ней вспыхивали маленькие, совсем слабые, но заметные огоньки. Я присел и обшарил землю вокруг себя — не найдя ничего, кроме мелких камешков. Что ж, за неимением другого — и это сойдёт. Сразу несколько камней полетело в темноту — я бросил их, не вставая, рефлекторно прищурившись, будто это могло чем-то помочь. Чуть ярче вспыхнули, и сразу погасли, несколько огоньков. Но почему я не слышал никакого звука? Просто не заметил? Это вряд ли. Или камешки не отскочили, а растворились, как тот кирпич? В это я скорее поверю, сейчас. И всё же, хватит испытывать — пора домой. Я поднялся с земли и пошел вниз. Почти уже спустившись — все-таки запнулся и чуть не растянулся на земле. Чертыхнувшись, я повернул домой — собираясь пройти хорошо уже знакомой дорогой, минуя автобусную остановку. Всегда удивлялся людям, которым некуда спешить, да и здоровье вполне позволяет — ленящимся пройти и полкилометра. А пройти три, как здесь — для них вообще немыслимо. Паршиво на душе… Я шел медленно, растягивая шаги, иногда останавливаясь и бесцельно оглядываясь — то по сторонам, то шаря глазами по небу, будто пытался найти что-то важное. Странная смесь тревоги и умиротворения… Вроде бы, всё хорошо — но это и настораживает. Меня окликнули, я обернулся. Их было двое — Чёрный, и ещё какой-то хмырь. Странно, что только двое.
  — Привет, Бес.
  — Чего тебе надобно, Чёрный? — спокойно, даже вяло сказал я,  готовясь к не самому лучшему развитию событий.
  — Нашлась золотая рыбка! Всё как маленький: в сказки веришь; пакостишь, по-мелкому.
  — Не тебе решать, что мне делать и во что верить.
  — Отойдём? Поговорить надо.
  — Говори, не задерживаю.
  — Чё понтуешься? Поговорить уже западло?

Я шагнул к вперед, второй отвёл руку за спину — явно, собираясь что-то достать.
  — Ты — падаль! С тобой не о чем говорить.

Ударили сзади, кажется, пивной бутылкой. Не зря я ожидал какой-нибудь подлянки. К их, да и к своему большому удивлению, это никак не повлияло на меня, вернее — только разозлило. Я обернулся, схватил нападавшего за куртку, развернулся и швырнул на Черного с другим хмырём — тот уже успел достать нож, но, не успев его убрать, продырявил своего подельничка. Отскочив назад, Чёрный чуть не грохнулся о стену дома. Похоже, к такому никто не был готов — у всех округлились глаза. «Знакомый» Чёрного побелел, и еле держал нож.
  — Пашка, ты же говорил — всё чисто будет!
  — Заткнись!
  — Я сваливаю!

Выбросив нож, второй подельник пустился наутёк.
  — Ты кем себя возомнил, козёл?
  — Чеши отсюда, гнида. Вон, как твой дружок делает — пока я тебя самого не насадил.

Хотев было схватить выброшенный нож, Черный отвёл глаза чуть в сторону — и сразу получил ногой в пах.
  — Ничему ты, гнида, не учишься, — сказал я, от всей души добавив ему под дых, Черный упал на колени. — У тебя есть сестра?
  — Какая сестра?

Я пнул его ещё раз.
  — Есть или нет?
  — Есть.
  — Как зовут?
  — Оксана.
  — Так вот, падаль: узнаю, что ты ей, как-нибудь, чем-нибудь мешаешь — в конец инвалидом сделаю!
  — Тебе какое до неё дело?
  — Добавить? Я сегодня добрый, могу.
  — Нет.
  — Понял?
  — Понял.

Последним ударом я отправил Чёрного в «отключку». Конечно, ты ничего не понял, но на какое-то время затихнешь. Я подошёл к раненому, коснулся шеи. Пульса не чувствовалось, а крови уже натекло порядком. Похоже, что этот «раненый» — уже стал мёртвым, «скорая» тут не поможет. В печень он ему попал, что ли? Знает Чёрный тёмные подворотни, где никто ничего не увидит и не услышит. Теперь это на руку не только ему. Но, всё равно, надо уходить — чем быстрее, тем лучше. Нашли бы тебя раньше, чем очнёшься — встретились бы тогда, наверное, не скоро. Осторожно обойдя лужу крови, я быстро пошёл прочь.

    —///—

Компьютер почти мгновенно выдал результат, ссылок оказалось на удивление мало: Начало кризиса; Образование «ГРИд"; Появление повстанцев. Я посмотрел на дату возле первой ссылки: 02.10.2844. А сейчас… Благо, часы и календарь остались на привычном месте — когда я навёл курсор, появилась знакомая подсказка-хинт. Снова невольно подумалось: «всё слишком похоже» — это и радует, и начинает тревожить. Однако наименование месяца было другим, и весьма странным. Дата выглядела так: 23 Век 2853. Получается, что «Век» — это название месяца? Я запустил календарь, чтобы посмотреть другие наименования. Он, Ток, Тол, Мор, Мет… Как можно было давать месяцам такие имена? И как в них не запутаться? Всего я насчитал тринадцать месяцев, «Век» — оказался последним в году, «Он» — первым. В каждом месяце было по двадцать восемь дней, только в последнем — двадцать девять. Значит, всего в году… Триста шестьдесят пять дней. Я уже ожидал чего-либо подобного. Ещё одна нераспознанная закономерность, которую воспринимаешь как совпадение. Хорошо, что я наткнулся на неё сейчас — ведь и в голову даже не приходило, что можно считать иначе. А ведь система отсчёта — и правда, может быть совершенно другой. Теперь кажется понятным, почему названия месяцев показались мне странными — я привык, что в году двенадцать месяцев. Здесь все слова звучат странно, если вслушаться. Но этого не замечаешь, потому что слово — только ярлык к чему-либо. Произнося что-то — ты вспоминаешь не столько само слово, сколько образ-шаблон того, что оно обозначает. А вот если видишь то, чего ты ещё не знаешь — начинаются нестыковки. Ведь когда я смотрел названия, мне сразу показалось, что месяц «Он» — это январь, «Ток» — февраль, и так далее. Только вот начал я с неизвестного, потому и другие показались странными. Одна маленькая ошибка, маленькое непонимание — и пожалуйста, вся система даёт сбой. Так, а что у них со временем? Я посмотрел на свои часы: четыре минуты второго. А здесь… Десять часов, семьдесят восемь минут. Значит — часы здесь тоже считают по-другому. Я снова начал «прощёлкивать» цифры. Выяснилось, что в сутках двадцать пять часов, в часу сто минут, в минуте — тридцать пять секунд. А вот секунда… Я снова посмотрел на свои часы, одновременно наблюдая за часами на компьютере. Секунда, кажется, длится столько же — невозможно сказать точнее. Хотя, не удивительно, если окажется, что она будет такой же. Ну, с этим разобрались — мелочь вроде, а необходимая. Посмотрим, что там дальше. Начало кризиса, истощение, острая нехватка энергоресурсов, остановка промышленности, безработица, рост преступности… Предсказуемо и банально. Новый порядок, образование «ГРИд». Это должно быть поинтереснее. Основатели: радикально настроенная группа учёных, при поддержке множества студентов самых разных учебных заведений, в основном технических. А вот такое предугадать сложно. Я скорее поверил бы, что власть взяла какая-нибудь секта — введя «новую идеологию». Или, кто-нибудь из «сильных мира сего» — тот, который быстрее сориентировался в ситуации. Впрочем, без «сильных» — тут вряд ли обошлось. Либо у этих учёных на руках был, ну просто огромный, козырь. Новые источники энергии? Этого всё равно мало, их бы разорвали. Должно быть что-то ещё. Диктатура, начало чистки, выбраковочные комиссии… Да, ё!… Свет погас, компьютер отключился, вокруг повисла непроглядная тьма. И что теперь? Через пару секунд вокруг стали загораться аварийные огни — весь зал они не осветили, но хоть что-то стало видно. Люди доставали фонарики — значит, были готовы к такому, в отличие от меня. Зашёл Зак.
  — Так, ребята, это на пару часов — можно не ждать, расходиться.

Все начали вставать со своих мест и уходить, я подошёл к Заку.
  — У вас так часто?
  — Нет, только последние две недели. Генератор барахлит, а новый я пока не рискую пускать в полную мощь.
  — Это опасно?
  — Если бы я знал точно. Есть вероятность, что пойдёт вразнос, и пока не разберусь, как управлять процессом — будем выжимать всё, что можно, из старого.
  — Зак, как я понял, ты здесь не последний человек…
  — Хочешь что-то спросить? Учти, не стану объяснять тебе то, что ты сам можешь найти в библиотеке.
  — Конечно. Хотя, я мало что успел найти. Зак, ты не последний человек здесь. Мне показалось, что ты здесь главный. А это, как я понял, что-то вроде убежища повстанцев. Но…
  — Кто-то пришёл, потом поговорим. Если хочешь — пойдём со мной.

Мы вышли, Зак что-то переключил на своём фонаре, стало заметно светлее — так, что можно было бы прочесть книгу, не напрягая глаза. Что за лампа в нём?
  — Здорово. А мне дадут фонарь?
  — Дадут, если будет нужно. Только такой же, а как у всех — так светить не сможешь.
  — Как ты узнал, что кто-то пришёл?
  — Я это чувствую. Потом поговорим.

Место, из которого я, Зак и Зот пришли сюда, мы миновали, Зак свернул в незнакомый мне коридор.
  — Парень, ты не обижайся, я и сам хочу с тобой поговорить, но сейчас мне нужно сосредоточиться.

Обижаться я и не думал — потом так потом, какой смысл допытываться? Но такое заявление меня несколько удивило, успокоило, и, в то же время, чуть насторожило — как-то странно оно звучало.
  — На что тут обижаться?

Зак только улыбнулся — то ли одобряюще,  то