чем успел он ощутить короткую боль.
Он подался вперёд и тут же ослаб, обмяк.
Кирилл выдернул отвёртку и вытер её о пиджак убитого.
Положил отвёртку в ящик, закрыл багажник.
Когда затаскивал убитого в кусты, что разрослись густо и почти непроходимо у самой площадки, то услышал так и не выключенный по недосмотру телефон. Кто-то звал погибшего.
Сам не зная, зачем и по какой причине, нарушая все меры безопасности, будто в трансе, в отуплении – потянулся Беляк за этим, совсем ненужным ему телефоном убитого им человека.
И вздрогнул невольно, услышав в трубке раздражённый женский голос:
- Коля, сколько тебя ждать можно? Ты час назад должен был меня встретить. Я тебя час под дождём прождала! Сам предложил в клуб пойти! Чтобы я ещё раз!..
Беляк бросил трубку на землю. И топтал каблуком до тех пор, пока синий экран, мигнув, не погас.
- Невезучий ты! – обратился Беляк к покойнику. – Не было бы заданием таким важным, так отделался бы сотрясением мозга. И мне легче было бы. А тут… Руби концы, как говорится. Хорошо хоть, помер аккуратно, салон не запачкал. Ладно, лежи уж…
Затащив труп подальше в заросли, вернулся Беляк к машине.
И ту понял, что совсем он плох стал и нервы впрямь расшатались у него до крайности.
Он забыл закрыть машину!
Пока он труп таскал, она так и стояла на площадке с открытыми дверями.
Что уж про сигнализацию говорить, если уж он даже двери забыл закрыть.
«Болван!» отгругал себя Беляк. «Тупица! Вот ведь растяпа! А если б угнал кто? Опять в город возвращаться? И опять…»
Он вздрогнул, представив, как пришлось бы ещё один труп тащить куда-нибудь в канаву.
«Надоело всё… Господи!»
Он выехал с площадки. И долго колесил ещё по глухим подмосковным дорогам.
Нет, не заметал следы. Зачем?
Никто его не искал. Ни от кого он не прятался.
Просто надо было успокоиться. Придти в себя.
К трём часам ночи добрался он до кольцевой дороги.
Сердце успокоилось. Бесцельная езда закончилась.
Нужно было выполнять следующую часть операции.
Беляк ехал в гаражный комплекс, что расположен был на востоке Москвы, недалеко от Измайлово.
Там, в арендованном через посредника гараже ждали его новые автомобильные номера. Заранее вписанные в спецталон, запрещающий досматривать автомобиль Федеральной службы безопасности.
Что ж, документы прикрытия их контора готовить умеет!
Жаль, что фээсбешники этого не оценят.
А Управление, конечно, им об этой мелочи не расскажет.
И в очередной раз прикроет широкой своей спиной.
«С такой конторой не пропадёшь!» подумал Беляк.
На душе стало совсем легко и радостно. Государство же за спиной, не гопники, в самом деле. Там знают… всё знают, как лучше… Иногда и так лучше…
Говорят же, что война идёт. На войне убивают. Кто скажет, что это неправильно?
«Правильно» прошептал Беляк.
И прибавил скорость.
Солнечный летний день был в самом разгаре, но в этом кабинете было темно и по-осеннему прохладно.
Рудневу даже показалось на мгновение, будто тянет откуда-то запахом погребной сырости, но именно – показалось, потому что такой запах уж явно не соответствовал бы роскошной обстановке кабинета, где светло-коричневый мрамор мозаичных стен удачно сочетался с яркостью и византийской пышностью золотисто-зелёного декора, а мебель тяжеловесным величием своим напоминала отнюдь не офисные гарнитуры эпохи новорусского капитализма, а, скорее, солидные бюро преуспевающих европейских буржуа золотого девятнадцатого века.
Генерал-майор ФСБ Руднев, который считал себя вполне обеспеченным и даже отчасти знакомым с роскошью человеком, совершенно потерялся в этом величии, исчез и растворился в слепящем свете имперского золота, и казался самому себе таким маленьким, слабым и жалким, что избегал он смотреть в зеркальные панели, которыми украшен был камин, устроенный в декоративной нише кабинета.
Не хотел он видеть своё отражение. В отражении он был лилипутом.
И всё-таки… Не погребной запах, нет! Руднев, конечно же, не более чем на мгновение мог спутать запах этот с духом сырого погреба. Это был иной запах сырости.
Так пахнет кондиционированный и профильтрованный воздух, который давно уже не разбавляли воздухом с улицы.
Руднев сразу обратил внимание на то, что стены кабинета – глухие. Ни одного окна.
Не сразу можно было понять, как же проветривается этот кабинет, герметичностью своей похожий на бункер.
И только по едва слышному шелесту продуваемой по вентиляционным каналам фильтрованной, обогащённой кислородом и очищенной от пыли газовой смеси можно было догадаться, что где-то за декоративными панелями спрятаны воздуховоды кондиционеров.
Но искусственный, безжизненный и даже по самой совершенной технологии осушенный воздух нёс с собой неотвязный, надоедливый, тревожный запах подземной сырости.
«Могилы!» догадался Руднев и вздрогнул.
Человек, сидевший напротив него за столом, оторвался от экрана компьютера и посмотрел на Руднева с тревогой и недоумением.
- Плохо себя чувствуете, генерал? – хриплым и заметно подрагивающим голосом спросил владелец кабинета.
Руднев откашлялся.
- Горло с утра побаливает. А тут как будто влажно… Уборку недавно делали?
Руднев попытался улыбнуться. С улыбкой ничего не вышло. Уж очень сильное волнение охватило его. И ещё – досада.
Сначала начальник управления позвонил, потом – из администрации президента. И, будто сговорившись… Или – не будто, а впрямь сговорившись, потребовали, чтобы, бросив все дела, ехал он срочно на встречу с этим… Как его зовут-то?
Кажется, какой-то крупный чин из администрации президента. Но привезли-то его не на Старую площадь. Хоть дом этот рядом с Кремлём и, похоже, связан коммуникациями с комплексом зданий на Старой площади, но стоит особняком, в глубине административного квартала.
Подъезд без вывески, кабинет без таблички. К этому Руднев привык. В разных организациях приходилось бывать. В таких, например, чьи названия только цифрами и обозначаются. Или вообще – в конторах без названий. Всякое бывало…
Но так, чтобы посреди рабочего дня, накануне ответственного совещания – лететь, сломя голову, на вызов неизвестно кого… Нет, такого ещё не было!
«Хоть бы представился для приличия» с обидой подумал Руднев. «Чего в секретность играешь? Мальчишка я тебе, что ли? Ты бы ещё маску одел и чёрный плащ! Цирк, ей-богу!»
Такими вот иронично-раздражёнными мыслями пытался генерал подбодрить самого себя. Но бодрости не было.
Была тревога. И с трудом уже скрываемая дрожь.
- С пропуском проблем не было? – всё тем же хрипловатым, будто со старой, виниловой пластинки звучавшим голосом спросил человек за столом. – Охрана сразу пропустила?
- Сразу, - коротко ответил Руднев.
Хотел ещё добавить, что обыскивать на входе в здание было ни к чему, не врага же звали. Но добавлять ничего не стал.
Человек с полминуты неотрывно смотрел на генерала. Не сверлил, а, скорее, ощупывал взглядом. Рудневу даже показалось, что странный человек этот проверяет мысленно его карманы. Выворачивает наизнанку.
«А потом вывернет меня» подумал Руднев.
Он слегка подался вперёд и поправил мундир.
«Какой же взгляд-то у тебя… нехороший».
- Мирагин Игорь Игоревич, - представился человек за столом. – Сотрудник администрации президента. Наше подразделение курирует деятельность органов госбезопасности.
Человек замолчал.
«А руки не подал» отметил генерал. «И из-за стола не встал. Серьёзный мужчина, ничего не скажешь. Как говорится, без церемоний и сантиментов…»
Генерал понял, что теперь самое время представиться ему. Хотя, наверное, это излишне, хозяин кабинета и так знает о нём всё или почти всё, но – порядок есть порядок.
- Руднев Олег Михайлович, генерал-майор Федеральной службы безопасности.
- Очень приятно, - с равнодушием компьютера произнёс Мирагин.
Он даже для вида не улыбнулся и наклонил голову в ответ на представление.
Впрочем, обиды у Руднева уже не было. Обострённый и отточенный за долгие годы службы бюрократический инстинкт подсказывал ему, что этот человек за столом, хоть формально и не является его начальником, но всё же может, имеет право давать генералу руководящие указания, которые надо будет выполнить.
Или, по крайней мере, с готовностью принять к исполнению.
Этот тот человек, который может потребовать от генерала преданности, исполнительности и лояльности. Не попросить, а именно потребовать.
И надо будет проявить преданность, исполнительность и лояльность.
Или, по крайней мере, продемонстрировать. Убедительно продемонстрировать!
Иначе будет плохо.
- Это я пригласил вас для беседы, - продолжил Мирагин. – Вы заметили, что находитесь не в основном корпусе?
- Заметил, - ответил Руднев.
- Здесь удобней, - пояснил Мирагин. – Разговор чрезвычайно важный и конфиденциальный. Обмен информацией в данном случае лучше проводить…
Он замер на секунду.
- …В особом помещении. Это мера безопасности.
Мирагин согнутым пальцем легонько стукнул по лежавшему перед ним на столе блокноту.
- Особая мера безопасности, которая соответствует уровню секретности тех данных, которыми я с вами хотел бы поделиться.
«Вот как?!» удивился Руднев. «А не просто так ведь поделиться… Сам кое-что выпытает для начала».
И в подтверждение этой мысли Мирагин спросил:
- Хотелось бы от вас узнать, генерал, как продвигается расследование убийства Осипова? Вам ведь передали его дело?
- Я не уполномочен,.. – начал было Руднев, но был сразу же остановлен.
- Я вас уполномочиваю, - неожиданно повысив голос, жёстким тоном произнёс Мирагин. – Вы и в моих полномочиях сомневаетесь? Мы можем пойти официальным путём, но это вызовет ненужный шум и вам от этого будет только хуже. Прошу вас ответить на мой вопрос.
«Не надо на рожон лезть» решил Руднев. «Он через начальство до меня доберётся. А мужик, похоже, серьёзный. С ним лучше сотрудничать».
- Пока ничего особенного, - с подчёркнутым спокойствием и даже некоторым равнодушием ответил Руднев. – Обычная следственная рутина: опрос свидетелей, отпечатки пальцев, проверка контактов и деловых связей покойного…
И тут Мирагин рассмеялся. Коротким, ядовитым и обидным смешкой.
«Что это он?»
Руднев недоумённо закрутил головой.
- Деловые связи? – переспросил Мирагин. – Генерал, да вы, видно, шутник. Или считаете меня недостаточно информированным человеком.
Он вытянул руку и потряс перед носом опешившего генерала сухим, скрюченным пальцем.
- Вы и есть главный контакт Осипова, генерал! Его деловой партнёр, сообщник и временами даже собутыльник. Себя проверяете, Олег Михайлович? Свой кабинет уже обыскивали? Себя на допрос вызывали? И какую меру пресечения для себя думаете выбрать?
Руднев, потрясённый услышанным, молчал, наклонив голову, чтобы не заметил Мирагин испуг в его глазах.
Тому, впрочем, в глаза не надо было заглядывать. Он и так прекрасно чувствовал смятение генерала.
Мирагин раскрыл блокнот и скучным бухгалтерским голосом прочитал:
- Десять поставок в Афганистан. Шестнадцать в Судан. Четыре на Шри-Ланку. Двенадцать в Анголу. Шесть в Албанию. Три в Ирак. Девять в Колумбию. И это только за последние
