Конечно, — согласился Костя. — Как бы то ни было, но встретили мы его вместе.
— Ребята, заночуйте здесь, — сказал Полковник. — И мне веселее будет.
— Нет, — сказал Костя. — Люська обидится.
— Если честно, то мне просто не хочется оставаться одному, — признался Полковник. — Без вас здесь будет пусто.
— Ничего не поделаешь, — сказал ему Андрюха. — Я с Костей пойду.
Он подошёл к сейфу и взял перевязанный бечёвкой свёрток. Потом повесил на плечо гитару.
— Ну что ж, — Полковник тоже встал, — провожу вас немного.
Они вышли из домика, некоторое время стояли во дворе, курили и молчали.
Слабый ветерок шелестел листвой на деревьях, веял приятной прохладой, принося, откуда-то, аромат цветов и мяты.
— Идите прямо по насыпи, — сказал Полковник. — До города не далеко. А утром я к вам приеду.
Ребята пожали ему руку и пошли в сторону города, который светился вдали мириадами ночных огней. А Полковник стоял и смотрел им вслед. И ему ещё некоторое время были видны две неясные, освещённые зыбким лунным светом, медленно удаляющиеся фигуры.
12. Костя
Во дворе их дома было непривычно тихо, и ни в одной квартире не светились окна.
«Это потому, что уже поздно», — подумал Костя.
Они подошли к дверям своего подъезда и закурили.
— Постоим немного, — сказал Андрюха.
— Да, — согласился Костя и спросил, показывая на свёрток: — Я так и не понял: зачем тебе оно?
— Не хочу рассказывать. Но в дороге пригодится.
— Если ты решил уехать — это будет очень правильно. Деньги мы раздобудем завтра. Может, заночуешь у меня? Для большего спокойствия.
— Думаешь, колесо уже завертелось?
— Бережёного Бог бережёт.
— Если бы меня ждали, кто-нибудь из ребят предупредил бы.
— Да, это так.
Они докурили, и Андрюха сказал:
— Ну, теперь, кажется, всё. Теперь будем его ждать.
— Кого? — спросил Костя.
— Цыганка сказала, что будет знак. А цыгане в этом понимают.
Костя в недоумении пожал плечами и вошёл в подъезд.
На площадке второго этажа они расстались: Андрюхина квартира была на третьем. Костя открыл своим ключом дверь и вошёл в прихожую. Не зажигая света, он отыскал свои тапочки и осторожно пробрался на кухню. Там он сел на табуретку и, положив руки на стол, опустил на них голову.
В квартире было тихо, и Костя, закрыв глаза, просто слушал эту тишину. А потом в темноте появилась небольшая светлая точка, которая стала постепенно увеличиваться, приобретая очертания вращающейся воронки.
Старый карагач, весь иссеченный пулями, в отчаянии простёр к небу свои почерневшие ветви. Вокруг, на забрызганных кровью камнях и земле, валялись россыпи автоматных гильз. От горящего БТРа шёл нестерпимый жар, и багровые отблески пламени отражались у Ковша в глазах.
— Ну что же вы, ребята? — сказал он. — Мы так на вас надеялись!
— Нельзя было пробиться: ждали, пока сапёры расчистят проход. Вот, только сейчас дошли, — объяснил ему Костя.
— Сейчас уже поздно: нас больше нет, — тихо ответил Ковш. — Мы все погибли: все до одного.
— Но ведь ты жив, — возразил ему Костя.
— И меня больше нет. Я жив только в твоём сне. А в действительности я убит. Ты ведь и сам знаешь, что я не настоящий.
— Андрюха думает, что тебя никогда и не было.
— А ты не расстраивайся. Ведь это теперь уже не важно: был я когда-либо или нет.
И Ковш улыбнулся Косте своей заразительной улыбкой. А потом повернулся, медленно пошёл к дороге и исчез в клубах сизого дыма.
13. Ковш и Андрюха
На кухне вспыхнул свет, и Костя увидел Люську. Она стояла в дверях, сонно моргая глазами.
— Ты давно пришёл? — Люська подошла и села рядом.
Костя посмотрел на электронные часы, которые стояли на холодильнике: зелёные светящиеся цифры показывали половину шестого.
— Я не знаю, — ответил он. — Я, наверное, уснул.
— Кофе сварить? — спросила Люська.
— Свари.
Потом он смотрел, как возится у плиты Люська, и думал о том, что сегодня должен уехать Андрюха. И без него станет тоскливо. «А может, он будет мне сниться, — промелькнуло у Кости в голове. — Как Ковш».
— Ты помнишь, с нами учились детдомовцы? — спросил он у Люськи.
— Нет, — ответила она.
— Это было в пятом классе.
— Не помню. А что?
— Нет, ничего. Я просто вспомнил Ковшова. Он сидел на последней парте у окна. А Андрюха говорит, что это он там сидел. Ты не помнишь?
Люська немного подумала, и ответила:
— По-моему, там всегда сидел Андрюха. А Ковшова в нашем классе не было. Может, он учился в параллельном?
— Нет, в нашем.
— Если это важно, то надо у кого-нибудь узнать. Только я хорошо помню всех, кто с нами учился.
— А у нас нет никаких фотографий?
— Есть, — сказала Люська.
— Принеси, пожалуйста, — попросил её Костя.
Люська сходила в спальную и вернулась с альбомом. Костя взял его, положил на стол и начал рассматривать школьные фотографии. Но Ковша на них не было.
— Я вчера серёжку потеряла, — сказала Люська. — В ванной, когда мылась. Я только увидела, как она в эту дырочку вместе с водой проскочила. Её можно достать?
— Попробую, — сказал Костя. — Но не сейчас. Больше фотографий нет?
— Больше нет. Только ты не забудь про серёжку. А то опять уйдёшь на целый день.
— Постараюсь не забыть. Но ты мне всё равно напомни. Я сегодня только Андрюху провожу — и всё. А разве у нас нет фотографии всего класса?
— Не помню, — ответила Люська.
Костя выпил кофе, сложил фотографии и отнёс альбом обратно. Затем он заглянул в детскую и посмотрел на дочерей: они безмятежно спали в своих кроватках. Потом он подошёл к телефону, который висел в прихожей на стене, взял с полочки справочник и, полистав, набрал нужный номер.
Вадим поднял трубку почти сразу, и Костя, поздоровавшись, сказал:
— У меня к тебе вопрос: ты помнишь, с нами в пятом классе учился детдомовец Ковшов?
Вадим немного помолчал, и затем ответил:
— Не помню такого.
— А общая фотография класса у тебя есть?
— Сейчас посмотрю, — ответил Вадим.
Косте было слышно, как он положил трубку, а через несколько минут снова взял её и сказал:
— Да, фотография есть. Только, если честно, я уже многих забыл.
— Я сейчас приду к тебе, — сказал Костя. — Ты никуда не торопишься?
— Приходи…
И Костя стал надевать туфли.
— Ты надолго? — спросила Люська. — Завтрак не разогревать?
— Я скоро вернусь. Только схожу к Вадиму и сразу же обратно, — ответил Костя и вышел из квартиры.
Он шёл по улице так быстро, как только мог, не обращая внимания на ноющую боль, которая всегда появлялась в ноге при быстрой ходьбе. Автобус ушёл из-под самого носа, и Костя не стал ждать следующего. «Одна остановка, — подумал он, — пешком доберусь».
По дороге он встретил нескольких прохожих. Они проскочили мимо с безразличным, отсутствующим выражением на лицах. И никому не было никакого дела до того, куда спешит в такую рань хромой инвалид в парадной форме.
Недалеко от остановки стояла у обочины машина Длинного. Он сам сидел за рулём, в ожидании клиента. А увидев Костю, отвернулся в сторону.
Вадим жил на пятом этаже старой «хрущёвки» , и Костя, тяжело дыша, поднялся наверх, хватаясь рукой за перила. Перед дверью нужной ему квартиры он немного постоял, успокаивая дыхание, и нажал на кнопку звонка.
Вадим открыл дверь:
— Что случилось?
— Ничего, — сказал Костя. — Просто я ищу одного человека.
Они прошли в комнату, и Вадим, указал на альбом, который лежал на диване:
— Садись и смотри, а я пока на кухне уберусь.
— Спасибо, — Костя, присев, стал перебирать фотографии.
Та, которую он искал, была приклеена на второй странице. Их класс был сфотографирован на фоне школы. В центре группы стоял классный — Михаил Григорьевич. Костя и Андрей — в последнем ряду, а Люська с девчонками сидели на скамеечке впереди.
Костя несколько раз внимательно просмотрел все лица, но Ковша на фотографии не было.
«Этого не может быть, — подумал Костя. — Я не псих. Я твёрдо знаю, что Ковш был».
— Скажи, Вадим, здесь, на фото, не весь класс? — спросил он.
— Не знаю, — ответил тот, выглянув из кухни. — Там ещё есть несколько карточек в конверте. Я их не приклеивал потому, что они плохие. Кто-то из пацанов сам снимал.
Костя нашёл конверт и вынул из него две бледные фотографии.
На одной из них Костя увидел себя. Он стоял возле баскетбольной площадки, под развесистой берёзой и курил. А рядом с ним стоял Ковш. Тень от ветвей дерева скрывала большую часть его лица, но это был Ковш. Он стоял, положив Косте на плечо правую руку, и улыбался своей заразительной улыбкой…
Костя тоже улыбнулся и поднёс фотографию ближе к глазам.
«Он был на самом деле», — подумал Костя и стал пристально всматриваться в лицо третьего пацана, стоявшего рядом с Ковшом.
Поблеклое от времени изображение стало немного чётче, потом ещё чётче и вдруг приобрело всё многообразие живых красок.
Костя ощутил на своём плече тепло от руки Ковша и посмотрел на того, кто стоял рядом с Ковшом, с другой стороны. Это был Андрюха. И он тоже улыбался.
— Ну, теперь ты спокоен? — спросил Андрюха у Кости и подмигнул ему: — Ты уж извини меня, братишка, если я был в чём-то не прав.
А потом он обнял Ковша за плечи и добавил:
— Мы теперь всегда будем вместе.
И как-то виновато посмотрел себе под ноги.
— Что с тобой случилось? — спросил Костя.
— Со мной? Ничего, — услышал он голос Вадима и, повернув голову, посмотрел на него.
Вадим, отчего-то очень бледный, стоял в дверях и держал в руке телефонную трубку.
— Это Люся, — снова сказал он и, помолчав, продолжил: — Андрюха погиб… Не захотел сдаваться…
Волчок из дорожной пыли и песчинок возник у самой обочины внезапно. И в этом было что-то мистическое. Он вращался всё быстрее и быстрее, увеличивался, захватывая в свою воронку мелкие камешки и сухую траву, ещё более разрастался, изгибаясь в разные стороны, кружился в своём безумном танце, как шаман на одной ноге, и невозможно было оторвать от него взгляд…
— Да, — сказал Костя. — Я знаю: их больше нет… Это так… Так должно быть… Потому что они — лучшие из лучших…
