Об этрусках и их религии

фантастическим полихромным декором)) и глухими боковыми (по отношению ко входу) и задней стенами. Храмовые же статуи изготовля-лись из дерева и глины (и устанавливались внутри храма). Здание могло быть одно-, двух- и трёхчастным (содержать от одного и до трёх помещений). Его стены и высокую крутую крышу обычно сооружали из дерева (по иным сведениям  - из сырцового кирпича), а стены покрывали пластинками (плиткой) из обожженной глины, и только фундаменты были каменными (из туфа). Вся территория храма ограждалась стеной. Алтарь же располагался перед входом в здание храма (во дворе). Так, в Вейях, в акрополе, обнаружен храм (сер. VI в. до н.э.) - одночастное (одноцелло-вое) строение с размерами в плане ок. 8x15 м (а также см. ниже).
Характерно, что святилища в эпоху "культуры  Вилланова" (в частности, святилище Порто-наччио в Вейях функционировало в VII в. до н.э.) всё ещё являли собой лишь площадки с открытыми алтарями, окруженные невысокой стеной (здания не было, как, к примеру, на минойском Крите). Так, открытое святилище в Марцаботто было устроено на вершине холма; а святилище, расположенное на возвышении со ступеньками, сохранилось в Кьюзи. Святилище близ озера Больсена представляло собой площадку размером 40x44 м, обло¬женную камнями.
Из текста эпической поэмы Вергилия "Энеида" (сцена схватки между италийцами ("Лаций") и пришельцами-тирренами): "Уткнулся тот (тиррен Авлеста) головою в алтарь, и груда камней его завалила... головню с алтаря подхватив, её мечет в... и у того... борода запылала", следует, что огненные алтари италийцев (и до эпохи Троянской войны) были сложены из необработанных камней (в виде груды).
У этрусков, как считается, использовались алтари двух видов (по назначению). Так, монумен-тальный огненный (храмовый) алтарь, открытый в Марцаботто (расположен за пределами храма), квадратен в плане (форма куба (как символика отправления культа бога-отца)) со стороной 9 м (как 3 по 3, - связь с небосводом богини-матери), и снабжен лестницей для доступа к платформе, а его основание и венчающая часть украшены лепниной. Алтарь из Пьеве Сокана (близ Ареццо) был несколько меньше и тоже прямоугольным - 5×3,75 м, и располагался перед фасадом храма (и также украшен лепниной). При раскопках Лавиния (С.Р. Giuliani, Р.Somella "Lаvinium. Соmреndiо dei documenti archeologici". 1977), к югу от поселения обнаружено 12 (стр. 176, Рис. 1; ВДИ № 1, 1973) сложенных из туфа и вытянутых в одну линию (расположенных почти рядом), прямоуголь-ных, трёхъярусных, с верхней площадкой в виде буквы "П" (т.е. в виде раскрытой Ω - как эмблемы порождающего лона Всеобщей матери, здесь богини Уни (ср. "подковообразные стелы")) алтарей (три древнейших дат. VI в. до н.э., а в сер. V в. до н.э. к было пристроено еще пять), как части обширного храмового комплекса, посвящённого как астральной богине (сакральные числа 3, 12/13 - связь со знаками зодиака) матери Уни (ещё один алтарь стоял отде-льно), так и древнему богу земли и преисподней, функционировавшего до I в. до н.э. (т.е. комплекс посвящён Единому богу). Уместно отметить, что, согласно Дионисию Галикарнасскому (1, 55), именно эта территория, как место высадки Энея, и получила наименование "Троя".
Погребальные (назначение) же алтари отличались несколько большим разнообразием формы. К примеру, в гробнице Черветери погребальные троновидные алтари (количество не указано) высечены в туфе (и поскольку у ханаанеев трон, как эмблема, связан с Великой богиней Анат/Астартой, а шум. Инанна владела "Ме" скипетра и трона, то подобные алтари должны были соотноситься с Уни). В гроте Порчина (между Норкией и Блера), в центре небольшого некрополя, расположен цилиндрический (в виде колонны) алтарь диаметром ок. 6 м (у его основания высечен фриз с изображением животных, видимо, сопоставляемых с образами Отца и Матери). И что примечательно (Ж-П. Тюийе), этот алтарь (VI в. до н.э.) окружен прямоугольной площадкой со скамейками с трех сторон (амбивалентная символика), дабы участники процессии проводов знатного человека могли наблюдать за погребальными "игрищами" или ритуальными танцами (как показано на некоторых фресках или рельефах). Следует отметить, что подобные каменные алтари в виде колонны (т.е. здесь просматривается параллель к ашере, как эмблеме Великой матери), раскопаны в различ¬ных частях Этрурии (и, в частности, в Пирга и Санта-Маринелли). Погребальные алтари сооружались и в виде «песочных часов» (символика побуждающая единение Матери и Отца в священном браке с целью порождения инотел для пребывания в иномире (здесь эмблема богини-матери - верхний конус (вид сбоку (в проекции) - эмблема типа растянутая «Шаткона (Shatkona)»), т.е. подобный алтарь соотносится с культом Двуединого божества), на верхней поверхности которых ("часов") нередко имелись углубления (для приношений богам подземного мира, которые совершались в тёмное, ночное время (ср. "алтари ночные")).
Весьма важный вывод о социальном характере мира этрусков сделан Ж.Р. Жанно (из кн. проф. Сорбонны, этрусколога Жака Эргона "Повседневная жизнь этрусков". 1962): "Общество, которое мы [ранее] считали пастушеским, кочевым и бесклассовым, на самом деле оказалось [традиционно] земледельческим, оседлым и иерархизированным" [т.е. не арийским]. "Они живут на земле весьма тучной, на которой можно возделать все... В Этрурии всегда хороший урожай, и раскинулись в ней обширные поля. Она разделена крутыми холмами, тоже пригодными для обработки. Там достаточное количество влаги не только зимой, но и летом" (Диодор; I в. до н.э.).
В частности, проф. Ж. Эргон пишет: "уже не раз отмечалось, что цивилизация этрусков была архаичной. Как ни странно, ее феминизм [матриархальность] - не столько недавнее изобретение, сколько пережиток далекого прошлого [!!], над которым нависла угроза [арийских] греко-римских ограничений" (что, в частности, и привело к возникновению статуса "громовержец" (бог Тин), а также образованию триад (так, Тин(ий), его супруга Уни и Менрва - их дочь, почитались в Капитолийском храме Рима, основанном этрусками в кон. VI в. до н.э.)). В свою очередь И.Я. Бахофен («Предание о Танаквили») также описал этрусское общество, как пример матриархата, пережившего отведенную ему историческую эпоху. По мнению же Г. Мюлнштейна ("Историче-ское значение вопроса об этрусках". БДИ. 1938, № 4.), «этруски были организованы по материн-скому праву во все времена своего исторического существова¬ния» (что говорит о соблюдении старинных традиций). Так, Луиджи Паретти, исследовавший гробницу Реголини-Галасси, пришёл к выводу, что «в этрусском обществе... женщина царского рода (в городе Цере) могла играть такую же... роль, какую римская историческая традиция приписывает (этруске) Танаквили, супруге Тарквиния Старшего, способствовавшей восшествию на римский престол сначала своего мужа, а потом и своего протеже Сервия Туллия» (аналогия со статусом царицы у хеттов/хатти). И как подытоживает Жак Эргон, "Нельзя отрицать, что этрусское общество во многих отношениях напоминало одновременно матриархат и гинекократию".
Атавизмы раннеземледельческой матриархальной культуры у этрусков весьма отчётливо высвечиваются при рассмотрении статуса этрусской женщины в семье и обществе. Как констатирует Эллен Макнамара (2006), "Социальное положение этрусских женщин выглядит явной аномалией среди италийских (арийских) народов". Так, если главным в доме римлянина был "pater familias"; то у этрусков - женщина (подмечено, что женщины-аристократки владели, по меньшей мере, дорогой утварью, что подтверждается артефактами). Этрусскую женщину не удерживали затворницей в доме, и она часто «выходила в свет». Этруска могла бывать повсюду, с ее мнением считались. Находясь (оказавшись) в центре внимания, этрусская женщина "не робела среди толпы мужчин" (Тит Ливий). Женщины, при желании, посещали выступления танцоров, музыкантов и атлетов, иногда занимали почётные места, и даже, как показывает фреска из Орвьето, судили, сидя на возвышении, состязания боксеров, колесниц и акробатов (римляне культивировали всяческие истории о половой свободе этрусок).
Известно и то (А.А. Алмистов "Пеласги, филистимляне, этруски...". 2016. Инет), что "имена у этрусков давались не по отцу, а по матери", а на надгробиях делались  надписи "с указанием рода матери усопшего" (добавлялась фамилия матери, иногда даже с её именем («Ларс, сын Аррунса Плеко и Рамсы Апатронии»)). Попутно отметим и то, что горожанин-этруск обладал (носил) двойным именем: личным и родовым (то же писалось (изображалось) на личных шумерских и хараппских печатях).
Для этрусков была характерна чрезмерная любви к роскоши (ко всем "радостям" жизни). Так, Диодор сообщает: «дважды в день они накрывали великолепные столы, на которых было все для роскошного пиршества, ставили ярко расписанные ложа и серебряные чаши разного рода, тут же присутствовало немалое количество слуг». Обычно этрусские аристократки (но не гетеры, как в Греции) имели право участвовать в пирах наряду с мужчинами и возлежать рядом с ними на триклинии. Залы для пиров освещались свечами в бронзовых канделябрах. Музыка и танцы - неотъемлемое сопровождение пиршеств (этруски наслаждались едой, и поэтому многие мужчины были полными (судя по погребальным изображениям)).
Характерно и то, что и погребальные обряды этрусков не предусматривали (не содержали) выражение (проявление) какого-либо предпочтения мужчины (как такового) при захоронении. Так, в 2013 г., в гробнице, обнаруженной в Тоскане (некрополь в Тарквиниях), найден скелет с копьем в руке (дат. IV/V в. до н.э.), и, как выяснилось, не принца (как предполагалось вначале), но этрусской принцессы. В частности, на крышке урны из погребения в Черветери (Цере, 525-550 гг до н.э.) изображены возлежащие на ложе поминального либо (что вероятнее) потустороннего "пира" скульптурные изображения супругов: «Вел Тит Петроний, сын Вела и Аннеи Спуринны, покоится здесь со своей женой Вейлией Клантией, дочерью Аррунса». При этом нередко внутри гипогеума размещалось два саркофага (см. ниже).
Весьма показательно, что в раннюю этрусскую эпоху (у протоэтрусков Апеннинского полу-острова), как установлено, практиковались захоронения (ингумация) членов семьи (преимущест-венно детей и патриархов) под полами их жилищ (как это было принято в Чатал Хююке в VII-VI тыс. до н.э., в Библе VI тыс. до н.э., а затем и у шумеров).
Как известно ("Земля Ханаанейская"), люди издревле стремились (в русле культа предков) сохранить память о своих дорогих усопших, что, в частности, выразилось (ещё со времён "натуфа" - в X-VIII тыс. до н.э.)) в стремлении к приданию портретного сходства при оформлении черепов (отделяемых от тела) перед их захоронением (хранением в специальных местах). Так, согласно докладу Мишеля Боноговски (конгресс Ассоциации европей¬ских археологов) к 2003 г. науке известно 72 моделированных черепа из Ханаана (Иордания, Израиль) и из Древней Анатолии (Сирия, Турция). Из них: 26 черепов - муж¬ские, 18 - женские, 15 - принадлежат взрослым людям, пол которых не идентифицирован, и 13 - детские (заметим, что праариям этот обычай не знаком).
Примечательно, что нечто вполне