этом окопе я и был ранен. Командир взвода, который наступал вместе с нами, перевязал меня, отправил в тыл, а сам, с подошедшим подкреплением, пошел в следующую атаку, захватил высоту, но сам был убит.
Оборону мы прорвали, высоту взяли, но наш командир взвода героически погиб . У меня: хранится копия приказа №160 от 15 июля 1943 года командира 8-го ОШБ подполковника А.А. Осипова, где поимённо перечислены 84 раненых в тот день (в их числе и моя фамилия) и 55 убитых — всего 139 человек. А ведь это пятая часть всего батальона, и только за один день!
В книге А.В. Пыльцына читаем: «Да ещё за неделю боевых действий в списке погибших оказалось 53 и пропавших без вести 23 переменника». Как видим, раненые не. в счет. В последнем приказе о боевых действиях батальона на Курской дуге № 167 от 2 августа указано, что отчислены из батальона 159 раненых, 88 погибших смертью храбрых и 68 досрочно освобождённых за боевые отличия. Таким образом, за две недели наступления (с 15 июля по 2 августа) погибших и пропавших без вести оказалось 219 человек, не считая тех, кто был убит под Понырями.
Так воевали офицеры-штрафники. Пусть они были в солдатских ботинках с обмотками, пусть в старом обмундировании, пусть вместо портупеи через плечо была сумка от противогаза и алюминиевый котелок, но они были офицерами и честью своей дорожили. Плечом к плечу стояли в Курской битве лейтенанты и полковники, капитаны и майоры. Они шли рядом в атаку на пулеметы, вместе легли в братскую могилу у села Муравель. Они искупили «вину» кровью и не только искупили, они купались в крови, умывались кровью своей и чужой. Полковник юстиции А. Мороз в статье «Искупление кровью» в газете «Красная звезда» от 16 июня 2006 г. пишет, что на Курской дуге «...8-й отдельный штрафной батальон Центрального фронта понес очень большие потери, в оборонительных и наступательных боях погибло 143 человека и 375 получили ранения». А это 80 процентов личного состава батальона. За каждой из этих цифр — конкретное имя.
Господа офицеры! Вам не было веры. Вас вели на убой.
Кто отважно сражался и павшим остался, и тот - не герой...
Вы бежали из плена, не догнал вас конвой,
Вы с надеждой к своим возвращались,
Ну, а там - в батальон попадали штрафной.
Господа офицеры! Рядовыми послали вас в бой,
Вы отчаянно, храбро сражались в атаке любой,
Вы многих других заслоняли собой,
В рукопашную шли, не прячась за чьей-то спиной.
Все умылись вы кровью...своей и чужой.
Господа офицеры! Штрафники вы с нелёгкой судьбой,
Вы в пекле горели под Курской дугой,
Вас помнят Варшава и стены рейхстага,
Вислы, Днепра переправы и Киев-герой!
Вы Победе служили, вы народ боевой!
Господа офицеры! Вам досталось без меры.
Были смертники вы в той борьбе роковой
И со шрамом в душе и на теле возвращались вы в строй.
Вас немного осталось, не все вы вернулись домой.
Вы Отчизне служили, вы всё пережили, вы народ боевой!
Учитывая, что во время оборонительных боёв под Понырями были убитые и раненые, на 2 августа из 698 офицеров осталось в живых только 68, которые и были освобождены досрочно. А 630 офицеров, погибших ранее, искупили свою вину кровью.
Погибая сам, батальон громил немцев. К сказанному следует добавить, что до 15 июля под Понырями, когда батальон не отступил, несмотря на жесточайшие атаки, штрафники вывели из строя много немецких солдат и офицеров. По данным штаба 8-го ОШБ от 19 сентября 1943 г., во время наступления было уничтожено 450 немецких солдат, 41 унтер-офицер, 12 обер-офицеров. Итого, только убитыми Немцы потеряли 504 Человека.
Недаром фашисты боялись штрафников.
Нами, штрафниками, командовали кадровые офицеры, взводные — лейтенанты и старшие лейтенанты, ротами командовали — капитаны, майоры. Комбатом был подполковник или полковник. Батальон решением Командующего фронтом на определенный период боевых действий передавался в состав той или иной армии и использовался на острие немецких атак в обороне и на главных, самых острых направлениях в наступлении.
В газетных и журнальных статьях, "посвященных штрафным подразделениям", которые мне доводилось читать, почти ничего не говорилось о их командном составе. А они, эти командиры штрафных взводов и рот пребывали вместе со штрафниками в окопах, в атаках, в ледяной воде форсируемых рек. И ранили их, и убивали их, вместе.
Обычно батальон действовал в бою недолго и, как правило, почти весь, за исключением раненых, погибал, в том числе и командный состав. Редкие из командиров оставались невредимыми. Штрафники — бывшие офицеры, вероятно вправе были считать себя смертниками. Но после ранения они полностью восстанавливались в правах и званиях офицерского состава.
Отчисление из штрафного батальона производилось только по приказу Командующего 'фронтом. Командующий Армии не имел такого права. Приказ этот был секретным. Так, в моем офицерском личном деле хранится выписка из приказа войскам Центрального фронта № 0601 от 25 августа 1943 года, в котором говорится:
«Бывший инженер технической роты 409-го отдельного строительного батальона Киевского укрепрайона, военинженер 3 ранга Басов Семен Емельянович... в боях действовал отважно, решительно. Будучи наблюдателем, смело выдвигался за траншеи переднего края, добывал ценные сведения о противнике. 15.07.43 г. ранен в бою и госпитализирован. Отчисляется из штрафного батальона, восстанавливается в правах начальствующего состава и препровождается на ранее занимаемую должность. Командующий войсками Центрального фронта генерал армии Рокоссовский. Член Военного Совета фронта 'генерал-майор Телегин».
Кадровые же офицеры — командиры взводов и рот штрафников после ранений могли перейти в другие, не штрафные части. Но многие, как и комвзвода 8 ОШБ старший лейтенант А. Пыльцын (автор упоминавшейся статьи), несмотря на это право, возвращались из госпиталей к штрафникам и не по одному разу, зная, что им снова придется делить со штрафниками нелегкую их судьбу, которая могла привести к гибели. Вот их действительно можно было назвать «смертниками», я бы даже сказал — «камикадзе".
Видимо, в этом проявлялись и единство, и дружба офицерская, несмотря на различие в положении и правах этих разных категорий советских офицеров - и штрафников, и их командиров. Поистине надо было глубоко уважать своих подчиненных, волей нелегкой своей судьбы оказавшихся в штрафбате, чтобы быть вместе с ними в опасности.
И, наверное, именно потому, что и у штрафников, и у их командиров было такое боевое единодушие. Наш 8-ой отдельный штрафной батальон и когда в нем довелось воевать мне на Курской дуге, и после, в самой тяжелейшей боевой обстановке, всегда образцово выполнял любую боевую задачу.
Так действовали штрафники-офицеры и их командиры. Известно, что такие батальоны по своему статусу, определенному приказом НКО СССР - № 298 от 28.09.42 г., не имели боевых знамен. Им не присваивались наименования Гвардейских или имена освобожденных ими городов. Батальоны эти не награждались орденами за боевые успехи. А те, далеко не обильные награды, которыми отмечались офицеры командного звена и отдельные штрафники за их подвиги - это поистине кровью заслуженные ордена и медали.
ПОСЛЕ РАНЕНИЯ
Почему же тема о штрафных батальонах была закрытой в течение 50 лет? Мне кажется потому, что туда направлялись бывшие в плену офицеры, о которых не указывалось ни в приказе №227, ни в других приказах. При выдаче документов о восстановлении, соответствующие органы не рекомендовали распространяться о штрафном батальоне, заявляя, что кому надо знать, тот все знает, а кому не надо, то и знать незачем. Приказы о восстановлении были под грифом «Секретно». Можно себе представить, что было бы с тем офицером, который рассказывал бы, что он был в плену, бежал из немецких лагерей, переходил к своим и своими подставлен под немецкие пулеметы в штрафбатах? Поэтому они ничего не рассказывали и нигде в литературе военной и послевоенной о них ничего не рассказывали, и нигде не упоминалось. Это мое личное мнение. Может оно и неверное.
Как же отчислялись из штрафбатов восстановленные офицеры? Как пишет в своей книге А.В.Пыльцын, офицеров, осужденных трибуналами: «Процедура реабилитации (восстановления) заключалась в том, что, прибывшие в батальон несколько групп представителей от армейских и фронтовых трибуналов и штаба фронта, рассматривали в присутствии командиров взводов или рот характеристики командиров взводов, снимали официально судимость, восстанавливали в воинских званиях. Наряду с этим выносились постановления о возвращении наград (если они были до штрафбата). После этого, восстановленных во всех правах офицеров, направляли, как правило, в их же части или в полк резерва офицерского состава. Часть офицеров имели старое звание, например «Военинженер» или «Техник-интендант», или подобные. Тогда им присваивались новые звания., правда в основном на ступень или две ниже». Эти материалы направлялись в штаб фронта. Приказ о восстановлении подписывался только лично Командующим фронтом и членом Военного Совета фронта.
Те офицеры, которые были направлены в штрафбат комиссиями по «проверке», восстанавливались по иному. После излечения в госпитале, они являлись в штаб батальона, и им зачитывался уже готовый приказ о восстановлении, выдавались документы и они являлись в свою часть или в полк резервов без рассмотрения трибуналами, т.к. они не судились трибуналами.
Как относились кадровые офицеры командного состава к штрафникам? Это были опытные, боевые командиры, а вновь прибывающие – молодежь. Командиры взводов, по штатному расписанию: старший лейтенант, капитан; командир роты – капитан, майор; командир батальоны – подполковник, полковник. В состав батальона входили: три стрелковых роты, рота пулеметчиков, рота автоматчиков, рота противотанковых ружей, минометная рота. По численности около одной тысячи человек. Эта боевая единица соответствовала полку и могла выполнять самостоятельные задачи. Командиры относились к бывшим штрафникам абсолютно благожелательно. Называли их товарищами, никогда не упрекали прошлым и называли их не штрафниками, а бойцами переменного состава. Они вместе с нами шли в атаку, вместе их убивали и ранили, вместе купались в ледяной воде. Например, в атаке на Курской дуге, при захвате немецких траншей вместе с нами был, как я писал выше, и командир взвода.
Как-то недавно, вместе с А.В.Пыльцыным, мы стали вспоминать: кто же из командиров, из первого набора, после Курской дуги остался в штрафбате? То есть в то время, когда в него прибыл Пыльцын. Оказалось, из всего командного состава осталось только 4 человека. Комбат Осипов, Начальник штаба Киселев, помощник по хозяйственной части Измайлов и только один командир взвода, Петр Загуменников. Остальных не было. Все были или убиты, или ранены. Так воевали и штрафники-офицеры, и их командиры.
После госпиталя явился в штаб батальона. Батальона уже не существовало. Набирался следующий набор рекрутов-офицеров. Документы мои были готовы. Явившись в Дорожное Управление Центрального фронта, я был восстановлен уже в новом звании – инженер-капитана и назначен на должность
Сколько испытаний выпало на долю одного человека!
Вот такими рассказами пишется История страны!
Низким поклон!