попрощался с родными. Старшему сыну наказал присматривать за семьей и хозяйством и, выведя со двора коня, направил его к дому Королева.
Посовещавшись, они быстро оседлали лошадей и погнали их к дому Лаврентьева. Получив предупреждение, мужики собрали скорый совет. Бывшие офицеры, тут же разослав весть крестьянам, принимавшим участие в освобождении односельчан, что в Коченево направлен отряд ВОХРы, заняли выжидательную позицию.
***
Командир батальона Вашкевич, получив конкретное задание подавить мятеж и наказать крестьян, пятого июля прибыл с отрядом на станцию Коченево. Выгрузили пулеметы, боеприпасы и вывели из вагона лошадей. Интернационалисты, ехавшие на открытой платформе, спрыгнули на землю и построились. Выглядели красногвардейцы не важно: одетые в старую форму и обувь, в большей степени они представляли собой всякий сброд, укомплектованный в несколько отделений. Чешским отделением командовал коммунист – Ярослав Гашек. Красноармейцы, месяцами не получавшие деньги за службу, вынуждены были прибегать к мародерству. Во время мятежных выступлений крестьян, они добывали себе продукты и одежду. Коченевский бунт сулил бойцам своеобразный доход, и военное руководство стрелкового полка, в связи с тяжелым положением в армии, смотрело сквозь пальцы на грабительские действия интернационального отряда.
Вашкевич разделил людей на три части: одну послал обойти Коченево с запада, а другую с юга. В каждом отделении было в наличии по одному пулемету. Головному отряду следовало двигаться по дороге и войти в село. Двенадцать человек, в том числе и чекисты, получив приказ, немедленно связаться с местными милиционерами и комячейкой, а заодно разведать обстановку в селе, вскочили на лошадей и поскакали к центру.
Всех взрослых мужчин, в том числе и подростков, надлежало выгнать из дома и отправить под охраной на площадь перед сельсоветом. С минуту на минуту должен подъехать продкомиссар Соколов, и на общем собрании будет решаться безусловный вопрос о немедленной продразверстке. Крестьян, поддерживающих смутьянов арестовать и отправить вместе с главными бандитами в НовоНиколаевск для проведения следствия. Оказавших вооруженное сопротивление – расстреливать на месте.
Получив известие, что к центру села стягиваются вооруженные красноармейцы, крестьяне отнеслись к такому событию по-разному: кто решил отсидеться дома и вообще не выходить на улицу, а некоторые, не побоявшись, собрались и сообща двинулись к сельсовету. В большей степени они надеялись, что военные, увидев сплоченных крестьян, поостерегутся применять оружие. Даже те крестьяне, кто принимал участие в освобождении односельчан, не побоявшись быть арестованными, отправились на сход.
Первым делом чекисты, встретив обрадовавшихся милиционеров и коммунистов, решили объехать дома главных смутьянов. Но услышав от Троицкого, что коченевцы уже предупреждены о приходе красного отряда и что главные зачинщики скрылись из села, стали изучать список, кто из крестьян больше всех симпатизировал бунтовщикам.
Внезапно прозвучали первые выстрелы с западной стороны села. Затем выстрелы повторились уже с юга. Подоспевший передовой отряд, беря площадь в кольцо, стал принимать первых крестьян. Их вылавливали группками и поодиночке. Всех, кого хватали на дороге, тут же вели под конвоем к центру. Крестьяне не ожидали, что с ними поступят так жестко.
Бойцы-мусульмане, получив приказ от своего командира, не понимали вопросов, заданных крестьянами. Грубо толкая людей прикладами винтовок, они направляли их к сельсовету. Некоторые мужики, возмущенные нахальством магометан, противились и отказывались идти. Тогда командир отделения выстрелил из нагана в воздух, подавая пример своим бойцам. Для острастки остальные тоже подняли стрельбу и, тыча стволами в тела мужиков, грозно выкрикивали слова на иностранном языке. Их лица в этот миг казались безумными. Небритые, неухоженные, с беззубыми ртами, мусульмане больше походили на оборванцев, чем на военных, которым доверили оружие. Крестьяне быстро поняли, что доказывать и призывать этих безумцев к пониманию, не имеет смысла, потому повиновались силе и отрешенно направились к сельсовету.
Во дворе одного дома разыгралась трагедия: когда мадьяры под дулами винтовок повели хозяина дома и его старшего сына к калитке, из-за угла дома выскочил парнишка, лет пятнадцати и отчаянно бросился с вилами навстречу группе людей. Венгры поначалу опешили от такой наглости, а потом стали нагло смеяться, тыча пальцами в подростка. Старший сын, арестованного крестьянина, расталкивая бойцов, пробивался к отцу, но мадьяр, вскинув винтовку, преградил ему дорогу. Ухватившись за оружие обоими руками, парень стал выкручивать винтовку из рук мадьяра. Другой красноармеец, отскочив на шаг, ударил в парня штыком в бедро. Раздался крик и жуткая ругань. Братишка раненного, примерившись вилами мадьяру в грудь, прыгнул вперед… Громко прозвучал выстрел. Парнишка резко остановился и, выронив вилы из рук, замертво упал на землю. На груди расплывалось алое пятно. Женщина, наблюдавшая за происходящим с крыльца, надрывно крикнула и бросилась к младшему сыну. Прозвучал еще один выстрел: мадьяр выпустил заряд в живот раненному в бедро парню, а двое других, вогнав штыки в спину умирающего, добили его. Женщина-мать, не добежав до сына, получила прикладом в плечо и распласталась на земле. Отца семейства, пытавшегося помочь сыновьям, с особой жестокостью добивали прикладами. Командир мадьяр, глянув с презрением на раненного в живот парня, прицелился ему голову и выстрелил.
Приказ начальства действовал: всех, кто оказал хотя бы малейшее вооруженное сопротивление, ожидала смерть. Со всех сторон села звучали беспорядочные выстрелы. На окраине прозвучали пулеметные очереди. Хозяева одного из домов, решив не пускать красных во двор, выпустили из дробовиков несколько зарядов. Пулеметчик-кореец, направил ствол «Шоша» на сарай, где спрятались вооруженные крестьяне и дал две длинные очереди по двери и окнам. Другой боец метнул гранату на крушу сарая. Взрывом разнесло часть деревянной крыши, и тут же внутри строения занялся пожар. Выскочившие наружу двое напуганных мужчин, побросав берданки, подняли руки вверх. Пулеметная очередь скосила их обоих – приказ командира полка действовал.
Вскоре площадь перед сельсоветом заполнили коченевцы, окруженные со всех сторон красноармейцами.
Вашкевич отдал распоряжения милиционерам и сотрудникам комячейки, чтобы они обошли согнанных на площадь крестьян и арестовали тех, кто был обозначен в списке. Когда отдельных граждан силой стали выдергивать из толпы, крестьяне возмутились. Китайцы, показавшие себя особо жестоко в подавлении мятежа, хватали недовольных и вместе со всеми задержанными направляли под охрану вооруженных отделений мадьяр и чехов. Крестьян, которые не хотели идти и упирались, хватали под руки и ноги и тащили. Некоторых били прикладами, а то и кололи штыками. Возмущенная толпа не раз подавалась вперед, желая помочь односельчанам, но раздавшиеся для острастки выстрелы, останавливали отчаянных людей. Чтобы крестьяне повиновались, Вашкевич отдал приказ двум корейцам, и они подвели к стене дома двух избитых до крови мужчин. Перед ними выстроились шесть вооруженных красноармейцев.
Гранов со свойственной ему демагогией, громко спросил:
– Кто является врагом советской власти? – не услышав ответа, ответил сам, – тот, кто с оружием в руках выступил против трудового народа. За невыполнение приказа, за вооруженное сопротивление законной власти, я уполномочен провести немедленную экзекуцию.
Гранов махнул рукой и корейцы, вскинув винтовки, прицелились в стоявших у стены крестьян. Прозвучала команда, и грянул залп.
Над толпой пронеслись возмущенные голоса. Выступивший на середину круга чекист Гранов, подняв дуло нагана вверх, сделал два предупредительных выстрела.
– Тихо, граждане! Прошу соблюдать полное спокойствие, иначе я буду вынужден прибегнуть к повторной экзекуции. Вы до сих пор не можете себе представить, что натворили: во-первых, оказали сопротивление власти и напали на милиционеров. Во-вторых, вы не подчиняетесь волостному комитету и комиссару Наркомпрода, выполняющих важные сельскохозяйственные заготовки. И в-третьих, вы помогли скрыться опасным бандитам, которые подбивали вас к необоснованным действиям против советской власти. На основании выше сказанного, я, как представитель советской власти, вынужден арестовать подозреваемых в мятеже граждан и учинить над ними следствие. Все невиновные будут отпущены, но врагов, посягнувших на ценности рабоче-крестьянской революции, мы будем карать беспощадно. Всем, кто сдаст добровольно оружие, будет гарантировано прощение, а тем, кто скроет – не поздоровится. – Гранов указал стволом револьвера на двух расстрелянных крестьян.
После выступления Гранова коротко высказался Вашкевич и предупредил, чтобы до особого распоряжения никто из крестьян не расходился. Нарушивших приказ, немедленно арестуют и предадут суду за саботаж. Люди, ужаснулись от жестокости военных и чекистов. Примирившись с насилием, они сдались на милость победителям.
Прибывший с отрядом продкомиссар Соколов, совместно с комитетом бедноты и партячейкой, тут же оправились по дворам для принудительного сбора продналога. Чекисты и вооруженные красноармейцы, разделившись на группы, с помощью милиционеров стали обходить дома и производить обыски, ища огнестрельное оружие. Так как всех мужчин арестовали, то красные командиры заставляли женщин добровольно сдать оружие. Их помечали в списке и отпускали, если наоборот, то изымали ствол и задерживали для дальнейшего выяснения.
Интернационалисты «хозяйничали» по дворам и домам, они изымали все ценные вещи, одежду, обувь, складывая все в мешки. Кто-то рубил головы курам, кто-то тащил овцу за заднюю ногу, а кто-то, только не мусульманин, гонялся за молочным поросенком, предвкушая аппетитный обед, приготовленный на костре. До самого вечера в селе проходили грабежи и надругательства над коченевцами. Даже в некоторых домах обезумевшие от жестокости и обнаглевшие от безнаказанности красноармейцы, тащили в укромное место молодых женщин и девушек. Притихли сельские жители, затаились, а кто успел, тот ушел в лес, чтобы переждать погромы и избиения.
К обеду шестого июля командир батальона Вашкевич докладывал в НовоНиколаевск:
«Сейчас все спокойно, созвано общее собрание и конфликт, происшедшее недоразумение между населением и агентами губпродкома по поводу хлебной разверстки, по-видимому, разрешится мирным путем».
До особого распоряжения в Коченево осталась часть отряда, а остальных бойцов Вашкевич срочно приказал погрузить на железнодорожную платформу и отправить в НовоНиколаевск. Прецикса крайне взволновали сообщения агентов чека о том, что в городе назревает восстание граждан и потому каждый вооруженный красноармеец, был на особом счету.
***
Две недели прошло со дня создания подпольной организации во Вьюнах до событий в Коченево. Более десяти, надежных человек влились в группу,
