городскому Навигатору. Тогда Рита важно заявила, что более не намерена слепо доверять заученной карте города, а собственными ногами изучить каждую улицу. Он заметил, что это слишком серьезная задача и изучить весь Город может не хватить жизни, предложив начать с ближайших улиц и кварталов.
Однажды, во время прогулки они встретили соседа по лестничной клетке, неторопливо шагающего домой. Рита, с присущей уже ей галантностью, почерпнутой из старых книг, представилась, заставив нервничать Евгения, совсем забывшего про легенду о внезапно появившейся дочери, а ведь Альбина постоянно напоминала ему в их короткой ежедневной переписке.
Павел Андреевич, так звали их соседа, оказался очень деликатным и не задавал лишних вопросов, только раз позволив себе бросить на Евгения удивленный и одобряющий взгляд. Дети безошибочно определяют хороший человек или плохой, чувство доверия, возникшее у Риты к этому немного печальному человеку, передалось и ему. Уже после того, как они распрощались, пообещав друг другу непременно пообщаться подольше, Рита целенаправленно напросилась в гости, она спросила его, все ли соседи такие же хорошие люди. Евгений не нашелся что ответить, сказав правду, что он не знает больше никого.
– Но мы же все живем в одном доме, как можно жить не знать друг друга?» – удивлялась Рита.
– Современный человек самодостаточен, наверно дело в этом, – ответил он, с грустью поглядывая на бетонные исполины многоквартирных комплексов.
– Но люди же не роботы! Не такие, как мы, – сказала Рита, испугавшись своих слов.
– Милая, запомни, ты – человек, не робот. И я тебя люблю, и Альбина, а разве можно любить робота?»
– Можно, я читала об этом в какой-то глупой книжке.
Он вспомнил, что это был раздел истории, посвященный развитию общества, там довольно нудно объяснялось какая степень развития общества позволила человечеству с пониманием относиться к все большему сообществу людей, осознанно выбравшему антропоморфных роботов в качестве спутника жизни.
– Я поняла разницу, я в любом случае человек. И все ребята с Комбината тоже люди, верно?
– Абсолютно точно, и никогда об этом не забывай, чтобы тебе не говорили.
– А что мне могут сказать?
– К сожалению многое, и это еще одна настоящая человеческая черта, – вздохнул он.
– Не беспокойся, папочка, я сильная, – твердо ответила Рита, слегка топнув ножкой.
– Я знаю, ты сильная, но нет ничего позорного в слабости.
Рита задумалась, и они возвращались домой молча, каждый погруженный в свои мысли. Уже перед самым подъездом она остановилась и, сверкая глазами, заговорщицки прошептала.
– А давай каждое утро будем начинать с тренажерного зала. Тогда нас никто не сможет сломить!
– Давай, но только после сдачи экзаменов, договорились? – он рассмеялся от наивности ее предложения, отметив, что это, пожалуй, самое простое решение, а быть может, как и все простое, самое надежное.
– Оk! – воскликнула она устаревшим выражением. – Только не сопротивляйся!
– Я буду стараться.
В день экзамена больше всех нервничал Евгений, Рита, облаченная в мантию олимпийского спокойствия, сказала, что все будет хорошо, незачем беспокоиться. Без тени сомнений на лице она расчистила кухонный стол и села за него, ожидая вызова автоматизированной приемной комиссии.
Ровно в полдень ее браслет призывно зажужжал, оповещая о приглашении к сдаче экзамена. По правилам ей разрешалось пользоваться только своими знаниями и чистыми листами в цифровом блокноте или по старинке используя тетрадь и ручку.
Рита налила себе большую кружку сладкого чая и насыпала две горсти конфет из синтетического шоколада. Евгений пожелал ей удачи и вышел, по правилам присутствие взрослых не допускалось.
Рита надела очки и села за стол, Система получила подтверждение ее личности и стала медленно загружать экзаменационное поле. Перед е глазами появились разноцветные ящики с вложенными заданиями, каждый цвет соответствовал определенному предмету, а яркие полоски на выглядывающих листах делили задания по сложности. Отодвинув за спину ящики с гуманитарными науками, она решила первые два часа набрать максимальное количество балов по техническим дисциплинам.
Выбрав пакет самых сложных заданий по математике, отмеченных тремя красными полосками, Рита быстро, но не торопясь, сразу после прочтения писала ход решения, стараясь делать его как можно короче.
Со стороны было видно, что ей это давалось легко, только и мелькали в воздухе руки, рисовавшие замысловатые узоры, но за видимой простотой скрывалась усиленная работа мысли. Уже было заметно, как начала таять первая кучка конфет, а правая рука все чаще тянулась за кружкой с чаем.
Евгений, стоя в коридоре, краешком глаза наблюдал, нервно переступая с ноги на ногу. Особых причин для волнения не было, но все же, проецируя на нее свой школьный опыт, он понимал, как ей будет тяжело вписаться в коллектив, если ее рейтинг не будет соответствовать ее возрасту. Он хорошо помнил, как бывают жестоки дети, выбравшие для себя объект для насмешек и издевательств, подчинившись коллективному стремлению повысить свою доминантность за счет другого, не всегда более слабого, но отличающегося от них, а следовательно чужого. Именно таким, чужим, он долгие годы чувствовал себя после долгих месяцев, проведенных в больнице. Как долго и упорно он работал над тем, чтобы его рейтинг вернулся обратно на средний уровень для его возраста, как все же смешно это выглядело теперь, имея понимание взрослого о бессмысленности этой недоброй игры, навязанной взрослыми, но как тяжело ребенку будет противостоять всей этой системной истерии. Мысль повела его дальше, и он определил для себя, что дети гораздо более жестоки, чем взрослые, он вновь взглянул на дочь, и ушел к себе в комнату, понимая, что если Система зафиксирует его присутствие, результаты экзамена могут признать не действительными.
Голова кружилась от воспоминаний и переплетенных с ними мыслей о ее будущем,
об их будущем. В отличие от многих родителей его не расстроило бы не столь выдающаяся, как требуют остальные от своих чад, успеваемость. Сама по себе оценка знаний глубоко порочна без возможности проверки применимости полученных или вызубренных знаний.
Он лег на кровать, закрыв лицо руками, оно горело от волнения, кровь усиливала темп, заставляя голову гудеть, как напряженный от пара котел. Отбрасывая назад не вовремя всплывшую рефлексию по школьным годам, а вместе с ней и запутавшиеся мысли о Рите, он ясно увидел главное, отчего его так лихорадило, эта была простая мысль, точнее сказать это было понимание, а может принятие, а может… да, здесь подойдут множества определений общепринятой психологорелигиозного учения, так стремительно заполонившего все вокруг много десятков лет назад, вобравшего все известные конфессии, объединив их в единую общественную матрицу. Он резко сел, движением тела отбрасывая бессмысленные поиски нужного термина, набившей оскомину учения, к которому он всегда относился с известной долей презрения. Щурясь под слабыми лучами позднего осеннего солнца, приглашающего его освободиться от дурацких мыслей и присоединиться к его веселой забаве.
Евгений подошел к окну и просто смотрел вперед, не выделяя для себя какой-либо объект для изучения. Улица жила своей жизнью, город, затянутый в выходной, медленно просыпался. Луч солнца скользнул по его лицу, и он с благодарностью посмотрел на его бледный желтый диск. Он открыл свой профиль на браслете и с улыбкой увидел имя Риты в поле «Дети». Именно это его сегодня так взволновало и, с другой стороны согревало, вот уже несколько дней он ловил себя на мысли, что внутри себя завет Риту не иначе как дочерью, чувствуя приятное покалывание в сердце. То, что, как ему казалось, Рита приняла моментально, еще в том скверике, то чувство все это время преодолевало построенные им по указке общества преграды.
Цифровая стрелка дошла до трех часов, тут же зажужжал браслет, принимая входящее сообщение. Евгений отклонил прослушивание, выводя распознанный текст на экране браслета. Он почти не пользовался гарнитурой, неуютно себя чувствуя с посторонним предметом в ухе.
« Как дела? Какой рейтинг?» – спрашивала Альбина. Сегодня у нее был выходной, но она не захотела приехать к ним, сославшись на занятость, но по голос он услышал, что она обманывает.
«Пока не знаю.» – быстро набрал он ответ джойстиком.
«Так что ты медлишь?» – возмутилась она.
«Уже иду».
Он застал Риту сидящей с ногами на стуле, обхватившей руками колени и тихонько плачущей, в ворохе оберток небрежно лежали интерактивные очки, на полу валялась исписанная затейливыми формулами тетрадь.
– Что случилось? – подняв тетрадь, спросил он. Машинально пролистав ее, она была исписана почти полностью.
– Я не сдала, – по слогам прохныкала она, бросив на него извиняющийся взгляд.
– Не может быть, сейчас посмотрим, – весело подмигнув ей, ответил он, хотя у самого внутри все кипело от волнения. – Так, ну почему же не сдала, вот, у тебя по математике, физике и по химии с биологией – да тут высший балл. По-моему все отлично.
Рита с благодарностью посмотрела на него, слабо улыбнувшись.
– Правда? – прошептала она. – Ты правда не злишься?
– А почему я должен злиться? – удивился он, бегло пролистав остальные кейсы с заданиями, почти по всем остальным предметам она не набирала нужный балл, и это резко понижало ее рейтинг. – Я считаю, что у тебя отличный результат. Не стоит так безапелляционно относиться к оценкам. Не забывай, что на подготовку у нас была только неделя. А отвечать тебе пришлось как учащемуся долгие годы.
– Но мой рейтинг понизили. Теперь меня переведут к отстающим? Это же ужасно!
– Давай дождемся результатов комиссии, не стоит торопиться с выводами, – успокоил он ее, напрягшись от того, что она уже где-то подхватила эту заразу школьного соперничества. – В любом случае тебе стоит уяснить, что этот рейтинг всего лишь линейка, которой пытаются мерить человека, но люди все разные и главное что у тебя тут и тут, а не цифры.
Он показал ей на голову и сердце, постепенно успокаиваясь.
– Я не совсем поняла, – заулыбалась Рита. – Но это мне нравится. Давай обедать?
– Давай, убирай со стола, а то что-то ты намусорила.
– Можно я приготовлю обед? – бодро вскочила она со стула, будто и не было слез огорчения.
– А ты не устала? – Рита отрицательно замотала головой, глаза ее радостно искрились, как обычно. – Ну, тогда давай, а я пока Альбине отвечу, а то она волнуется.
– А она приедет к нам сегодня?
– Она сказала, что занята.
– Ну вот, а я думала она приедет, у меня все-таки экзамен.
– Я ей передам, пусть задумается.
– Нет, а давай мы к ней приедем. Мы же не были у нее дома.
– Я не против, главное, чтобы она не была против.
– Она не будет против, – уверенно ответила Рита и добавила свое коронное. – Я все рассчитала!
На середину пруда за большой серой уткой семенила группа уже давно оперившихся утят, способных перенести дальний перелет, с виду являвших собой чистую копию матери. Мамаша о чем-то перекрякивалась с двумя другими утками, копавшимися в водорослях около берега, утята послушно молчали, не вмешиваясь в разговор взрослых особей.
Рита во
