ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ

  Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)
           
 ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ

Тот мой день рождения совпал с воскресеньем. Лучше не придумаешь! Я, загодя запасшись ведром сметаны, медным тазом с фиолетовой каемкой под пельмени, мешком банановой кожуры, поллитрой керосина и восемью литровками полониевой водки, бидоном облепихового варенья, полутора десятками отборных свиных чупа-чупсов и одним конским (на любителя), бадейкой вазелина, парой упаковок мощного слабительного и десятком флаконов убойного снотворного, бухточкой колючей проволоки, бенгальскими огнями, многоствольными петардами, трехлитровкой маринованных мухоморов и десятком тротиловых шашек, с нетерпением ждал, когда ж наконец-то наступит оно – пятое мая!..
Пригласить на празднование мы с супругой планировали вагоновожатую тринадцатого маршрута Любку Пукину со своим благоверным – заместителем мэра по утилизации бытовых отходов, старого сплетника из нашего подъезда Синюхина, придурковатого тестомеса из соседней пекарни Симоняна, парочку сержантов полиции (непременно женского пола!), старых приятелей – чету Веревкиных, пастуха из подсобного хозяйства пригородного монастыря и супругину кузину из Германии Брунгильду... Планировали пригласить, но безалаберно затянули с сей процедурой вплоть до самого, шутливо выражаясь, дня варенья. Заявилась лишь Брунгильда, и то не на мою годовщину, а накануне: на похороны захлебнувшегося по пьянке собственной блевотиной в муниципальной сауне своего некогда любовника – вице-губернатора нашего еще хрущевской архитектуры двора Феликса Гудмудовича Дзержинского...

Ненастным утром пятого мая я проснулся от дикого механического рева и оглушительного грохота! Выскочив в коридор, опешил от вида плечистых, мускулистых и мужественных рожами моей прибабахнутой Клавки и не менее прибабахнутой Брунгильды; неистово курочивших бензопилой и кувалдой дверные косяки!.. И надо ж было именно в мой знаменательный день, отослав детишек со знакомым таксистом на деревню к бабушке, затеять замену еще советскосоюзного дизайна дверей на буржуйские!..
Когда мой праведно вскипевший гнев был выплеснут наружу; Клавка втолковала на повышенных тонах, что мне, мол, с моими якобы петушиными мозгами нечего соваться в женские дела! Втолковала и выставила вон, в грубой форме предложив вволю подышать свежим воздухом...

Я уныло прогуливался и дышал струившимся из автомобильных выхлопных труб бензиновым перегаром, время от времени массируя напутственно ушибленный клавкиным коленом копчик... И вдруг меня осенило: а не навестить ли приятельскую нашей семье бездетную чету Веревкиных(?!); поплакавшись, так сказать, с порога в жилетку Вадиму, после чего заслать его в дальний супермаркет за выпивкой и в его отсутствие страстно поплакаться в бюстгальтер и трусы Натали!..
В вестибюле двухэтажного барака меня тормознула еще по молодости отмороженная на всю голову в конькобежной экспедиции к Северному полюсу консьержка Анна Романовна:
– К кому?! – увлеченно надраивая цветастыми дамскими рейтузами водруженный на стол пулемет «Максим», строго окликнула старая бестия.
– К Веревкиным, – пояснил я.
– Нельзя к ним! Там прокуратура! Вредню-ю-ючие! Еле выпросила почистить ихний пулемет!
– А что случилось-то?! – обеспокоился я.
– Сегодня ночью Веревкины повесились! – с неким апломбом объявила старуха.
– На чё-ём?!!! – выпалил я первое подвернувшееся на язык.
– А на чём по-твоему могут удавиться Веревкины? – подковырнула ехидна.
– Поня-я-ятно-о. Раз Веревкины, значит... на веревках, – выходя из барака, пробормотал я.

На бульваре имени Мельдония Олимпийского наткнулся на мальчугана, из стойки на голове вслух по слогам считывавшего пришпандоренное на церковную ограду расписание электричек.
– Мальчик, но ведь так же читать неудобно и вредно для глаз, – не сдержался я.
– Дядя, тебя бы к моим родителям – цирковым акробатам.., – с трагизмом в голосе отозвался пацан, – И раком через сраку бы читал! А я учил алфавит из стойки на голове по таблице из глазного кабинета. Привык, черт побери! Хрен отвыкнешь. Если читать как все люди, буквы кажутся перевернутыми...

На проспекте Мыла хозяйственного, как обычно по выходным и праздничным дням, промаркированные оранжевыми сигнальными жилетами работники коммунальной службы заменяли железные канализационные люки нарезанными из белого листового пенопласта дубликатами, дабы отвадить в конец обнаглевших собирателей металлолома. Поднявшийся ветер вырывал новые легковесные люки из рук и из колодцев, шаловливо разнося их по округе. Рабочие комично гонялись за кувыркающимися в восходящих потоках дисками и в случае удачи сызнова накрывали ими колодцы, придавливая их подвезенным в тракторном ковше кирпичным боем...
Засмотревшись на забавную суету коммунальщиков, я неожиданно для себя протаранил навалившуюся на костыли обалахоненную черным драповым макси-пальто горбатую старуху. Чуть не рухнув на брусчатку, бабка, пропустив мимо ушей мои извинения, вдруг несказанно обрадовалась встрече! Беззубо разулыбавшись, она радушно поинтересовалась:
– Мужчина, женщину хочешь?!
– Хочу! – приняв пожилушку за сутенерку и решив насолить своей зловредной Клавке, брякнул я, – А посмотреть-то можно?
– Смотри! – на удивление резво распахнув пальто, старая карга продемонстрировала мне свою абсолютно обнаженную обтянутую сморщенной кожей костлявость.
Я, опешив от увиденного, потерял дар речи и припустил прочь от бесстыжей хрычовки.
– Купи-и! По деше-евке отда-ам! – потрясая отстегнутым от себя пластмассовым натурального вида обутым в калошу вышеколенным протезом, вопила мне вдогонку прощелыжная старушенция.
– Самой еще пригодится! – урезонил я.
– Да у меня-я их... бо-ольше ку-учи-и!!! – последовала довольно-таки сомнительного свойства мотивация, – От поло-ов до потолко-ов вся жилпло-ощадь зава-алена-а!!! Купи-и-и!!! А вдруг да и самому-у пригоди-и-тся, иль жену-у пода-арко-ом обра-адуе-ешь!!!..
Отбежав уже на приличное расстояние, я увидел, как к старухе подскочил один из комхозовских работяг. Чуть потолковав с коммерчески одержимой; расторопный мужичок отсчитал ей, как я понял, деньги и, выхватив из рук товар, стремглав понесся к коллегам. Спустя считанные мгновения протез лежал уже на пенопластовом канализационном люке в качестве гнета...

У памятника Гулливеру в сквере Лилипутов я долго обучал компанию интеллигентных лилипутов игре на губной гармошке, поджиганию пердячих газов и скрючиванию пальчиков в фигушки.
Рядышком же под музыкальное сопровождение установленного на газон магнитофона пара мужественного облика сержантов полиции с упоением натанцовывала вальс «Дунайские волны», «Ламбаду», «Ча-ча-ча» и прочую душещипательность... Надо отметить, в выставленные у магнитофона форменные кепи благодарными зрителями было немало пожертвовано на косметический ремонт районного отделения внутренних дел. Под впечатлением от этакого зрелища я даже с восторгом подумал: «А не переименовали бы милицию в полицию, шиш бы что-то подобное было возможно! Вот что значит правильное реформирование!»...

Уже ближе к вечеру, когда группа обкуренных волонтеров с примкнувшим к ним мною заканчивала высадку кустиков марихуаны в клумбы парка культуры и отдыха имени адмирала Колчака, зазвонил мой мобильник.
– Николай! – на удивление вполне даже мило обратилась моя супруженция, – Ты б погулял еще с пару-другую часиков! А то у нас тут, пока возились с дверями-то, почему-то забило канализацию!
– Я бы и без проблем, но... продрог как собака! – пожалобился я.
– Да тут такое дело.., – подозрительно заменжевалась Клавка, – Сами-то с Брунгильдой ну нивкакую не можем прочистить. Вот и... заказали двоих гомосексуалов из салона интимных услуг. Посчитали, что вчетвером сподручней!.. А ты только под ногами будешь путаться.
– Охрене-е-ели-и?!!! – возопил я на весь парк культуры и отдыха, – Порядочные женщины в таких случаях санте-ехников заказывают, а вы-ы-ы!!
– Так, Николай... На сантехников-то нынче басносло-овный тариф! Проституты намно-ого дешевле. Сантехников по нонешним-то временам только зажиточные вызывают! – заоправдывалась моя хронически придурковатая супружница, – А если тебе насчет чего-то греховодного подумалось, так успокойся! Они ж не мужики, а гомосеки! У них же что на женщину, что на полено... одинаковая реакция!..
На вспышке гнева отрубив связь, я в сердцах сплюнул на кудрявистый саженец марихуаны, малость подостыл и устало побрел на поиски новых развлечений...

До отвращения истомившись бесцельным шатаньем по городу, наконец не на шутку психанул и решительно  направился домой...

Войдя в квартиру через незапертую дверь, в спальне застал в обнимку дрыхнувших на кровати в густо запыленных штукатуркой одежде и обуви Клавку и Брунгильду.
Все  старые межкомнатные двери были выломаны подчистую, а нового взамен не было пришпандорено ничегошеньки.
На кухне с пыхтением совокуплялась на четвереньках пара бородатых доходяг. Исполнявший роль пассивного гомосека, узрев меня, задрал головенку и, разулыбавшись, справился:
– Ты что ли здешним хозяином Николаем будешь?
– Я, – подтвердил свой статус автор сих правдивейших строк.
– А мы все твои старые двери к бакам мусорным вытаскали! А новые двери на балконе, – без отрыва от полового акта начал отчет пассивный оптимист, – И подмели всё, и полы подтерли...
– И канализацию прочистили, – дополнил активно сориентированный бородач, монотонно припечатывающий тощую задницу партнера низом своего впалого живота.
– Смотри, не раскурочь ненароком канализацию своего друга, – презрительно сплюнув на пол и разворачиваясь к расширенному ликвидацией дверного блока выходу из кухни, предостерег я. Вослед мне дружно и заливисто расхохотались...

Когда бородатые геи, все-таки вняв моим намекам на «пора и честь знать», неохотно засобирались восвояси, ввалились Вадим с Натали Веревкины.
– Николаша, с днем варенья! – с важнецким видом преподнося мне солидный моток пеньковой веревки и упаковку яичного мыла, поздравил Вадик, – Вот, прими скромный подарок от нашей дружной семьи!  Как говорится, веревка без мыла что оливье без майонеза! Маята для шеи и горла!
– А вы ж, вроде.., того.., – упершись ошарашенным взглядом в дебильную физиономию восторженно сотрясающего меня за плечи Вадима, промямлил я, – Вы ж... прошлой ночью... повесились... Я ж сегодня к вам приходил, а ваша прибабахнутая консьержка аккурат чистила прокурорский пулемет. Ну, и сказала, что ты совместно с Натали покончил жизнь самоубийством через повешенье.
– Не-е-ет! Это не мы! Это Шнурковы вздернулись! И он, и она, и теща! На шнурках! Навязали из шнурков удавок и.., – опроверг мой закадычный друг, – Правда, ни одна петля не выдержала. Все полопались... И что за блажь вешаться на шнурках?! Быдло необразованное! Никакой же шнурок вес взрослого человека не выдержит!.. Только всполошили придурки прокуратуру с остальными внутренними органами понапрасну!..
А ты, Николашка, коли надумаешь вздернуться, не мудри! Исключительно используй только веревку, которую мы с Натали сейчас только тебе преподнесли от чистого сердца! И непременно намыль удавочку-то