- Но ведь я никогда не смогу вернуться к прежней жизни? - спросила Манон. - Как с этим быть? Как объяснить знакомым, почему я изменилась?
Холлисток и Масси с улыбкой переглянулись:
- Скоро это не будет вас волновать. Вам даже будет казаться странным, что подобные мысли приходили в голову.
- Почему?
- Потому что эти люди покажутся вам слишком ничтожными, чтобы тянуться к их обществу, а родственные связи не больше чем химера. Кстати, Манон, а вы совсем не замечаете, что порвали на себе одежду и одна грудь проглядывает через дыру на кофте?
- Да?! - Манон опустила глаза, но даже не сделала движения, чтобы прикрыться. - Ну и пусть! Вас это смущает?
- Нас? Нет! - усмехнулся Холлисток. - Главное - что это больше не смущает вас. Процесс вашего перерождения уже идёт полным ходом. Вампиры, как высшие существа, свободны от человеческих предрассудков. Не правда ли смешно, когда миллиарды людей имеют одинаковые тела, но стесняются этого?
- Ага, многие даже говорить об этом считают неприличным! - громко хохотнул Масси. - Слов стесняются, а не дел. Запреты, табу! Тьфу! Считают себя незнамо кем, не замечая, что вся жизнь направлена на добычу пропитания и получение сексуального удовольствия.
- Ладно! - Холлисток махнул рукой, призывая закрыть бесполезную тему. - Масси у нас известный мизантроп. Манон, расскажите нам о себе.
- А что вы хотите узнать?
- Расскажите вкратце о своей жизни с самого начала.
Манон вздохнула:
- Ну что же... Я родилась в 1990 году в городке Вьельмулен, недалеко от Дижона. Жила там до 2011 года, а затем переехала сюда, в Париж. У меня очень короткая биография, даже не знаю, что еще рассказать.
- Какая ваша фамилия? - спросил Холлисток.
- Жиро.
- Почему вы переехали в Париж?
- Учиться. Я хочу стать кондитером, но чтобы попасть на фабрику, нужно проходить обучение в специальных заведениях, которые в основном расположены в Париже.
- Вы снимаете квартиру?
- Да, еще с двумя подружками.
Холлисток и Масси переглянулись:
- Дома давно не были? - спросил Холлисток.
- Прошлым летом была.
- Понятно. Ну что же, в этом есть свои плюсы.
- Почему?
- Родные подняли бы панику, когда вы пропали бы неизвестно куда, а с подружками можно договориться. Возьмите сейчас свой телефон - сумочку вашу Масси оставил в коридоре, и сообщите подругам, что на два дня вам необходимо уехать домой.
- Вы собираетесь держать меня здесь два дня? - Манон вскинула голову и обвела мужчин удивленным взглядом. - Но зачем? В качестве кого?!
- Так, пора тебе кое-что показать! - Масси вдруг вскочил и схватив девушку за руку, повел в коридор, где поставил её возле большого зеркала. - Видишь себя?
- Да, но.., - Манон провела руками по лицу. - Я уже и забыла... эти волосы, нос, глаза.. Это не моё! Ой, мамочки... Что со мной?
- Ты становишься красивее, разве не так? Скоро ты изменишься настолько, что от прежней Манон не останется и следа. Все недостатки во внешности и фигуре исправляются, принимают правильные и привлекательные черты. Это тебе не пластику и коррекцию сделать — это полое перерождение. А теперь смотри! - Масси сделал шаг в сторону, чтобы оказаться рядом с ней. - Смотри, меня в зеркале нет! Видишь?
- Д-да... я думала, это сказки, - проговорила Манон, а затем резко обернулась, смерив Масси долгим внимательным взглядом. - Но как такое может быть?
- Вампир существует в нескольких мирах, - из кухни послышался голос Холлистока. - Зеркало отражает только физические объекты, в то время как глаз не различает разницы между иллюзией и реальностью.
- Значит, Масси — это иллюзия? - удивленно воскликнула Манон. - А я? Кто я?
- Скоро ваше развоплощение закончится, - сказал Холлисток, выходя в коридор. - Человеческая сущность уступит место сущности вампира, и тогда вы сможете начинать новую жизнь. Ещё раз посмотрите на себя в зеркало, Манон. Вы уже сейчас с трудом узнаете себя сами — это и есть новая жизнь. Вы не сможете вернуться к прежней, потому что для всего вашего окружения вы никто, незнакомка. Но и это еще не всё.
- Что же со мной будет еще происходить? - спросила Манон.
- В самом скором времени вы умрёте, - спокойно сказал Холлисток.
- Что?! - Манон обернулась. - К-как?
- Просто как-будто заснёшь. Смерть и сон по моменту наступления вообще мало отличаются друг от друга, так что не бойся - сказал Масси. - И вообще, запомни, что только теперь ты станешь свободна и независима. Человек должен каждый день есть, пить и спать, а вампиру достаточно один раз в месяц выпить немного крови, чтобы не зависеть более ни от чего. Все человеческие проблемы забудешь раз и навсегда, поверь мне. Тебя нет в зеркалах, нет на камерах, ты можешь становится невидимой даже для глаза, но одновременно ты есть, ты существуешь, да еще как! Нужны деньги или ещё что-то? Ты просто приходишь ночью туда, где все это есть, берешь сколько нужно и незаметно уходишь. Твои знакомые и ровесники постареют или вообще умрут, а ты будешь всегда молода и красива. Некрасивых вампиров, кстати, не бывает. Особое наше положение оставляет след даже на чертах лица.
- Поймите, Манон, - Холлисток подошел к девушке и мягко положил обе руки ей на плечи. - Время, которое вы должны провести здесь, совершенно необходимо. Раньше были сотни случаев, когда человек, превращаясь в вампира, для всех окружающих был мертв. Сердце замерло, дыхания нет. Чаще всего они попадали на стол паталогоанатома и на этом все заканчивалось. Только те, кто замирал в процессе перерождения незамеченными, только они становились вампирами. Именно поэтому было решено везде поставить кураторов, которые отслеживали всех будущих вампиров и помогали им выжить на начальном этапе.
- Кем это было решено? - спросила Манон, которая, впрочем, уже поняла, что ей надо покориться необратимому.
- Об этом вы впоследствии непременно узнаете.
- А вы кто? Вы - куратор?
- Нет, - Холлисток бросил взгляд на Масси, который громко рассмеялся после этого вопроса. - Скоро вы не станете задавать подобных вопросов, потому что знание будет приходить само собой. Но сейчас я отвечу: нет, Манон, я не куратор. Я тот, кто курирует наших кураторов.
- А... понятно. И когда наступит это... ну, моё перевоплощение? Ой, мне кажется, что у меня начинает кружится голова..
- Теперь уже скоро, - ответил Холлисток, пожимая плечами. - Хотите кофе?
- Выпить перед смертью кофе... это интересно. Вы только не молчите, не смотрите на меня так.
Собственноручно налив девушке чашку ароматного напитка, Холлисток вновь принялся задавать ей вопросы, стремясь отвлечь собеседницу, но уже вскоре голова её запрокинулась назад и она несомненно упала бы навзничь со своего табурета, если бы не молниеносно возникший позади Масси не подхватил её на руки.
- Отнеси её в ванную комнату, - распорядился Холлисток. - Омой как следует, закутай в простыню, а потом положи в гроб. Мы же будем готовится к переезду. Кстати, нашу машину нужно продать. Да не кривись так - купим в Германии новую. Поезжай в любой автосалон и возьми столько, сколько предложат. В самом деле - не кататься же нам по Мюнхену на французских номерах!
Манон, чьё бездыханное тело Масси положил в свой собственный гроб, надежно прикрыв сверху тяжелой крышкой, видела удивительные сны. Она свободно летала над Парижем, над своим родным Вьельмуленом, заходила в знакомые места, а иногда вдруг попадала туда, где никогда раньше не была. Всюду были люди, знакомые и незнакомые, но они не обращали на неё никакого внимания, а она... а она на них. Даже когда она увидела свою маму и некоторое время тихо сидела рядом с ней, прислушиваясь к себе, в то время когда та работала на рынке, продавая овощи, то ни единого чувства не колыхнулось у неё внутри. Ей не было ни грустно, ни обидно. Манон уже не принадлежала к миру людей, они стали для неё всего лишь объектом отстраненного интереса. Однажды, очень скоро, люди вновь станут ей интересны и даже необходимы, но вряд ли можно позавидовать тому, к кому она проявит своё внимание.
Теперь, погрузившись в свое новое состояние, она уже четко понимала, что происходит и чувствовала, что будет происходить. Единственное, что её тревожило — это одиночество. Генрих и Масси — она им не ровня, а значит скоро им предстоит расстаться. Она останется одна, наедине сама с собой. Не живая, но и не мертвая. Обретя новую внешность она станет неузнаваемой для всех, кто её знал раньше. Прежней жизни больше нет, но как начинать новую в такой ситуации? Эх, не попросили бы её удалиться Генрих и Масси до того, как она сможет обрести себя заново. Куда ей идти, что делать?
- Мама! - неожиданно для себя, абсолютно машинально, Манон обратилась к матери, рядом с которой продолжала находиться, предаваясь своим мыслям, но женщина, конечно, ничего не услышала. Более, того, продолжая разговаривать с продавщицей соседнего лотка, она поставила ящик с помидорами прямо на ту скамеечку, где сейчас сидела Манон. Этого оказалось достаточно, чтобы та вдруг вскипела.
- Прощай! - громко крикнула она, и стремительной тенью взметнувшись ввысь, за несколько секунд оставила позади не только рынок, но и сам Вьельмулен.
Перемещаясь с невероятной скоростью, но при этом не встречая никакого сопротивления воздуха, не слыша свиста ветра в ушах, не обращая внимания на проносившиеся внизу ландшафты, вскоре Манон уже вновь оказалась в Париже. Усевшись на самом верху Эйфелевой башни, она закрыла лицо руками и неожиданно для себя разрыдалась, а в следующий момент истерически громко расхохоталась. Только в это мгновение она поняла, что теперь обречена на бессмертие и что это будет для неё значить. А значить это будет одно — она обречена жить. Ничто не сможет погубить её более, даже она сама. Нельзя уничтожить, нельзя нанести травму, невозможно даже заболеть. Сформировавшийся вампир живет между миром людей и миром людей, свободно переходя между ними. Он есть, но одновременно его нет, и только зеркала знают правду, не умея и не желая отражать сущности, пусть даже видимые обычному глазу.
Дав волю чувствам, в которых, как видно, еще оставалось немало человеческого, Манон и не думала сдерживать себя. Она кусала свои холеные руки, рвала на себе остатки одежды, а затем с громким воем кинулась с башни вниз, но асфальт оказался мягче перины, приняв её тело нежно и мягко, словно птичье перышко, упавшее с небес.
Встав на ноги, Манон быстро пошла прямо сквозь поток людей, даже не догадывавшихся о ее присутствии, но когда несколько раз она, сейчас полностью обнаженная, набрасывалась на них, делая попытку укусить (а такое желание уже появилось незаметно для неё самой), то это оказывало определенное действие, вызывая у человека острое желание почесаться в месте соприкосновения кожи с острыми зубками молодой вампирши.
Впрочем, вскоре Манон надоело это занятие. Последний раз крепко схватив рукой