В преддверии Колыванского восстания

препроводить их под охраной в Ново-Николаевск и потому остался ночевать. Устроившись на лавке, заснул. Под утро его разбудили крики на улице. Подскочив, спросонок не мог понять, что происходит и, схватив со стула портупею с кобурой, надел на себя и быстро застегнул ремни. Отодвинув занавеску, ужаснулся: вокруг дома собралась толпа. Люди о чем-то громко говорили, а некоторые кричали и до Троицкого долетели слова:
– Давайте взломаем дверь, что он один против нас сделает. Пущай только выстрелит, мы его голыми руками разорвем.
Несколько человек поднялись на крыльцо, и Троицкий услышал, как дверь заскрипела и загрохотала под ударами кулаков.
Рука потянулась к кобуре, но, вспомнив угрожающие слова, произнесенные кем-то из толпы, решил поговорить мирно.
Сняв крючок с двери, вышел на крыльцо. Мужики, столпившиеся у двери, немного отступили.
– Товарищи, что случилось, по какому поводу сбор?
– А то ты не знаешь, ишь вислоухим прикинулся. Выпускай наших односельчан.
– Не имею права, теперь ими будет заниматься уездное начальство. Слепцова и Королева советская власть подозревает в контрреволюционной деятельности. Как представитель закона я призываю вас к порядку. И не напирайте на меня, я при исполнении…
– Или ты сейчас же выпустишь их… – К милиционеру вплотную подступили три дюжих крестьянина, – не дай бог за наган ухватишься, я тебя вот этим кулаком по черепушке дам, так и провалишься под крыльцо, – пригрозил один из них.
Мужики зажали Троицкого в угол, а несколько человек тем временем прошли в дом и через минуту оттуда донеслись звуки сбиваемого замка. Освобожденных Слепцова и Королева сельчане вывели на улицу и под коллективное приветствие все направились к волостному управлению, вызволять Лаврентьева.
Через некоторое время толпа крестьян собралась перед домом волостного исполкома и только что вышедший на свободу Осип Лаврентьев, обратился с речью:
– Дорогие односельчане, граждане крестьяне! Мы благодарны вам за помощь, за смелость, за единство! Вы собрались не только по этой причине, а по поводу действий коммунистов. Все туже они затягивают на наших шеях петлю, душа продразверстками. До каких пор мы будем терпеть этот грабеж? Поднимемся всем миром и защитим себя. Вы сами видите, в единстве – мы сила. Не дадим большевикам разобщить себя. Сегодня же создадим свой – крестьянский комитет и будем сами управлять в Коченево. Не нужна нам грабительская власть. Долой коммунистов!
Толпа поддержала выступающего дружными возгласами и рукоплесканием.
– Будем готовы к любым выступлениям со стороны большевиков и по первому зову, все, как один поднимемся против этой нечисти, – поддержал односельчанина Королев.
Воодушевленные первой и на их взгляд, немаловажной победой, коченевцы стали расходиться по домам. Несколько человек, во главе с зажиточными крестьянами и бывшими белогвардейскими офицерами, направились в дом Слепцова разрабатывать план дальнейших действий.

***

Между тем насильственное освобождение троих коченевцев приняло серьезный оборот. Связавшись с Соколовым, старший милиционер Троицкий доложил о столкновении с мятежными крестьянами, не забыв упомянуть, что рискуя собственной жизнью, закрывал своей грудью помещение милиции.
В НовоНиколаевск направили срочную депешу о поднявшемся мятеже в Коченево, и последовала просьба, чтобы в помощь милиции прислали войска для усмирения крестьян. Весть о Коченевском мятеже тут же долетела до Омска. Председатель ВЧК Сибири Павлуновский срочно поднял вопрос среди присутствовавших на заседании начальников различных служб.
Прибыв с докладом к Павлуновскому, председатель новониколаевской чека Прецикс оказался в самой гуще развертываемой операции по формированию так называемого «Сибирского крестьянского союза». Рассматривался серьезный вопрос и потому в Омск приехал военком Томской губернии Атрашкевич. Сюда же в срочном порядке прибыл из НовоНиколаевска председатель Сибревкома Смирнов.
Чтобы отчитаться перед центром в Москве, необходимо иметь данные и, оперируя разносторонними агентурными сведениями, Павлуновский предложил руководству Сибири свой план.
– Я думаю, в целях подавления действующих и предполагаемых контрреволюционных выступлений в Сибири, нам необходимо «создать» что-то вреде войскового соединения, а затем манипулировать действиями отдельных, плохо информируемых отрядов. Прецикс невольно подкинул нам идею для формирования некоего союза… Он уже существует, но название у него иное.
– Крестьянский? – спросил Атрашкевич, и в одно и то же время прозвучала подсказка.
– Да, да, именно крестьянский союз и к этому еще добавить – сибирский.
– Получается, «Сибирский крестьянский союз», – подытожил Павлуновский.
– Организованный белогвардейскими офицерами, эсерами и бандитами-кулаками, – заметил Атрашкевич.
– Необходимо подчеркнуть важную сторону вопроса – это формирование «зеленого штаба», – дополнил Павлуновский.
– Товарищи, особой разницы между таким названием и восставшими мятежниками на Алтае я не вижу, – пояснил Смирнов, – дело на самом деле серьезное, судя по обстановке в Сибири, зашевелились бандиты, бывшие партизаны и дезертиры. Они громят комячейки, нападают на продотряды, со звериной жестокостью мстят комбедам, аргументируя свои действия тем, что большевики доводят людей до крайности. Это ложь, товарищи! Мы не занимаемся грабежом населения, а исходя из внутренней, катастрофической обстановки в стране, насильственно реквизируем излишки продуктов. Мы обязаны отвечать на каждое коллективное выступление мятежников с особой жестокостью, либо ждать от врагов более мягких мер – значит заблуждаться. Чекисты не должны брезговать захватом семей смутьянов, они обязаны брать их в заложники. В такое тревожное время для страны, институт «заложничества» должен работать, чтобы граждане держали перед советской властью ответ за совершенные преступления. Это революционная необходимость и действует она, как предостережение бандитским элементам и в одно и то же время отпугивает крестьян от участия в мятежах. Мы – коммунисты, уже имеем ясное представление, кто является для нашей страны враждебным элементом. Это бывшие белогвардейцы, кулаки, попы и, конечно же, люди, состоящие в различных партиях: представители РСДРП, эсеры, и прочие, кто был в оппозиции к большевикам. Поэтому я считаю, что нам необходимо усилить борьбу с преступными элементами. Товарищу Прециксу приказываю, срочно вернуться в НовоНиколаевск и разобраться в конфликте между Коченевскими крестьянами и губпродкомитетом и впредь держать ситуацию под контролем. Напоминаю, при необходимости, применять к вооруженным бандитам самые эффективные меры воздействия – это расстрел.

Вернувшись накануне из Омска в НовоНиколаевск, Прецикс собрал экстренный совет. По его требованию срочно явились военком Габишев и командир 2-полка Гиршович. Председатель чека начал выступление:
– Кулаки и белое офицерье стали действовать заодно. В Коченево ими организован стихийный крестьянский сход. Бандитское сборище поддержали эсеры, объединившиеся с «зеленым штабом». Из-под стражи освобождены три главных преступника, поднявших этот мятеж.
– Есть жертвы? – спросил Габишев.
– На этот раз обошлось без крови. Но мы должны понимать, что значит такое выступление: продразверстка оказалась под угрозой срыва. Взбунтовавшиеся крестьяне отказываются выдавать хлеб и другие продукты. Какой пример, они подают другим волостям. Я требую, чтобы вы немедленно направили в Коченево вооруженный отряд и подавили кулацкий мятеж в зародыше. Товарищ Габишев, вам ясна задача?
– Ясна. Для этих целей у меня подготовлен интернациональный отряд. Да вы и сами знаете, Август Васильевич, они показали себя на деле не один раз. Мадьяры, чехи, китайцы, мусульмане – все они безупречные помощники и быстро наведут порядок
– Какое вооружение в отряде?
– У каждого винтовки, гранаты, четыре пулемета.
– Для осуществления контроля над операцией предлагаю создать штаб, и пусть в него войдут лучшие люди – это начальник СОО Гранов и товарищ Иванов.
– Я рекомендую еще командира батальона ВОХР Вашкевича, – предложил Габишев.
– Объявите о моем решении и действуйте.
– Август Васильевич, распорядитесь, чтобы нам выделили железнодорожный вагон и платформу для переброски людей в Коченево.
– Хорошо, я дам соответствующее распоряжение. Действуйте решительно и помните, что через Коченево проходит железнодорожная магистраль, имеющая стратегическое значение, и если бандиты хотя бы на день перекроют ее, может возникнуть угроза затора. В такое тяжелое время для страны необходимы: вооруженная армия, хлеб, и повсеместная поддержка советской власти, и прошу заметить, что направления важны как на Запад, так и на Восток. Потому войскам ВОХР совместно с ОДТЧК  нужно усилить контроль над железнодорожными узлами и дорогами. Приказ Сибревкома выполнять беспрекословно: подавлять огнем все вооруженные сопротивления мятежников. Не сдавших оружие бунтовщиков, и оказавших сопротивление, расстреливать на месте по законам военного времени. Обо всех случаях вооруженного сопротивления докладывать в оперативный штаб. Все товарищи, дорога каждая минута, так что выступайте немедленно.
Оставшись один, Прецикс вызвал по телефону своего заместителя Гранова, руководившего на тот момент секретно-оперативным отделом новониколаевской чека. В сводкам, составленных Грановым, Прецикс усматривал гневное раздражение крестьян по поводу наращивания продразверстки и отнятия у населения скота и фуража. Главное, выявить зачинщиков и расстрелять. Так же необходимо решить вопрос с развертыванием операции по обнаружению и ликвидации «Зеленого штаба», о котором он упомянул во время экстренного совещания в Омске. Понимая, что волнение Коченевских крестьян может перекинуться на другие волости, Прецикс передал соответствующие инструкции всем своим подчиненным, чтобы были наготове.

***

В ворота дома, где проживал со своей семьей Николай Слепцов, кто-то громко постучал. Залаяла собака, предупреждая хозяев о незваном госте. Слепцов открыл калитку и увидел щупленького на вид паренька, лет шестнадцати.
– Тебе кого?
– Вы Николай Слепцов?
– Ну, я, а что хотел-то?
Паренек достал из-за голенища сапога свернутую в несколько раз бумагу и, протянув ее Слепцову, добавил:
– Просили на словах передать, уходите к Дупленской, в урочище вас будут ждать надежные люди. Поспешайте, а то и там скоро будут красные.
Слепцов развернул лист и бегло пробежал глазами по написанному тексту:
«Немедленно уходите в лес. Сибревком и ЧК направили по железной дороге отряд красноармейцев для подавления крестьянской смуты. О дальнейших действиях красных известим позже».
– Спасибо хлопец за предупреждение. Зайди, я покормлю тебя, небось, проголодался с дороги.
– Не-а, дядя Николай, я перекусил. Поеду, мне еще в Катково и Крохалевку заехать надо.
– Чей ты будешь, такой отчаянный?
– Ковалев я, Семен, наша семья из Ижевска бежала от красных.
– Ну, бывай Семен, авось еще увидимся. Буду о тебе вспоминать.
Слепцов оделся и, собрав в дорогу еду,