В преддверии Колыванского восстания

возглавляемую Андреем Ячменевым. Предположительно поднять людей на восстание в Ново-Николаевском уезде планировалось после десятого июля. Несмотря на конные разъезды и скрытые дозоры красных, на охотничью заимку планировало прибыть около пятнадцати человек, составлявших основной костяк офицеров и прочих контрреволюционеров.
Саркулов Миша и его отец, приехав в условленное место еще до полуночи из Каштаково, дождались появления полковника Шилохвоста и нескольких белогвардейских офицеров. Ночь была светлая, тихая и теплая. Приятно было смотреть на всадников, нарядившихся, словно на парад. На кителях при лунном свете поблескивали кресты, медали и начищенные пуговицы. Некоторые офицеры по такому случаю одели погоны, из-под которых свисали серебряные аксельбанты. И, конечно же, на околышах фуражек были прикреплены овальные кокарды. Но в большей степени удивил своим внешним видом полковник Шилохвост. Он поразил мужиков обилием наград: под застегнутым воротом красовался крест. Грудь была увешана Георгиевскими крестами и прочими медалями.
Егор Саркулов и Миша, поздоровавшись с офицерами, двинулись за проводником к охотничьей сторожке, где собрались остальные участники подпольного комитета.
– Со свиданьицем, господа офицеры, – за спиной послышался веселый голос. Из кустов на коне выехал Василий Зайцев в сопровождении Чаусского зажиточного крестьянина Белобородова Алексея.
– Ястри тебе в нос, перепугал, черт окаянный! – Ругнулся подпоручик Лебедев, но завидев Василия, подъехал и, не слезая с коня, по-дружески приобнял Зайцева.
– Как добрались, на разъезды не нарвались?
– Полями, да перелесками пробирались, нас предупредили уже, что красная гидра во Вьюнах и Коченево побывала. Ну, ничего, скоро им душно станет и тесно по всей Сибири.
Возглавили собрание Александров и Зайцев, привезя из центра тревожные вести, что большевики готовят масштабную чекистскую операцию по пресечению недовольства крестьян в некоторых волостях. Но первым попросил слово Артемий Шилохвост, и кратко сообщил собравшимся о дальнейших планах комитета.
– Господа офицеры и все, кто принимал участие в Мировой войне. Обращаюсь к вам, как к людям прошедшим боевые испытания и не на словах, знающих о боях, которые нам с вами предстоит выдержать. По сведениям, поступающим в комитет, повстанцами в разных местах сосредоточены ударные боевые группы. Подготовлены посыльные, вестовые, гонцы для оповещения волостных штабов о начале восстания. В первую очередь приказ будет распространяться на командиров, создаваемых в боевых условиях партизанских отрядов и начальников штабов, чтобы после начала выступления, захватывали коммунистов, активистов, громили комячейки и волостных управляющих, подчиняющихся соввласти. Среди повстанцев найдутся образованные люди, которые до прихода большевиков, занимались юридической деятельностью, вот они и войдут в состав следственных комиссий и судов над разбойниками-коммунистами. Вооруженные, боевые группы должны бдительно следить за арестами большевиков и их приспешниками. В случае сопротивления немедленно расстреливать, а остальных, изолировать до следствия и суда над ними. Телеграфную связь с крупными городами и селами необходимо прервать, чтобы представители соввласти на местах не смогли вовремя сообщить о восстании. Перекрыть все дороги. В некоторых местах Оби установить засады, чтобы не одно большевистское судно не прорвалось по реке. Выставить скрытые посты и проверять каждого, кто покидает территорию, освобожденную от большевиков. С этого момента, а именно пятого июля сего года, село Вьюны считать центром крестьянского восстания. Из главного штаба будут посылаться приказы и воззвания о начале контрреволюционного мятежа во все волости и крупные уездные города Томской губернии. Господа, события развиваются стремительно. В штаб организации поступают одно за другим сообщения. Первое: о несостоявшемся объединении Чаусских и Вьюнских волостей и угрозе большевиков обуздать недовольных крестьян и обложить их непомерным налогом. Второе: удачное освобождение троих человек в Коченево. Эти события заставили комитет активизировать действия. Наши офицеры проанализировали действия большевиков и, поняв с какой оперативностью, они действуют, пришли к выводу, что поднимать народ необходимо сразу во всех волостях, чтобы у коммунистов не было времени и людских ресурсов на подавление многочисленных выступлений крестьян. Чем больше крестьян будет вовлечено в мятеж за короткое время, тем быстрее расширится очаг восстания и запылает вся Сибирь.
– Господа офицеры, товарищи крестьяне и граждане рабочие, – обратился ко всем Александров, – действительно, по ходу спешных сообщений, наши планы меняются. Все вы предупреждены, что начало восстания намечено на середину июля, чтобы к этому времени мы успели согласовать наши действия с Алтайскими и Томскими повстанцами. События во Вьюнах и Коченево поставили нас перед действительностью и дальше медлить нельзя. Большевики стягивают в Сибирь и на Алтай войска. По поступившим в комитет данным, в Ново-Николаевске формируются вооруженные отряды, состоящие из войск ВОХР, рабочих и партийцев. Прибывают с разных городов небольшие группы чекистских работников, чтобы после подавления мятежей, судить и расстреливать восставших. Этого допустить нельзя. Большевики больше всего боятся захвата госучреждений: телеграфа, почты, военных складов, железнодорожных вокзалов и пристани. Ими уже принимаются меры и у каждого здания управорганов и больших станций выставлена усиленная охрана. Среди людей действуют агенты ЧК и провокаторы, которых, к сожалению, нашим офицерам не удалось выявить. Но мы с полной уверенность можем сказать, что созданный нами комитет пока в безопасности, иначе чекисты давно бы арестовали нас. Сегодня последний день нашего бездействия, к ночи мы должны поднять во Вьюнах мятеж крестьян, создать штаб восстания и уже завтра такие селения, как: Ново-Тарышкино, Колывань, Дубровино, Ояш включатся в цепочку.
– Чтобы с севера двинуть боевые отряды на Ново-Николаевск, – поддержал, Александрова, Василий Зайцев.
– Со всей ответственностью заявляю, что Шигарские, Кожевниковские и Вороновские крестьяне, в первые же дни поддержат вас и направят навстречу свои отряды. Созданные нами комитеты тоже готовы к решительным действиям, – заверил Егор Саркулов.
– Мы должны выбрать командира оперативного отряда, который захватит сельсовет во Вьюнах и арестует всех коммунистов и активистов. Сразу же проведем общий крестьянский сход и создадим штаб, – предложил Александров.
– Василию Зайцеву доверим это ответственное дело, – предложил Шилохвост.
– А может Александров этим займется, – поступило еще одно предложение.
– Нет, на меня не рассчитывайте, я должен срочно выехать в Ново-Тарышкино и там поднять своих крестьян. Выбирайте кого-нибудь из местных.
– Ладно, пускай Зайцев встанет во главе, он же из комитета, вот и пусть действует, большевичкам уши на затылке завяжет, а мы красным коммунарам «петуха» пустим, пущай в огне попарятся, – весело предложил подпоручик Лебедев.
– Добро, значит Зайцеву и вести отряд. К утру еще наши люди подоспеют, так что нас будет около полусотни, – поддержал полковник Шилохвост.
– Вася, – обратился к Зайцеву пожилой мужчина в выцветшем военном кителе, – не жалей гадов, если надо рубайте их и чтобы не одна сволочь не вскользнула из села. Пусть знают, как крестьян грабить да в концлагеря отправлять. Мы им вражьим кровососам припомним, сколько они кровушки с народа выпили.
– Припомним, как все до единого зернышка выметали, как последнюю скотину забирали и как наших детей насильно в Красную армию гнали. Все припомним…
– Благодарствую мужики за доверие. Выполню все, что велите. Я вот смотрю на вас… Хоть мы и разные, а собрались в едином желании, покончить с красной сволочью. Я, сын крупного собственника. Белобородов Алексей – Чаусский зажиточный крестьянин. Мальцев Степан – владелец мельницы. Многие из нас, хоть мало-мало, да чем-нибудь владеют, и называют нас в народе крепкими крестьянскими работягами, заслужившими это доброе имя своим горбом. А большевики называют нас – кулаками, ростовщиками, эксплуататорами, сидящими на спине у бедных крестьян. Нет, господа-граждане, к труженику это не относится, а вот с товарищей чекистов и большевиков придется спросить, да очень крепко, за то, что грабят нас и убивают, прикрываясь обманными обещаниями о мире, земле и свободе. Пока я не вижу, чтобы коммунисты выполнили все, что обещали. После того, как они пришли к власти, мира среди русских людей, как не было, так и нет, война идет кругом. Ленин и его кровавая чекистская гвардия пообещали каждому крестьянину выделить землю в собственность, а после того, как мы хлеб вырастили, ограбили нас. Вы все заметили, что большевики в волостях создают комитеты бедноты, коммуны, да комячейки, а для чего, спрашивается? А я скажу зачем… Чтобы рассорить нашу, некогда крепкую крестьянскую общину. И какая же это свобода, когда слово против большевиков не смей сказать, сразу чека загребет, а крестьянина и его семью отошлют к черту на кулички. Так вот, мужики, значит, наше время пришло. Долой власть большевиков и красных комиссаров! Вся власть рабочим и крестьянам! Пусть управляют страной советы, но без коммунистов.
Многие поддержали призывы Зайцева дружными возгласами, но последний пункт кое-кому, особенно офицерам, пришелся не по душе. Ведь с какими только политическими взглядами они не приехали на сбор. Здесь присутствовал и кадет, и монархист, и социалист-революционер, и анархист. Но, все собравшиеся преследовали одну цель – покончить с большевиками. Главное, пожалуй, лишить их власти, а к каким партиям потянутся люди после успешной битвы, это уже решать им – победителям и отдельно взятому человеку.

***

Подъехали к околице ранним утром, когда в селе Вьюны все крепко спали. Прокричали первые петухи. Пора было начинать. Разделив отряд на две части, Зайцев направил свою половину в сторону сельсовета. Шилохвост повел своих за огородами к другому концу села. Списки домов, где проживали коммунисты и активисты, были составлены заранее.
В первую очередь окружили дом Синегубовых. Два молодых повстанца, Петр и Дмитрий, по приказу подпоручика Лебедева пошли проверить чердак над баней, где по сведениям от тайного наблюдателя, спали двое сыновей Синегубова. Протявкала собака, но испугавшись людей, грохоча цепью, быстро нырнула под баню. Петр поднялся по деревянной лестнице и, приоткрыв дверцу чердака, позвал:
– Слышь, Митька, просыпайся, дело есть.
Раздался шорох и послышался заспанный голос:
– Какой я тебе Митька. Ты кто таков и какого черта здесь лазаешь?
– Вставай, тебе сказано, дело спешное, в сельсовет вас зовут.
Показалась голова с лохматой шевелюрой. Петька ухватил за патлы одного из Синегубовских сыновей и с силой рванул на себя. Заблажив от боли, активист, вышвырнутый с чердака, глухо ударился о землю. Не успел он прийти в себя, как повстанцы, размахивая увесистыми палками, обрушили на его спину и голову град ударов. Второй сын