дело.
— Где я служил — тоже моё дело.
— Согласен.
— Тогда чего спрашиваешь?
— Больше не буду. Только скажи, как ты права получил, если у тебя в военном билете статья «восемь б» стоит?
— А ты видел?
— Видел. А если я не прав — покажи.
— Я ещё не опустился до такой степени, чтобы перед всякими придурками отчитываться.
— Какой же я придурок, если у меня «восемь б» не стоит?
— Посмотрите на них, — сказал Длинный, показывая на Андрюху и Костю рукой. — Разве это люди? Среди них нет ни одного психически нормального.
— А ты правильно решил не идти в наёмники: тебя бы там сразу же шлёпнули.
— Почему это?
— В такую задницу тяжело промахнуться.
— Да пошёл ты! На себя посмотри: сам-то под кого косишь? Разоделся, как попугай. Рембо наш местечковый. Что ж ты до генерала не дослужился?
— Некогда было.
— Или водки не хватило? Да ты только пьяный — герой. Ты трезвым ко мне приходи — тогда и поговорим, у кого и какая статья. Тебя здесь никто не боится.
— А чего, тебе, Длинный, бояться? Водкой ты смело торгуешь. Сказать, почему?
— Ну, почему?
— Потому что ты просто стукач, — Андрюха повернулся к остальным таксистам: — А вы, ребята, не задумывались, почему всех рано или поздно подлавливают, а его — никогда?
— Не старайся: драться я с тобой не буду, — Длинный подошёл к своему «Опелю», открыл багажник, достал бутылку водки и протянул Андрюхе. — На вот лучше выпей — может, полегчает. Да не катайся по городу пьяным — езжай домой, выпей и проспись.
— Я-то просплюсь, — сказал Андрюха, но уже не так раздражённо, и взял бутылку. — А ты проспишься когда-нибудь?
Потом он достал из кармана деньги и подал Длинному.
— Оставь себе на завтра: не на что будет похмелиться.
— Не хочется тебя огорчать, Длинный, только без денег я не возьму
— Гордый?
— Какой есть.
— Ладно, — Длинный взял деньги.
Андрюха, не прощаясь, повернулся и пошёл к машине. Когда он сел за руль, Длинный сказал, обращаясь к остальным таксистам:
— Жалко мне их.
И Андрюха рванулся обратно из машины, но Костя вцепился в него изо всей силы:
— Не надо. Поехали скорее, плохо мне.
6. Прохожий
Они отъехали совсем недалеко, и Андрюха остановил машину у небольшого скверика.
— Не могу дальше ехать, — сказал он. — Руки дрожат.
— Ты просто наплюй на всех, — сказал Костя.
— Не получается. Посмотри стакан в «бардачке».
Костя открыл «бардачок», достал стакан, и они по очереди выпили.
В вечерних сумерках никто из них не заметил, как к машине подошёл худощавый мужик в тёмном костюме и надвинутом на лоб берете.
— Как вам не стыдно пить за рулём! — сказал он. — Вы — потенциальные убийцы.
— Неужели? — обернулся Андрюха.
— Вас надо посадить в тюрьму, — снова сказал мужик.
— А ты не боишься, что, если я убийца, то могу сейчас и тебя убить? — Андрюха приоткрыл дверцу.
Костя видел, что лицо у Андрюхи побелело. Тогда он обхватил друга за плечи и крикнул мужику:
— Беги отсюда скорее!
Мужик вздрогнул и опрометью бросился на другую сторону дороги. Он бежал как-то очень смешно, высоко подбрасывая колени, будто аист по болоту, и Костя с Андрюхой засмеялись.
Мужик, добежав до противоположного тротуара, остановился и крикнул:
— Хамы! Самые настоящие хамы!
— Какие есть, — сказал, смеясь, Андрюха и, обращаясь к Косте, добавил: — Полковник бы сказал, что Родина рождает героев, а бабы — чудаков.
Они выпили ещё и закурили.
— Надо вернуться на вокзал, — сказал Андрюха.
— Ты всё-таки ещё не успокоился. Не будем больше сегодня никого трогать. Не надо, я прошу.
— За восемь бед один ответ. Да и бутылку мы ополовинили. С чем к Полковнику вернёмся?
— Это другое дело. Тогда давай, но только за бутылкой.
Андрюха завёл машину, развернулся на пустой улице и поехал обратно.
Когда они свернули к вокзалу, Костя сказал:
— Может, оставь Длинного мне, на потом.
— Нет, Костя. Это моя работа, и никому я её не отдам.
— Я просто боюсь, что у тебя откажут тормоза.
— Будет видно. Но прошу тебя: не вмешивайся. Думай о Люське. И о детях.
— И о тебе тоже.
— А обо мне не надо: мокрому дождик не страшен.
7. Старый таксист
На вокзале было пусто и уныло. В сквере на скамейке спал какой-то нищий, положив под голову свою грязную сумку. Уличный фонарь тускло освещал место стоянки такси. Двадцать первая «Волга» бежевого цвета прижалась к самому тротуару — больше машин не было. За рулём сидел дед — «левак».
Ребята подъехали к нему, вышли из машины, и Андрюха, поздоровавшись, спросил:
— А где Длинный?
— Нету. Никого нету. Загулять они решили сегодня. Куда-то в лес пить поехали.
— Будем считать, что ему повезло. А что, Длинный тут всеми командует?
— Не знаю я ихних порядков. Они меня на стоянку не пускают — прогоняют: я же без лицензии. Так я всегда в конце вокзала становлюсь. Только когда никого нету, на стоянку заезжаю.
— Значит, достал я его.
— Он тебя тоже, — сказал Костя.
— А у тебя, дед, водка есть? — снова спросил Андрюха.
— Нет, что вы, ребята, что вы! — замахал руками дед. — Я не торгую, боюсь.
Потом опасливо огляделся по сторонам и добавил:
— Самогонка есть. Хорошая: горит. Для себя держу, мало ли чего. Но вам могу продать: вижу, вы хлопцы надёжные.
— С дихлофосом самогонка? — спросил Андрюха.
— Что вы, что вы, ребята! — снова замахал руками дед. — Разве можно такое делать? Меня тут все знают: я с шестьдесят первого года таксую. Сначала на государственной, а теперь на своей. Я никому ещё плохого не сделал. Если хотите, я могу сам отпить.
— Давай, — сказал Андрюха.
Но дед понял это по-своему. Он достал откуда-то из-под сидения бутылку, вытащил пластмассовую пробку и сделал большой глоток.
— Вот это молодец! — Андрюха улыбнулся. — А ГАИ не боишься?
— Ха! — сказал дед. — Такую дозу ни один анализ не покажет. Я старый шофёр и знаю все способы, как их обмануть. Один раз бутылку выпил — и не показало.
— Не может быть.
— Запросто. Хочешь, научу?
— В другой раз.
Андрюха отдал деду деньги и забрал бутылку.
— Ну, тогда счастливо вам, ребята, — и дед приветливо помахал им рукой.
8. Цыганка
— Давай где-нибудь перекусим, — сказал Костя. — А то я уже захмелел.
— Давай, — согласился Андрюха.
Они подъехали к киоску у здания вокзала, купили несколько пирожков и съели там же, у киоска. Костя отошёл немного в сторону, стал рассматривать витрину и не увидел, откуда к Андрюхе подошла цыганка.
— Сам ты здесь стоишь, а мысли твои далеко летают, — скороговоркой выдала цыганка. — Через доброту свою много страдал, много зла от людей видел. О других заботишься, о себе не думаешь. Счастье своё видишь, а взять не можешь. Потерял свою любовь и сам потерялся. Не жди помощи ни от кого: иди сам смело и бери то, что у тебя отняли.
Цыганка была самая обыкновенная: ни старая, ни молодая — таких множество ходит по людным местам. Только Костя увидел, как от её слов будто тёмная волна пробежала у Андрюхи по лицу.
— Я всё это слышал много раз, — пожал плечами Андрюха. — На вот, возьми сигарету.
Цыганка взяла сигарету и положила в карман старой болоньевой куртки.
— Знак тебе будет. Сегодня будет. Только не проспи его. Если проспишь — уйдёт от тебя твоё счастье, и не воротишь его больше.
— Не просплю: бессонница у меня.
— Крепко спишь. И сейчас спишь, и всё, что видишь — это сон. А как знак тебе будет — не медли и не бойся.
— Какой знак? — Андрюха выгреб из карманов все оставшиеся деньги и отдал цыганке.
Та задержала Андрюхину руку и посмотрела на ладонь, потом отстранила её от себя и сказала:
— Будет тебе сильное испытание, а больше не скажу ничего, потому что плохо мне придётся. Только, как знак увидишь — помолись.
— Зачем?
— Я за тебя тоже помолюсь. А ты не бойся, сам ведь знаешь: кто бежит от судьбы, тот встретит её в бегах.
Цыганка повернулась и быстро пошла к зданию вокзала.
— Погоди, — крикнул ей вслед Андрюха.
Но цыганка уже скрылась в тёмном проёме дверей.
— Я и не боюсь, — тихо сказал Андрюха.
— Чего она нагородила? — спросил Костя.
— Попробуй, разбери, — ответил Андрюха.
Они вернулись к машине и сели в неё.
9. Валя
Смазливая бабёнка, слегка пошатываясь, подошла к ним и наклонилась к открытому окошку.
— Ребята, угостите сигаретой.
Андрюха протянул ей раскрытую пачку и щёлкнул зажигалкой.
— Ребята, отвезите меня домой.
— Мы никуда не едем. Такси возьми.
— Нет ни одной.
— Вон, дед стоит на «Волге».
— Я с дедом не хочу. Я с тобой хочу.
— Что ты со мной хочешь?
— Переспать хочу.
— Со своим мужем переспи.
— С ним не хочу.
— Со мной нельзя: я импотент, — сказал ей Андрюха.
Та постояла, размышляя, сделала затяжку и сказала:
— Ты — просто хам. Вот кто ты.
И отошла в сторону, всё так же слегка покачиваясь.
Андрюха взял из пачки сигарету и закурил.
— Скажи, Костя, неужели мы действительно изгои какие-то? Почему даже вокзальная проститутка считает себя выше нас? И этот мужик, похожий на учителя? Я уже молчу про Длинного.
Андрюха навалился грудью на рулевое колесо и повернулся лицом к Косте.
— Не все. А Петрович? А дед-таксист? — сказал Костя.
— Петрович, конечно, крепкий мужик. А остальные? Что мы им сделали? Непонятно мне это.
— Просто мы не такие, как они.
— И только? Нет, здесь тоже есть какая-то загадка. Есть что-то такое, чего мы не осознаём. А что мы осознаём: выпить да закусить? Так стоит ли ради этого за жизнь держаться? А ещё на проститутку обижаемся. Может, мы действительно чего-то главного не понимаем?
— Может быть, — сказал Костя. — Давай спросим у Полковника или у Петровича.
— Давай, — согласился Андрюха. — Думаешь, они знают?
Он несколько раз глубоко затянулся, выбросил окурок в окно и потёр виски руками.
— У меня такое ощущение, что я не то делаю. Точнее, делаю всё, кроме того, что надо.
— Я ничего не понимаю, — вздохнул Костя.
— Петрович — мудрый человек. Он только два слова сказал, а я уже сообразил: про меня он говорит, про мою жизнь. Спасибо ему.
Андрюха немного помолчал, снова потёр виски руками и сказал:
— И я, кажется, теперь знаю, что мне делать. Подожди немного.
Затем он вышел из машины и подошёл к той же пьяной бабёнке, которая стояла теперь со скучающим видом у киоска.
— Ну что, передумал? — спросила она.
— У вас жетончик для телефона не найдётся? — вопросом на вопрос ответил ей Андрюха.
Та молча открыла косметичку, покопалась в ней и протянула Андрюхе жетончик.
Андрюха поблагодарил её, подошёл к телефону-автомату, висевшему на стене у входа в здание вокзала, и стал набирать номер. Несколько раз он сбивался, дёргал рычаг и набирал снова, пока, наконец, не услышал в трубке длинные гудки. На другом конце провода долго не отвечали, и Андрюха уже собирался дать отбой, когда вдруг такой знакомый голос, пробиваясь сквозь помехи на линии, сказал:
— Я слушаю.
Голос звучал тихо и как-то печально, и Андрюха почему-то растерялся настолько, что не мог ничего ответить.
— Говорите же, — снова услышал он.
И с трудом произнёс:
— Это я. Здравствуй, Валя.
Несколько минут они оба молчали, а потом Валя сказала:
— Здравствуй. Не думала я, что ты ещё когда-нибудь позвонишь.
— Почему? — спросил Андрюха и сразу же мысленно отругал себя за такой глупый вопрос.
— Разве трудно догадаться, почему? Ты хоть знаешь, какое сегодня число?
— Конечно: второе августа.
— Ах, да! — спохватилась Валя. — Вот почему ты позвонил! Поздравляю тебя с праздником.
— Спасибо. Но ты не думай, что я позвонил, потому… что
