Дура (отрывок)

Ирка и одноклассники. Начался новый учебный год. И все было не так как всегда. Даже музыка и запахи. Пришли мы на линейку и выслушали напутствие директора, затем получили букетики от первоклашек и, вручив им подарки, отвели в класс. Но вот учиться-то, не хотелось. Погода была отличная, новостей море и одна другой краше, да все же хотят поделиться…
А с третьего дня сентября вообще мир перевернулся. Сначала мы узнали, что одну из учениц нашего класса собираются отчислить, она родила ребенка. В пятнадцать лет! Да и отец не известен. Пока Варфоломеевна, наша классная, ее отстаивала и в вечернюю школу переводила, случилось горе. Классная попала под машину, лежит в больнице в тяжелом состоянии. Мы остались «сиротами». Ну, конечно же, нам прислали на замену, но мы устраивали байкоты и требовали Варфоломеевну. Создали свой комитет и принесли директору петицию, заверяющую, что не посрамим имя любимой школьной матери. Директриса пошла на уступки, но приглядывала за нами. Мы же ежедневно ездили в больницу и вели себя пристойно. Ровно две недели. А потом молодая кровь начала бурлить и нет-нет, а кто-то и сбежит с уроков.
Как-то поздно вечером, ложась спать, я подскочила и бросилась к окну. Там, на площадке, где еще несколько минут назад, кто-то хриплым голосом пел нечто нечленораздельное, зазвучала «Иволга»:
  Помню, помню мальчик я босой
  В лодке колыхался над волнами
  Девушка с распущенной косой
  Мои губы трогала губами
  Девушка с распущенной косой
  Мои губы трогала губами… 
Я не могла ошибиться, я бы узнала этот голос из тысячи, даже если бы ветер доносил совсем слабый шепот. Пел Сашка! И сердце мое защемило. Дослушав до конца, стоя босыми ногами и упираясь в стекло лбом, я, искусав губу, принялась за свою считалочку:
- Где же ты мой рыцарь, Борька Лаптев?!
Сон покинул меня и в школу поутру я еле встала.
Сентябрь, да и октябрь в наших краях жаркий. К третьему уроку окна в классе приоткрывались, к четвертому открывались настежь даже вторые створки, так как класс нагревался настолько, что стояла духота. Мне приходилось сидеть за стеклом - парта так стояла. Мне это совершенно не мешало, даже наоборот, я всегда любила собственное пространство, а в классе, где 37 человек, плюс учитель, его трудно найти, поэтому радовалась данному обстоятельству. Учителя же реагировали спокойно – мои глаза всегда внушали им доверие.  Так вот. Сидели мы с Ирой на третьей парте от конца ряда, в ряду одни мальчишки, их было в два раза больше в классе, чем девочек. Не помню, что это был за день, да и число какое. Листва на деревьях начинала разукрашиваться, но меня не отвлекала. Осенью я не восхищалась, люблю весну и ничего не могу с этим поделать. Помню, был урок физики и Опора, к своему стыду признаюсь, что и сама так называла Ольгу Федоровну, доносила до нас новую, скучную, на мой взгляд, тему.
- Привет, курносая! – раздалось мне в ухо, и я вздрогнула. Ирка тут же толкнула меня в бок, сзади раздался смешок мальчишек и я медленно, холодея, повернула голову. Сашка, запрыгнув на цоколь, полулежал на подоконнике. Учительница продолжала монотонно «зудеть», я сощурилась от яркого солнца и облизала пересохшие губы. – Грызете гранит науки? Смотри, двойку не получи, а то мне будет стыдно!
- Да иди ты! – только и сказала я.
- Что там такое?! – крикнула Ольга Федоровна. Я отчего-то испугалась, а Ирка тут же подскочила:
- Да это мы не поняли… - и понеслись вопросы.
Учительница отвечала, но потом разозлилась и усадила Иру, говоря:
- Да, физика предмет не простой! Прочтете параграф и все поймете.
- А если нет? – подала я голос, не зная, как себя вести, ведь Сашка все не уходил, торчал в окне и улыбался.
- Тогда я попытаюсь растолковать вам еще раз.
- Иди, а! – прошептала я Сашке. – Иди, а то и без тебя ничего не лезет в голову.
- Какие нежные слова! – засмеялся он и, спрыгнув, насвистывая «Иволгу», удалился.
Как ни странно, никто из мальчишек подшучивать не начал. Все делали вид, что ничего не произошло, ну и я, держалась, словно он для меня пустое место.
С этого дня он стал появляться у подъезда. Сидеть дома я не могла, поэтому спускалась на третий этаж, к Седышке, подруге моего Кольки и, перелезая через балкон, выходила из другого подъезда.  Ирка ждала меня на углу дома, и мы убегала к ее парню, достаточно взрослому, и тусовались с его друзьями. Ночью я засыпала под прекрасный Сашкин голос, продолжающий вещать новый репертуар. А на последнем уроке он возникал в окне, непременно называя меня «курносой», молча смотрел, правда, лыбился, минут пять и удалялся, чтобы занять место на лавочке у подъезда и ждать моего прихода из школы.
- Курносая! – где-то через неделю, любезных «пыток», окликнул он меня, сидя на лавочке у моего подъезда, с моими же одноклассниками: - Много учится вредно, выходи гулять.
- Песочницу я переросла! – бросила я и пошла дальше. Мальчишки захохотали, а Ирка, бросив на них свой сердитый взгляд, произнесла:
- Чо ржете, дурни! Завтра двойки схлопочите, я вам шеи сверну. Варфоломеевне радоваться надо. А ты, Сашка, если не заметил, то знай, мы уже не дети.
- Да давно заметил. – ответил он и поднялся. – Может, в кино сходим, на вечерний сеанс? Я вас приглашаю.
- Ты, сначала, определись, - не унималась Ирка, - кого именно приглашаешь, а то как-то на вечерний и табуном… - и потащила меня в подъезд. – Ой, Витка! Втюрился он в тебя, по самые! Это ж надо, вся школа за ним, а он за тобой! Чё моргаешь?! Бери его и дуй в кино.
- Бери! Он что дитя? И не городи мне тут огородов. У него, таких, как я…
- Знамо дело, что опытный. Так это же хорошо.
- Чего хорошего? Ладно, пойду я. А то мать придет, увидит, что уроки и уборку не сделала, неделю на улицу не выпустит.
- Значит так. Я к тебе сейчас поднимусь, домашку быстро сделаем. А за уборку… Я с твоим Колькой сама перетру, он хлопчик с понятием, поможет.
- Вот только брата не трогай, я сама справлюсь.
- Ах да, он же любимчик.
- Да нет, просто мать всегда видит, что не я, а он делал, а это еще хуже. Давай, приходи.
Вечером мы, при параде, были во дворе. К Иркиным не пошли, ее распирало узнать, что Сашка дальше делать будет. Его не было. Присоединились к своим школьным друзьям, болтали в основном о школе. Вдруг как-то мальчишки стихли, даже папироски побросали. Я не сразу заметила их замешательства, а когда поняла в чем дело, Сашка уже сидел рядом и поглядывал  на меня. Повисла пауза.
- Может, пройдемся? – подал голос Витька Нисневич, наш одноклассник и сосед Сашки. – А то уже половинки болят.
И мы пошли, бродить по улицам, слушая анекдоты мальчишек. Ирка рядом со мной шла не долго, ей срочно понадобилось с Игорем Пугачевым решить вопросы, хотя я сразу поняла, нарочно сделала. Сашка тут как тут, снова шаг выровнял и со мной в ногу шагает. В скорости мы позади всех остались. Шли молча, он пару раз, словно случайно, коснулся моей руки. А как фонари кончились, так вообще за руку взял. Как мне это не было приятно, я все же руку в карман всунула.
- Что, так неприятно? Я же по-дружески, темно ведь, можешь споткнуться.
- Я хорошо вижу. И это… да ладно.
Прошли еще немного, затем как-то еще отстали от всех. Догонять не хотелось, да и домой идти тоже. Если честно, от него уходить не хотелось. Он начал истории забавные рассказывать, так и бродили, пока не оказались у моего подъезда.
- До завтра? – спросил он.
- До завтра! – ответила я и тут увидела Ирку.
- Тебя встретить? – спросил он. – Ну, из школы?
- Чего меня встречать, я дорогу знаю.
- Глупенькая ты, курносая! – как-то нежно сказал Сашка.
- И ничего я не глупая!
- Так я же, ну это, вроде свидания хочу назначить.
Ирка топталась у соседнего подъезда, не желая нам мешать, хотя я видела, ее распирает от любопытства.
- Свидание?! – моя, вполне еще детская натура, полезла вперед и я выдала: - На свидания с цветами приходят.
- Разве я против? Могу и с цветами. Так как, встречать завтра?
- Если хочется, можешь. – кивнула я и крикнула: - Ира! Домой?
Та тут же подлетела и давай ему улыбаться.
- Договорились! – даже не взглянув на мою подругу, сказал Сашка: - Завтра, после уроков!
И ушел, быстро скрывшись в темноте.
Следующий день был весь наперекосяк, да еще с последнего урока нас отпустили, вернее нашу группу французского, и мы с Иркой радостно побежали домой. Сашка совершенно вылетел из головы, и лишь войдя в подъезд, я, задумавшись, сказала:
- День, ненормальный. Такое чувство, что я что-то забыла.
- Не морочься, если забыла, завтра заберешь или доделаешь.
- Ага. – кивнула я, собираясь подниматься к себе. И тут меня словно кипятком облили: - Сашка! – воскликнула я.
- Блин! Ну, ты даешь! – Ирка уже открыла свою дверь и бросила портфель. – Пошли назад!
- Не пойду! Что подумают…
-Да мало ли кто, что подумает! Идем, говорю, хоть увидим, приходил или нет. – вырвала у меня портфель, бросила к себе и потащила назад в школу. 
Он стоял у ворот, такой красивый, в костюме и белой рубашке, с огромным букетом роз. Я как увидела, так ноги подкосились, не могу идти и все. Сердце колотится, воздуха не хватает. А тут и звонок с урока. Школьники вывалили из дверей, все на него косятся, а он так гордо смотрит на двери, даже не оглянется. Появились наши мальчишки. Перебросились с ним парой слов. Ирка как не пыталась меня с места сдвинуть, ничего не получалось. А увидев наших, я вообще стала как мел, ну она меня и затолкала за кусты, чтобы глаза не мозолить. Нотацию читала, да только я ее слов не слышала, я им любовалась. А Сашка постоял еще минуту, опустил букет, собрался уходить, да передумал, в школу зашел. Я, от срама подальше, кустами к дому побрела.
А на утро почувствовала вражду небывалую. Ладно бы девчонки, что по нём сохли, а то все пацаны из класса мне бойкот объявили. Мало того, что не разговаривали, так еще, то за косу дернут, да так больно, что хоть ори, то вообще косу к парте привяжут, к доске вызывают, а я от боли слова сказать не могу. Колька мой впервые не заступился – мужская солидарность. Спасибо хоть не высказывался. На второй день еще хуже стало. Каждая девчонка пальцем тыкала. На третий я в школу и идти не хотела, но не могла, контрольная. Написала с горем пополам, на перемене столкнулась с директрисой, та меня в кабинет:
- Девочка моя, - говорит вроде бы ласково, а сама кривенько так улыбается: - ну разве так можно? К людям надо так относиться, как к самому себе. Саша наш ученик. Один из лучших!
На эти слова ее я ухмыльнулась, слышала, как вы его любили и хвалили, когда он здесь учился, то волосы длинные, то песни поет вульгарные, то не достойно комсомольцу на свадьбах играет. Она еще что-то говорила, а у меня уже мое упрямство проснулось: «Ничего, думаю, я вас еще, всех-всех, заставлю предо мной извиняться!» За что, пока не знала, но ведь потом может и найтись. И как только покинула кабинет, так голову и задрала. Уплела косу, чтобы ни один дернуть не мог, и пошла гордо в свой класс.
- Чего хотела? – взялась Ирка выпытывать.
- За недостойное поведение отчитывала.
- Тебя?! – у Ирки брови на люб полезли.
- А чем я хуже остальных?! Ну, попадись он мне только!
- Понятно. – хмыкнула Ирка и больше с расспросами не лезла.
Сашка не появлялся, ни у окна школы, ни у дома. Мальчишкам воевать со мной надоело, а скорее всего моя гордость и то, что не реагировала, сработало. Помаленьку начинали разговаривать. На девчонок